Дух мщения - Макнилл Грэм - Страница 45

«Тарнхельм» был невелик, так что когда Бану Рассуа сообщила Локену, что во время финальных расчетов переноса Мандевилля засекла неавторизованный биосигнал, не потребовалось много времени, чтобы сузить круг потенциальных укрытий, где мог прятаться безбилетник.

Пока остальные следопыты охраняли передние части корабля, Локен, Тюрфингр и Войтек прочесывали его по направлению к двигателям.

— Кто-то из той мрачной крепости на орбите Титана? — спросил Войтек. В его верхних серворуках пощелкивали наручники. — Та девушка Олитон, которую ты видел?

Локен покачал головой.

— Нет. Это не она.

— Значит, тварь варпа? — предположил Тюрфингр. — Нечто, извергнутое малефикарумом магистра войны?

Бывший Космический Волк отказался от картечницы в пользу своего боевого клинка и плетеной кожаной перчатки-цеста. Ее когти цвета ночи постукивали по броне на бедре, отбивая ритмичную дробь.

Никто не ответил на вопрос Тюрфингра. Всем им было известно слишком много, чтобы с легкостью отметать подобное предположение. Двигательный отсек был единственным оставшимся на корабле местом, где кто-то действительно мог спрятаться, но пока они ничего не нашли.

Двигательные помещения имели эллиптическое сечение. Приподнятый пол и подвесной потолок с боков ограничивали два громадных цилиндра, гудевших от едва сдерживаемой мощи. Суженные части основных двигателей окружали скрученные кабели, а встроенные сервиторы-калькулусы, мерцая глазами, бормотали бинарный хорал.

Центральный проход завершился алтарем единения, возле которого стояла неподвижная фигура безымянного адепта Механикум, чья единственная функция заключалась в надзоре за работой двигателя.

Перед алтарем, скрестив ноги, сидел бородатый татуированный воин в лишенной украшений броне Странствующих Рыцарей. Он собирал разложенные на полу части болтера.

Локен опустил картечницу, а воин поднял глаза и разочарованно покачал головой.

— Что ты делаешь? — спросил Локен.

— Мне стало скучно ждать, пока вы меня отыщете, — отозвался Севериан.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

СЫНОВЬЯ

Глава 11

КРИКИ. ОТВЕТСТВЕННОСТЬ. ВТОРЖЕНИЕ

Молех кричал.

Он истекал магмой из множества ран, нанесенных рухнувшими с орбиты обломками. Он обгорел дочерна там, где макроснаряды пробились сквозь атмосферу и рассекли кору пылающими каньонами. Ночь была изгнана. Свет лун мерк рядом со шлейфами двигателей приближающихся боеголовок и взрывами тех, которые оказались перехвачены.

Я уже бывал здесь раньше, но не помню этого.

Маленький Хорус Аксиманд наблюдал, как останки флота лорда-адмирала Бритона падают, словно постоянно разделяющиеся метеоры. Они чертили в небе болезненно-яркие параболы, заливая десятки тысяч километров пылающими обломками. Южный горизонт представлял собой размазанное огненное пятно далеких пожаров и жарко пылающих тормозных двигателей. Ландшафт был придавлен покровом дыма, озаренного апокалиптическим светом горящих городов.

В облаках искрили странные молнии, неизбежное побочное следствие огромного объема металла, пронзающего атмосферу. Разрушенные звездолеты падали по всему Молеху, в основном на промышленный массив суши по другую сторону океана. Прибрежные погрузочные сооружения, космопорты и базы Армии лежали в руинах, плотность сброса радиационных бомб Гвардии Смерти на столетия сделала большую ее часть непригодной для жизни.

Из этого района подкрепления уже не придут.

Катуланские Налетчики обеспечили безопасность посадочной зоны «Грозовой птицы» — бичуемую ливнями гавань с подветренной стороны от частично обрушенной башни. Волны гремели о причал, взметая стены пенящейся воды.

Двигаясь впереди основных сил вторжения, магистр войны оказывался неприкрыт и уязвим. Малогарст и Морниваль напоминали о покушении на Двелле как о достаточной причине, чтобы не спускаться на этот северный остров, кусок вулканической породы под названием Дамесек.

Хорус не потерпел никаких возражений.

Это он должен был стать первым, кто ступит на поверхность Молеха.

Луперкаль стоял у подножия башни, положив голую руку на светлый камень опоры. Его голова была склонена, а глаза закрыты.

— Как думаешь, что он делает? — спросил Граэль Ноктюа.

— В свое время Луперкаль тебе скажет.

— Иначе говоря, ты не знаешь, — проворчал Кибре.

Аксиманд не стал утруждать себя ответом Головорезу, но Абаддон для порядка отвесил тому подзатыльник. Магистр войны задрал голову, чтобы взглянуть на верхний край башни. Аксиманд поступил так же и понадеялся, что буря опрокинет ее в море.

Хорус ухмыльнулся и вернулся к Морнивалю, кивая, словно в ответ на немой вопрос. Его боевому доспеху вернули лоск, янтарный глаз на груди вновь стал целым. Не будь Урци Злобный занят в блокаде на Марсе, он бы отыскал в ремонте изъяны, однако Аксиманд не мог обнаружить ни единого. Его рука невольно поднялась к рассеченной эмблеме Морниваля на собственном шлеме. К разделенному на четыре части полумесяцу.

— Море, понимаете, — произнес Хорус. — Я помню его запах. Соль и слабая примесь серы. Я знаю, что помню это, но воспоминание как будто принадлежит кому-то другому.

Он развернулся, вновь посмотрев на башню, словно пытался представить, как та могла выглядеть во времена своего расцвета.

— Вы, конечно же, знаете, что это? — спросил Хорус.

— Разрушенная башня? — предположил Кибре.

— О, Фальк, это гораздо большее, — отозвался Хорус. — Мне почти жаль, что ты этого не чувствуешь.

— Это башня с карт Курца, — сказал Аксиманд.

Хорус щелкнул пальцами.

— Именно! Курц и его картомантия. Я ему говорил, что связь с арканами ни к чему хорошему не приведет, но вы же знаете Конрада…

— Я не знаю, — произнес Аксиманд. — И считаю, что мне повезло.

Хорус согласно кивнул.

— Он мой брат, но я бы не выбрал его своим другом.

— Сэр, зачем мы здесь? — спросил Ноктюа. — Я не понимаю, почему мы высадились на этом острове, если на материке есть множество плацдармов, лучших с точки зрения тактики. Нам следовало десантироваться прямо на Луперкалию.

Хорус позволил своей руке скользнуть к рукояти Сокрушителя миров.

— Ты хорошо оцениваешь тактическую необходимость, Грааль, — произнес Хорус. — Именно поэтому Маленький Хорус и выдвинул твою кандидатуру, однако тебе нужно еще много узнать о людях и том, почему они совершают свои поступки.

— Я не понимаю, сэр.

Хорус подвел Ноктюа к башне и приложил руку своего сына из Морниваля к камню.

— Потому что он был здесь. Император. Все, что я узнал на Двелле, было правдой. Мой отец явился сюда давным-давно и ушел возле этой самой башни.

— Откуда вы знаете, сэр? — спросил Абаддон, изучая башню так, словно она могла выдать свои тайны, если всмотреться достаточно пристально. Скальп Первого капитана теперь был гладко выбрит, покаяние длилось до сих пор.

— Я это чувствую, Эзекиль, — сказал Хорус, и Аксиманду еще ни разу не доводилось видеть их господина столь оживленным. Магистр войны не ощущал такой связи с отцом со времен Улланора, и она придавала ему сил.

Хорус снова прикрыл глаза.

— Создания вроде Императора перемещаются по миру без деликатности. За ним остаются следы, и Он оставил очень большую отметину, когда покидал Молех.

Откинув голову, Хорус позволил дождю омывать кожу. Суровое, жестокое крещение. Аксиманд чувствовал запах дыма от мириад пожаров, видел красноватое марево, которое было румяной зарей этого мира.

Луперкаль вытер лицо ладонью и обернулся к Аксиманду.

— Здесь Император покинул Молех, — произнес он. — Я намереваюсь пройти по Его стопам и найти то, что Он взял тут.

Пробудить спящих богов в их горных убежищах было немалым делом. Подземная тьма была прохладна и соблазняла обещанием покоя. Десятилетия дремы сделали богов забывчивыми, однако песнь сирены войны не отступала. Сны превратились в кошмары. Кошмары — в воспоминания. Марширующие ноги, ревущие рога и грохочущие пушки.