Одинокий волк - Гэфни Патриция - Страница 24

– Мы будем очень счастливы, – проговорил Чарльз шепотом заговорщика. – Скажи «да», Сидни. Положи конец моим страданиям.

Сидни постаралась привести свои мысли в порядок.

– Чарльз, послушай! Боюсь, я подала тебе ложную надежду. По правде говоря, я еще не готова выйти замуж во второй раз. Все дело в этом.

– Тогда я буду ждать.

– Я не властна над твоими чувствами, но скажу честно: по-моему, ты будешь гораздо счастливее, если навсегда откажешься от мысли жениться на мне. Ты знаешь, как хорошо я к тебе отношусь, я к тебе привязана, очень привязана, но… мне кажется, мы просто не подходим друг другу.

–Ты ошибаешься, Сидни!

– Может быть, и так, но я искренне говорю о том, что чувствую. Теперь я твердо в этом уверена, и было бы несправедливо скрывать правду от тебя. Это не должно разрушить нашу дружбу…

– И не разрушит.

– Я рада, что ты тоже так думаешь.

Сидни опустила глаза – она не хотела, чтобы Чарльз уличил ее во лжи. Ей хотелось расстаться с ним навсегда, а он всеми силами пытался этого не допустить. Но хорошо хоть, что самая трудная часть объяснения позади. Слава богу!

Они направились назад к дому. Чарльз был молчалив и угрюм, Сидни старалась ничем не выдать своего облегчения. Когда они вновь оказались на террасе, Филип встал с шезлонга, чтобы пожать руку Чарльзу на прощание, хотя Сидни знала, что ее брат тоже воспринимает отъезд Чарльза с облегчением.

– А где Майкл? – спросила она как бы между прочим. Сэм оторвался от возведения пирамиды из карт.

– Он пошел в домик для гостей забрать свои вещи. Разве ты его не видела? Щеки у нее запылали.

– Нет, не видела.

Зато она не сомневалась, что он ее видел. От зоркого взгляда Майкла невозможно было ускользнуть.

«Подарки, преподнесенные сюрпризом, не обусловленные ничем, кроме заботы и доброго расположения, следует рассматривать как одну из приятнейших неожиданностей нашей жизни. Благодарному получателю подобного подарка надлежит ответить тем же».

Как это понимать: «ответить тем же»? Должен ли он вернуть бумагу и карандаши обратно Сидни? Майкл спросил у Сэма:

– Что значит «ответить тем же», когда получаешь подарок?

Сэм не знал, но он спросил у Филипа и вернулся с ответом.

– Это значит, что ты должен ответить подарком, равноценным тому, какой получил сам.

Равноценным. Значит, не таким же точно. Вот и хорошо: Майкл понятия не имел, где достать еще бумаги и карандашей. Итак, что же ему преподнести в подарок Сидни? Два дня он бился над ответом. Чуть было опять не обратился к Сэму, но он хотел, чтобы подарок стал для Сидни «приятнейшей неожиданностью», а Сэм наверняка рассказал бы ей заранее.

Озарение пришло к нему в жаркий полдень, пока он бродил по озеру, зайдя по колено в воду. Сэм пытался запустить воздушного змея на берегу, но Майкл не хотел, чтобы кто-нибудь его увидел, поэтому он выждал, пока Сэму не надоест его занятие. Помахав другу с берега, мальчик повернулся и бросился бегом по дорожке обратно к дому.

О рыбах и их образе жизни Майкл знал все. Он знал, где они живут и какова каждая из них на вкус. Он не знал только одного: как они называются. Но Сидни-то, конечно, знает, а это главное. Так что же ему поймать для нее? Лучше всего была бы длинная быстрая рыба с пятнистой чешуей, но в этом озере они ему не попадались. Зато здесь было полно мелких с острыми колючками на спине. Правда, они были довольно костлявые, но, возможно, Сидни понравится их окраска – красное брюшко и зеленовато-голубая спинка. К тому же у них не было чешуи, значит, их легче есть. Тут Майкл вспомнил, что, какую бы рыбу он для нее ни поймал, она обязательно захочет сначала приготовить ее, а потом уже есть. Значит, дело не в чешуе.

Он остановил свой выбор на одной из толстых серебристо-синих. У них было крепкое белое мясо, очень хорошее для еды, и их легко было поймать. Жаль, что здесь не было скалы, вдающейся в воду, на которую можно было бы лечь в ожидании добычи. Майкл зашел поглубже в воду и стал ждать.

Вест преподнес свой подарок Сидни не в доме, а на глазах у всех/Есть ли тут какое-нибудь правило? Может быть, подарки полагается дарить при всех, но Майкл не мог придумать или припомнить ни одной причины, по которой это надо было обязательно делать на дворе. Ему не хотелось ждать. Он был взволнован, к тому же его подарок непременно должен был остаться свежим. Поэтому перед самым обедом, когда вся семья собралась в комнате, которую они называли гостиной, он вручил Сидни свой подарок.

Майкл положил его на маленький круглый столик рядом с креслом, в котором она сидела. Подарок Веста был обмотан цветными ленточками для украшения, поэтому Майкл повязал ленточку, ранее скреплявшую цветные карандаши, вокруг красивой серебристой рыбы. Бантика не получилось, потому что ленточка оказалась слишком короткой, и он добавил для красоты цветок – желтый цветок, найденный в саду. Рыба очень хорошо пахла и выглядела красиво.

Он не знал, что сказать. Все замолчали, Сидни посмотрела на Майкла, потом на подарок. В руке у нее был стакан с чем-то коричневато-оранжевым. Это питье пахло ужасно – не так скверно, как бутылка 0'Фэлло-на, но почти. На ней было платье того же цвета, что и весенняя трава, а посредине – блестящий желтый пояс. Иногда она не собирала волосы наверх, а распускала по плечам. Каким-то непонятным образом они удерживались за ушами при помощи ненастоящего цветка. Вот так она была причесана сейчас, и ему это больше нравилось, потому что цвет лисицы становился заметнее и Майкл чувствовал даже издалека, какие они мягкие.

Что говорил Вест, когда дарил ей цветы? Кажется, он сказал: «Это для тебя». Что-то в этом роде.

Майкл заложил руки за спину, чтобы она не догадалась, как он волнуется.

– Это для тебя. Она ничего не ответила, поэтому он добавил:

– Это подарок для тебя. От меня. По-прежнему ничего.

– Потому что ты сделала мне подарок. Впервые у него появилось ощущение беспокойства. Отступив на шаг, он заставил себя сказать:

– Я отвечаю тем же.

Ему хотелось обернуться и посмотреть, почему Сэма и Филипа внезапно охватил приступ кашля, но уж слишком интересно было следить за лицом Сидни. Глаза у нее сделались такие большие, что он увидел белое вокруг синевы. Потом она нагнулась, но он все еще видел ее щеки, и лоб, и уши, ставшие ярко-розовыми. Она опустила стакан к себе на колени, а другой рукой закрыла рот.

Это было неправильно. Майкл помнил, что она говорила Весту: «О, Чарльз, они прекрасны, где ты их достал? Как это мило с твоей стороны, спасибо, Чарльз». Она повторяла это долго-долго, улыбалась, положила руку на локоть Весту. И все это ради нескольких цветочков без запаха, от которых не было никакого проку – на них можно было только смотреть! Разве не лучше получить в подарок свежую сочную рыбу?

Мисс Винтер тоже откашлялась. Майкл посмотрел на нее. Сухая, как щепка, она сидела в большом кресле у окна, и вид у нее был… Майкл не знал такого слова. «Удивленный»? Нет, этого было недостаточно. Сидевший рядом с ней профессор Винтер закрывал рот рукой – в точности как Сидни.

И тут до него дошло. Все они смеялись над его Рыбой. Над ним.

Он почувствовал, что его собственное лицо становится красным, как у Сидни. «О, мой бог», – подумал Майкл ее словами. Ему хотелось исчезнуть, но он боялся шевельнуться. Что бы он сейчас ни сделал, все будет неправильно. Сидни подняла свое порозовевшее лицо и он увидел, что она плачет.

Плачет! Майкл опять подошел ближе, склонился над ней.

– Сидни, не плачь. Не плачь, я ее заберу. Я сам ее съем.

Какой-то звук вырвался у нее изо рта, как будто она долго сдерживалась, но наконец не выдержала. Майкл застыл в ужасе, но потом понял, что этот тонкий, переливчатый, непрерывный звук означает смех. И этот звук ему очень понравился. И ее глаза – такие ласковые, грустные, добрые, беспрерывно наполняющиеся слезами – умоляли его о понимании.