Одинокий волк - Гэфни Патриция - Страница 47

– Я же тебе только что сказал.

– Нет. Я все понял. Но при чем тут деньги? Он опять засмеялся, но уже не так уверенно. Филип даже не улыбнулся в ответ.

– Ты хочешь сказать, что эти женщины занимаются любовью, потому что им платят за это? Взяв свой бокал, Филип сделал большой глоток.

– Точно! Ну, короче, дело вот в чем. Раз ты никогда раньше этого не делал, я подумал, что для начала лучше места не найти, чем у миссис Бэрч. А все потому, что у нее тут есть… м-м-м… одна особенность, которой ты в других домах не найдешь.

– Особенность? – растерянно переспросил Майкл. Филип указал на зеленый занавес.

– Видишь? За этой штукой большое окно. Витрина. А за ней комната, в точности как эта. И там сейчас находится парочка: одна из шлюх и парень, которому наплевать, что люди смотрят, пока он с ней это проделывает.

– Занимается любовью?

– Именно. Нет, он в это не верил. Нет, это невозможно! Филип почесал затылок.

– Конечно, мы не обязаны это делать, если ты не хочешь. Можем вернуться домой, мне все равно. Я просто хотел тебе объяснить, как все происходит. Если тебе нужна женщина, а жены у тебя нет, это, пожалуй, единственный способ получить, что хочешь. Потому что остальные в большинстве своем на это не пойдут.

– Почему?

– Потому. Считается, что это неприлично. Они так думают. Это безнравственно.

– Значит, им нельзя, а нам можно? Филип со смехом откинулся назад, расплескав шампанское на брюки.

– Точно! Это ты верно подметил: им нельзя, а нам можно. Отлично сказано.

Он сокрушенно посмотрел на мокрое пятно, расплывающееся на колене.

– Так что же мы решим? Останемся или уйдем? Тут открылась дверь, и появилась Лили, неся по бутылке шампанского в каждой руке. Майкл встал. Она остановилась прямо перед единственной непогашенной свечкой, и ему было видно, как ее тело просвечивает сквозь халат.

– Ну как? – спросила Лили. Майкл повернулся к Филипу.

– А ты уже раньше это делал? Смотрел, как люди этим занимаются?

Филип отвернулся, и Майкл решил, что он не станет отвечать. В первый раз с тех пор, как они пришли в этот дом, у Филипа не хватило духу посмотреть ему в глаза. Он был явно смущен.

– Да, я уже это делал. В этом ничего плохого нет. Голос у него был почти сердитый. Лили согнула ноги и ссутулила плечи, показывая, как тяжело ей держать бутылки.

– Ну ладно, – сказал Майкл.

– Ну ладно, – подхватила Лили со смехом. – Вот и отлично, Майкл!

Она поставила бутылки на столик возле кушетки и села рядом с Филипом.

– Миленький, будь лаской, дерни вон за тот шнур справа от занавеса, а потом иди сюда и сядь рядом с Лили.

Майкл потянул за шнур, как было ведено, но не стал садиться. Он обошел кушетку и встал у Лили за спиной. Ему не хотелось, чтобы она видела его лицо.

До самой последней секунды он в глубине души все-таки не верил. «Филип шутит, – думал он. – Это опять будет какой-нибудь розыгрыш». Но он отступил назад, словно кто-то толкнул его в грудь, когда увидел, что творится по ту сторону стекла.

Женщина. И мужчина. На нем были брюки и белая рубашка, но она… она была совершенно голая!

И она снимала с него одежду. Они стояли в изножии кровати в такой же комнате, как эта, только там было светло от множества горящих свечей. Она сняла с него рубашку, пока он гладил ее белую грудь. Майклу хотелось рассмотреть ее получше, он пожирал ее глазами, но мужчина мешал ему, заслоняя ее. Она расстегнула брюки мужчины и спустила их вниз по его ногам. Все это время мужчина смотрел прямо в окно, слегка улыбаясь, хотя глаза у него были холодные. Майклу хотелось отвернуться, спрятаться, укрыться с головой. Но он не мог ни сдвинуться с места, ни отвести взгляд.

Руки, губы, груди, ноги. Волосы на голове у женщины были желтые, а между ногами – черные. Мужчина встал у нее за спиной перед витриной и начал ее трогать повсюду, положив подбородок ей на плечо. Нравится ли это ей? По лицу невозможно было догадаться. Одной рукой он стиснул ее тяжелую грудь, а другую положил на треугольник волос у нее между ног, подтягивая ее поближе к себе. Она согнула колени, и его рука скользнула глубже. У Майкла возникло странное ощущение: собственная кожа стала ему тесна. Ему хотелось выпрыгнуть из нее. Он понял, что долго не выдержит.

Они подошли к кровати. Женщина опрокинулась на спину, мужчина накрыл ее своим телом. Она обхватила его ногами, и они начали делать это – заниматься любовью. Их тела напряженно изгибались, толкались и стукались друг о друга, но лица оставались пустыми, глаза были открыты. Мужчина схватил женщину за руки, а сам начал биться об нее все быстрее и быстрее, чаще и чаще. Она широко раскрыла рот и запрокинула голову.

На этом все кончилось. Мужчина перекатился на спину и лег рядом с женщиной, а она встала. Она что-то сказала; он не ответил. Покачиваясь, положив руки на бедра и выставив вперед живот, она подошла к стеклу, разделявшему две комнаты, и прижалась к нему всем телом. При этом ее груди, бедра, ладони, даже губы расплющились о стекло. Лили засмеялась, словно это была шутка, но на самом деле это было отвратительно, и Майкл обрадовался, что Филип не засмеялся вместе с ней.

Лили встала и, покачивая бедрами, пошла к стене, чтобы задернуть занавес.

– Ну ладно, ребята. Кто хочет первым?

Ледяной ветер гнал по переулку обрывки бумаги и разный мусор, заметая его в булькающую, забитую доверху сточную канаву. Из черной решетки, вделанной в булыжную мостовую, поднимался запах затхлой воды и гниющих отбросов. Майкл поежился в своем легком плаще и подивился тому, каким он стал неженкой. Разве это можно сравнить с тем, что ему приходилось испытывать раньше? И все-таки он дрожал, как загнанный кролик, под холодным дождем, хлеставшим по лицу и попадававшим за воротник, и жалел, что у него нет более теплой одежды.

На противоположной стороне замусоренного переулка открылась дверь заведения миссис Бэрч. Вышли двое мужчин, но ни один из них не был Филипом. Скоро настанет рассвет. Мутная расплывчатая луна давно уже опустилась за изломанную линию крыш. Теперь улица совсем опустела, а ведь еще час назад мимо него по грязному тротуару несколько раз проходили пьяные мужчины. Правда, только один из них попытался ввязаться в драку – коренастый крупный мужчина с курчавыми волосами, от которого несло пивом. Он напомнил Майклу 0'Фэллона.

Майкл, припавший к земле в позе бегуна на старте, распрямился, как пружина, готовый к драке. Ему хотелось подраться, он был даже рад. Он стиснул кулаки, изнывая от желания ударить кого-нибудь или что-нибудь. Внутри у него скопилось необъяснимо скверное чувство, искавшее выхода. Его даже затошнило. Мужчина подошел поближе, заглянул в глаза Майклу, и злоба в его собственном лице сменилась страхом. Он выругался и поплелся прочь.

Потирая онемевшие от холода руки, Майкл начал переминаться с ноги на ногу. Всего полгода назад он мог часами лежать в снегу, не двигаясь, терпеливо поджидая, пока его добыча – кролик или мышь – не высунется из норки. Теперь он стал кем-то по имени Майкл Макнейл. Из борьбы за выживание его жизнь превратилась в борьбу за постижение того, что она собой представляет. Сегодня он узнал нечто новое и очень важное о том, что делают мужчины, но не почувствовал себя более уверенно в своей новой коже, в своей новой сущности. Напротив, он ощутил себя еще более чужим, потому что не мог, не умел делать то, что делали все остальные мужчины.

Но вот что странно: его тело желало этого. Все еще желало этого. Образ обнаженной девушки в витрине то и дело всплывал у него перед глазами, ему становилось тесно и больно. Что-то распирало его изнутри. Он все вспоминал тот момент, когда она опрокинулась на спину и раздвинула ноги, а мужчина вошел в нее, направляя свою плоть рукой. Майкл никак не мог прогнать это воспоминание. Ему тоже хотелось помочь себе рукой, чтобы облегчить боль, но он боялся, что его кто-нибудь увидит. По крайней мере этот урок, преподанный ему людьми, он усвоил быстро: секс, как говорил ему Филип, – это то, что делается по секрету. О нем даже говорить не разрешалось. Мужчины так сильно хотели секса, что готовы были платить деньги, но не смели признаться в этом открыто. Это был большой нехороший секрет.