Острый осколок - Сиалана Анастасия - Страница 40

— Это у тебя галлюцинации. Кто ж в своем уме станет существ с такой высоты скидывать. Я, между прочим, именно на твою бестолковую голову и приземлился. Может отбил чего? Ты не стесняйся, мы поймем.

— Р-р-р, не стоит вам обвинять меня в скудоумии, Ваше Высочество. Договориться можете.

Не уловил тот момент, когда мы начали обходить друг друга и выбирать выгодную для нападения позицию. С чего это я вообще в противостояние полез? Подумаешь цветы не того цвета. Может оборотни видят иначе?

— Э-э-э…

— Да уж, — Алкай, похоже, тоже пришел в себя.

— Нет слов, — озвучил я наши общие мысли.

— Ух ты! Смотри, Широ, страстоцветы! И сколько! Целое черно-бардовое покрывало!

Мы резко обернулись к противоположному краю луга. Так как нас скрывали ели, то наши гости нас не видели, а вот мы могли четко рассмотреть приближающихся Данку и Широ.

— Су, башкой о стену приложилась. Страстоцветы алые.

— Опусти свою вислоухую морду пониже и присмотрись. Если это алый, то я мигера, — самоуверенно вздернув подбородок, бросила вызов банши.

— Ты мигера, — спокойно, констатируя факт, хряснул по женской гордости эльф и двинулся через луг.

— Что? — взвизгнула уязвленная Дана.

— Что слышала. Цветы алые. А то, что ты мигера, я и без твоего подтверждения знал, — первородный даже не обернулся, продолжая рассекать синее поле, в чьем цвете я уже начал сомневаться.

— Широ, зомби тебя погрызи, они не алые! — визжала девушка, быстрыми шагами догоняя ушедшего вперед спутника.

— Да-да, они зеленые.

— Широ!

— Тьма! Может ты заткнешься! — светлый резко повернулся к преследующей его Дане, — мне совершенно начхать, какого там цвета цветочки. Меня не волнует, что ты думаешь обо мне. Или ты закрываешь свой рот, или пошла своей дорогой, чтоб я смог отдохнуть от твоей назойливости и нытья. Ты все поняла, или мне повторить?

— Перебор, вислоухий, — прошептала банши, низко опустив голову.

— Иди к демонам! — выкрикнул эльф и продолжил свой путь.

Я не мог вымолвить и слова. Впервые вижу, чтобы Широварт повысил голос, да еще так грубо разговаривал. Это же Данка, за что он с ней так?

— Э-э-э, неприятности в раю? — дал ситуации название Алкай.

— В точку, — шепнул я, и уже громче, — мы здесь!

Через пару вар парочка уже стояла перед нами.

— Все хорошо? — осторожно поинтересовался оборотень.

— Более чем, — резко ответил эльф, скинул сумки с плеча и начал разбивать лагерь.

— Красавица?

— Все хорошо, — она нервно поглаживала большим пальцем центр второй ладони, слегка перебарщивая с нажимом и оставляя белые пятна на коже, что через ван исчезали, — красивое место вы выбрали. Давно не видела таких прекрасных страстоцветов.

— Ага, синих-синих.

— В смысле? — не поняла меня Дана.

— В смысле, для тебя они почти черные, для Алкая — голубые, для меня — сапфировые, а вот для эльфа они, похоже, алые, — сделал попытку разъяснить я.

— А-а-а… — многозначительно протянула банши, — ничего не поняла, — растерянность заняла свое положенное место на лице.

— И я не понял. Ладно, ты лучше ответь, с чего эльф злющий как сто некромантов в купе?

— Я так устала, давайте передохнем и поедим, — она резко сменила тему, — вы-то сразу в леса подались, а мы еще за вещичками нашими ходили и весь город кругом обходили. Я уже с ног валюсь, — и нас с оборотнем оставили стоять и растерянно хлопать глазами.

— Ой, пахнет жареным, — потер подбородок Алкай, провожая Дану задумчивым взглядом.

— Хуже, пахнет паленым, — собственные предположения не радовали.

[1] Хейшин — крепкое вино из сока растения хейши. Очень дорогое и редкое.

ГЛАВА 12: Сильф

ГЛАВА 12: Сильф

Широварт ла Эк

Я сорвался! Ну почему я сорвался? От этого еще больше злюсь на себя. Не разговаривай со мной, melda[1]! Я не могу смотреть тебе в глаза. Не могу так же спокойно отвечать тебе, как раньше.

— Можно? — из тени деревьев вышел Ласкан.

Уже вечер и сумерки хорошо скрывают любого от посторонних глаз. Это и позволило фениксу подобраться незамеченным. По этой же причине я и ушел вглубь леса. Хотел остаться необнаруженным. Это удача, что я наткнулся на тоненькую полоску ручейка среди елового леса. Бегущая вода всегда успокаивала меня. Тут я мог спокойно подумать.

— Не стану спрашивать, как ты нашел меня. Все равно не ответишь, — кивок был подтверждением, — ты снова маленький, глупенький принц? — я вернулся к созерцанию бегущей из недр земли ледяной воды.

— Нет, взрослый, мудрый феникс, — усмехнулся он.

— Значит, ты можешь с легкостью забыть все, что я расскажу тебе?

— Да.

— Тогда прошу, — я подвинулся и указал рукой на освобожденный участок поваленного дерева, так кстати свалившегося возле ручья.

— И что же так сильно встревожило тебя? — феникс присоединился к моему наблюдению за движением водной стихии.

— Я убил Салвана, — вполне спокойно ответил я. Странно, но Ласкан не удивился сказанному. Будто знал.

— Причем здесь Дана? — не в бровь, а в глаз. Откуда он такой проницательный взялся?

— Защищал ее, — не хотелось вдаваться в подробности.

— Винишь ее?

— Нет, — ответил, не задумываясь.

— Винишь себя? — продолжал задавать совершенно точные вопросы Ласкан.

— Да, — не было смысла отпираться.

— За то, что убил? — да что с ним такое? Ему вообще нужны мои ответы, или он и без них все знает?

— Нет, — буркнул я. Меня начал нервировать наш разговор.

— Не замыкайся, Широварт ла Эк, дитя разных миров. Тебе нужно выговориться.

Я резко повернулся к фениксу. Веки того были опущены, но даже сквозь тоненькую щелку можно было разглядеть магический блеск глаз мудрейшего во всех мирах.

— Не спрашивай? — остановил он рвущиеся из меня вопросы, — ответы ничего тебе не дадут. Так в чем же ты винишь себя, дитя равновесия?

— В зависимости.

— Объясни.

Как же я не хотел этого делать. На задворках своего сознания я уже все понял, но так и не принял. Возможно, если не стану говорить об этом, все растворится как дым? Но это не так. Мне придется признать то, что со мной уже много весен. Я еще никогда не произносил этого вслух.

— Су, — хрипло шепнул в пустоту. — Моя зависимость — Суардана, — уже тверже произнес пугающие меня слова.

— Ты это понял, наконец, — ни капли не удивился Ласкан.

— Я ни на секунду не задумался, когда убил Салвана. Он мой друг. Пусть мы никогда не признавали такие узы как дружба, это все равно так. При всем при этом его жизнь была пылью по сравнению с жизнью Су. Я предал друга. Неужели пятьдесят последних весен ничего не значили для меня? Я так легко убил ради нее, — я говорил быстро, путано и эмоционально. Слова сами вылетали, не требуя стимула.

— Ты винишь себя за то, что не ценил жизнь друга?

— Нет, я виню себя в том, что ценю только одну жизнь, и за ее сохранность я убил бы любого. Я не могу смотреть на банши. Она моя слабость. Только взглянув в золото ее глаз, я теряю с трудом установленный контроль. Ненавижу быть беспомощным! А перед ней я именно такой. Абсолютно открытый и слабый. Тьма! — я ударил рукой прямо в ручей, расплескав ледяную воду. Ее капли попали на лицо и рубашку, тем самым охлаждая и приводя меня в чувство.

— Я понял. Поэтому ты срываешься на ней?

— Да, — я отряхнул капли с мокрой руки.

— Прекращай, иначе потеряешь ее. Вот тогда ты точно станешь слабым и беспомощным, — он поднялся и медленно пошел к нашей стоянке, где сквозь деревья брезжил свет пылающего пламени, — послушай меня, дитя противоречий. У тебя еще будет шанс, — не оборачиваясь, добавил Ласкан.

Как ни старайся понять этого юношу, у тебя ничего не получится. Как был скрытным, так и остался. Сколько раз я сталкивался с ним, когда следил за Су. Сколько раз видел его ребячество. Равно столько же раз я был свидетелем его мудрости. Банши, тебе повезло иметь такого друга, что последовал за тобой даже после смерти.