Одинокий волк - Гэфни Патриция - Страница 75

– И вы по совместительству являетесь членом совета директоров, не так ли?

«Джону Осгуду, эсквайру, адвокатская контора (Осгуд, Тэрбер, Уэйланд и Тъюз», Дирборн-cmpum, 400, Чикаго, Иллинойс».

– Совершенно верно. Я являюсь казначеем. «Джон зпт Макнейлы обнаружены во Флоренции тчк Путешествуют по континенту с середины июля тчкс семья отплыла в Соединенные Штаты из Генуи на пароходе „Фиренци“ зпт прибытие в Нью-Йорк 17 или 18 сентября тчк Все хорошо зпт что хорошо кончается тчк Реджи». Майкл перечитал послание во второй раз, потом в третий и в четвертый. На пятый раз он почти сумел убедить себя, что оно означает именно то, что ему показалось с первого раза. В нарушение всех правил он потянулся, чтобы посмотреть на Сидни. На ней было новое платье, не то, что вчера, и шляпа с вуалью, чтобы скрыть лицо от фоторепортеров. Но сейчас она откинулa вуаль, а увидев, что Майкл смотрит на нее, начала подниматься с места. Филип положил руку ей на локоть. Мистер Осгуд, у которого, очевидно, имелись глаза на затылке, задал мистеру Диффенбахеру вопрос о его образовании, а сам, пятясь спиной, отступил назад и встал между Майклом и Сидни. Даже не глядя на своего подзащитного, он незаметно, но твердо сжал плечо Майкла.

Это помогло Майклу сохранить самообладание. Будь что будет! Его семья на пути в Америку, и мистер Осгуд считает, что это добрый знак. Сам Майкл придерживался иного мнения, но он мог и ошибиться. Мистер Осгуд умный человек, он адвокат, люди ему доверяют. Значит, и Майкл должен ему доверять. Но он утаил от своего адвоката самый главный секрет: родители выгнали его из дома.

Теперь уже слишком поздно рассказывать ему об этом. Они уже в пути. Будь что будет. Майкл без конца проводил пальцами по строчкам телеграммы, по словам «Макнейлы», «семья», «прибытие», словно прикосновение к ним могло избавить его от страха. Желание поговорить с Сидни терзало его подобно голоду. Она всегда утверждала, что у него есть семья. Он делал вид, что верит, хотя на самом деле не верил. Но оказалось, что она права. Кем бы они ни были, они «путешествовали по континенту с середины июля». Майкл попытался представить себе эту картину, но у него ничего не, вышло.

– Будьте внимательнее, – шепнул мистер Осгуд ему на ухо. – Не время задумываться!

Подняв голову, Майкл увидел, что на свидетельском месте сидит уже совершенно другой человек, которого он никогда раньше не видел. Выяснилось, что его фамилия Брэди, он назвался патрульным полицейским и начал рассказывать о той ночи, когда произошел «инцидент». Его вызвали в зоопарк, потому что там «начались беспорядки». Он мало что мог сообщить по существу дела, потому что к тому времени, как он прибыл на место, «обвиняемый уже успел скрыться».

На скамье присяжных был один человек, за которым Майклу нравилось наблюдать. Он сидел во втором ряду, на третьем месте от края. Майкл не смог бы определить, сколько ему лет (он вообще не умел определять возраст людей), но этот человек не был молод, как Филип. У него были негустые, аккуратно причесанные каштановые волосы, мягкая на вид кожа и пухлый розовый подбородок без шеи, исчезавший под воротником. Глаза у него были добрые, а губы слегка улыбались вне зависимости от того, что происходило в зале суда. Похоже, он был хорошим человеком. Майкл следил за ним, стараясь угадать, что он думает о показаниях свидетелей, о том, что они говорили и о чем умалчивали. На лице у него почти ничего не отражалось, но Майклу почему-то казалось, что он может догадаться, о чем этот человек думает.

Патрульный закончил давать показания, после чего прокурор Меррик вызвал нового свидетеля. Майкл его узнал: это был тот самый охранник, что застрелил волчицу. Тот самый, которого Майкл повалил на землю, тот, с кем он дрался. Из-за этой драки его обвинили в оскорблении действием. Мистер Осгуд объяснил, что это самое серьезное обвинение против него. Если присяжные признают его виновным по этой статье, ему придется отсидеть срок в тюрьме. Выяснилось, что охранника зовут Энтони Кабрини.

– Мистер Кабрини, – начал прокурор, – расскажите суду, что произошло после того, как вы и мистер Слатски подошли к загону для волков. Что вы увидели?

– Я увидел двух волков, самца и суку, они бегали взад-вперед у ворот загона. Они одни остались, всех остальных он выпустил.

– Протестую, ваша честь, – вставил мистер Осгуд. – Свидетель выдает предположение за факт.

– Поддерживаю, – сказал судья.

– Расскажите нам только то, что вы видели своими глазами, – попросил мистер Меррик.

– Да, сэр. Так вот, эти двое волков взбесились: кидались на ограду и завывали, как бешеные. Сука начала бросаться на меня, и я ее пристрелил из своего тридцать восьмого. Оглянуться не успел, как этот сумасшедший уже насел на меня, повалил на землю, пытал ся убить. Слатски ударил его дубинкой, и на этом все кончилось. Но потом он очнулся. Мы-то думали, что вырубили его, но стоило нам отвернуться, как он дал деру прямо к холмам. Тогда Слатски взял ружье, но стрельнуть не успел: этот парень шустрый, что твоя газель, черт бы ее побрал. Вот на том все и кончилось.

Судья попросил мистера Кабрини не выражаться. Он нахмурился, но пообещал, что постарается.

– Вы видите сегодня в зале суда человека, который напал на вас в ту ночь в зоопарке?

– Ясное дело. Это был он, вот этот парень.

– Благодарю вас. Свидетель ваш. Мистер Осгуд поднялся на ноги.

– Вы утверждаете, что волчица пыталась напасть на вас?

– Ну да. Бросалась на меня, рычала и слюну пускала.

– Вы всерьез опасались за свою жизнь?

– Черт возьми, а вы бы не… То есть да, конечно, опасался. Волку ничего не стоит слопать человека живьем. AМ – и нету!

– Понятно. Как долго вы служите ночным охранником в Линкольновском зоопарке, мистер Кабрини?

– Я? Года два. Около того.

– До той ночи вам хоть раз случалось подвергаться нападению волка?

– Нападению? Нет.

– Приходилось ли вам работать в зоопарке бок о бок с кем-нибудь, кто подвергался такому нападению?

– Нет вроде бы.

– Может быть, вам приходилось слышать о таком случае, когда кто-то из служителей зоопарка стал жертвой нападения волка?

– Нет. Но я…

– Благодарю вас. Итак, вы утверждаете, что после того, как вы застрелили волчицу, мистер Макнейл внезапно «насел» на вас.

– Да, точно.

– Согласно вашему заявлению, он пытался вас убить. Верно?

– Верно.

– Скажите мне, вы понесли какие-нибудь физические увечья во время стычки, которая, согласно вашему утверждению, произошла между вами и моим подзащитным?

– Это как?

– Ответьте, пожалуйста, на вопрос. Вам были нанесены телесные повреждения?

– Да, я ушиб локоть. Кажется, на колене тоже был синяк.

– Вам понадобилась медицинская помощь?

– Это доктор, что ли? Нет, никакой доктор мне не понадобился.

– И тем не менее вы по-прежнему утверждаете под присягой, сэр, что мистер Макнейл пытался вас убить?

– Ага. По-моему, так оно и было.

Следующим свидетелем обвинения стал мистер Слатски. Майкл его не узнал, но он показал под присягой, что был тем самым, кто держал фонарь и дважды ударил обвиняемого дубинкой.

Когда дошла очередь до перекрестного допроса, Мистер Осгуд спросил его:

– Могли бы вы утверждать, исходя из своего личного опыта в качестве сотрудника зоопарка, мистер Слатски, что волчица представляла собой угрозу вашей жизни в ту ночь?

– Протест, ваша честь, – встрепенулся Меррик.

– Отклоняется. Мистер Слатски почесал подбородок.

– Ну… когда волк напуган, от него не знаешь, чего ждать, а эта волчица была сильно напугана. Она могла попытаться напасть на кого-нибудь, тем более что мы загнали ее в угол.

– Вы хотите сказать, что она могла бы напасть на вас?

– Да нет, не то чтобы напасть… Волк никогда не нападет на взрослого человека, разве что если волк бешеный. Но я хочу сказать, если бы мы попытались ее поймать, она могла бы укусить.

– А если бы вы оставили ее в покое?