Йанто Путешественник (СИ) - Охэйо Аннит - Страница 5

Мальчишка резко сел и помотал головой. Наверное, у него вчера был бред. Никто не лез к нему в окно, не лопал его колбасу, не тыкал в нос копьё, и не болтал непонятными словами. Такого, разумеется, просто не могло быть. Ему это померещилось, — да может, и просто приснилось. Он спал жутко долго, — часов одиннадцать, не меньше, — и за это время во снах, как обычно, путаных и непонятных, прошла целая жизнь…

Мишка отбросил одеяло, и, подтянув пятки к заду, одним рывком вскочил. Как был, в трусах, побрел в гостиную. Никого, балкон наглухо закрыт, никаких грязных луж на полу, — ну да, вчера он тщательно вытер всё, и успел к самому возвращению родителей… или ему всё это тоже приснилось?

Мишка вздохнул. Конечно же, приснилось. Перечитал Сат-Ока, — вот во сне к нему в окно и залез самый настоящий индеец. То есть, как раз ненастоящий, как и положено во сне. А все эти подробности и забавные словечки он попросту придумал. Ну конечно же!..

И одеяло я тоже на чердак во сне отнес, подумал Мишка. Если во сне, — то оно, ясное дело, на месте. Если нет…

Сердце вдруг ёкнуло. Мишка замер в тишине, глядя на вспыхнувший вдруг на полу солнечный квадрат. Потом тупо, как во сне, поставил под антресолями стул, на него, — табуретку, осторожно залез на это хлипкое сооружение и распахнул дверцу. Барахло встретило его сплошной стеной древних чемоданов и коробок. Матрац и одеяло лежали за ними. Достаточно вытащить верхнюю, с разборной ёлкой, — и…

Сердце вдруг часто забилось. Мишка поймал себя на том, что страшно хочет слезть и забыть обо всём этом. Сжав зубы, он потащил тяжелую коробку на себя. Сейчас он увидит тугой бок свернутого матраца, — и бред кончится…

За коробкой темнела пустота. Матраца и одеяла не было.

Наверное, я лунатик, уныло подумал Мишка, аккуратно спустившись на пол. Утащил всё на чердак во сне. Вот блин! Хорошо хоть, никто не заметил…

Он яростно помотал головой. Ещё как заметил: это Ленка попросила его притащить матрац для Йанто. И Сашка это видел, и Витька, и они ему даже звонили, сказали, что всё хорошо, Йанто спит, как сурок…

Вновь вздохнув, мальчишка влез в халат и тапки, и с угрюмой решимостью поперся наверх. Наверняка, никакого Йанто там нет, — но забрать барахло всё равно нужно. Иначе предки рано или поздно заметят, и устроят скандал…

Перед разогнутыми прутьями Мишка замер, словно оглушенный. Сразу вспомнились вздувшиеся на руках Йанто мускулы, и этот тихий металлический скрип… Это что, выходит, во сне его силы удесятерились? Или прутья всегда были разогнуты, а ему просто приснилось?..

Вновь яростно помотав головой, он пролез в дыру. Выбравшись на чердак, Мишка выпрямился и замер. Пусто, разумеется… но в самом конце, — как раз там, куда они отвели Йанто, — мерцали слабые отблески огня. Пожар… или, скорее, костер.

Мишка замер, глядя на него. Вдруг со страшной силой захотелось спуститься вниз, забраться в постель, накрыться с головой одеялом, — и лежать так весь остаток жизни. Потому что…

Наверное, там обосновался бич, подумал Мишка, сбросив тапки, и босиком пробираясь вперед по колючему шлаку. И он явно будет мне не рад. Ну и ладно, мне только одним глазком посмотреть…

Но, едва заглянув в комнату, Мишка ошалело замер.

Йанто, разумеется, был здесь. Он деловито жарил кролика над аккуратным, небольшим костром, и только улыбнулся Мишке, не прерывая своего, ответственного, как видно, занятия. Кролик жарился на тщательно изготовленном вертеле, пахло… пахло очень вкусно.

Мишка ошалело помотал головой. Кролики в здешних лесах не водились, — в этом он был совершенно уверен. Зайцы, насколько он помнил, тоже. Ближайшим местом, где он мог найти кролика, была деревня Зубровка, в семи километрах от города. Наверняка, Йанто, в душевной простоте своей, забрался к кому-то во двор, и попросту украл его. Нет, точно украл, — на стене висели ещё две аккуратно ободранных, как в магазине, тушки. Зайцы стаями не бегают, это Мишка знал точно…

Йанто вновь улыбнулся ему и помахал рукой, подзывая к себе. Выглядел он очень довольным, словно и не бегал всю ночь по холодным сентябрьским лесам. Ну да, для бешеной собаки сорок верст не крюк, — что Йанто стоит сбегать посреди ночи в ближайшую деревню, чтобы добыть себе завтрак? Он, наверное, всегда так живет… только вот где?..

Вздохнув, Мишка сел к костру, бездумно протянув руки. Тепло… У стены лежала немаленькая охапка валежника, — похоже, Йанто натаскал его из соседней лесополосы. Ранец и копьё стояли у матраца, там же стоял лук со спущенной тетивой и колчан со стрелами. Мишка, не отрываясь, смотрел на него, — вот что, выходит, Йанто таскал в своих чехлах!

Лук был очень странный, — из чего-то синеватого, обтянутый на концах обмотанной веревками кожей. У Мишки просто руки чесались посмотреть его поближе, но он всё же не решался, — кто знает, что подумает об этом сам Йанто?

Тот, между тем, снял кролика с огня, понюхал, и, очевидно, сочтя его готовым, приставил вертел к рогульке с другой стороны, — остывать.

— Фт`эй авве, — сказал он с улыбкой.

— Привет, — ответил Мишка и тоже улыбнулся. Что делать дальше, он не знал. Ленку на помощь уже не позовешь: она в школе и освободиться только к вечеру. А русский язык подтянуть он бы и сам не отказался.

— Пр`вет, — повторил Йанто. — Нэ?

— Да, — сказал Мишка. — Нэ — да. Понимаешь?

— Пр`вет, — да, — ответил Йанто. — Йомханг?

Мишка улыбнулся. Так или иначе, но начало было положено… и отложено, потому что тут Йанто вспомнил о кролике. Подняв вертел, он протянул его Мишке. Тот взялся за другой конец, — но Йанто не спешил отпускать свой.

— И что? — спросил Мишка.

— Э`ви авве, — Йанто улыбнулся. Вытащив свой жуткий нож, он одним молниеносным движением разрубил кролика пополам — вместе с вертелом! — так что в руках у Мишки осталась лишь его задняя часть.

— Ни фига себе… — выдохнул он. Конечно, разрубить таким вот тесаком палку в палец толщиной очень даже можно — но он даже толком не почувствовал удара. Да что там удар! Он и движения Йанто почти не заметил — так, мелькнуло что-то… и смотрелось это жутковато. Наверняка, гость рубил так не одно только жаркое…

Йанто чуть удивленно посмотрел на него, убрал нож, полез свободной рукой в ранец. Достал увесистый кожаный мешочек, похожий на кисет, зубами распустил завязки…

Мишка ожидал увидеть соль, — но там оказалось что-то темное, похожее, больше на золу. Йанто сгреб её пальцами и щедро посыпал свою часть кролика. Потом, снова с улыбкой, протянул мешочек Мишке.

— Что это? — спросил тот.

Где-то он читал, что первобытные люди пользовались золой вместо соли, — но картошку с золой он уже пробовал, запеченную — и вкус не слишком понравился ему. Да и на зубах скрипит противно…

— Фтэ, — ответил Йанто, продолжая протягивать мешочек. Отказываться было невежливо, и Мишка запустил пальцы внутрь.

К его удивлению, там оказалась не зола, а что-то, вроде чая, — какая-то высушенная и мелко истолченная трава, ещё и с чем-то смешанная. Вздохнув, он посыпал этой смесью свою часть кролика.

Йанто вновь улыбнулся ему и сел, поджав ноги. Мешочек он поставил между ними, — и, взявшись за вертел, вцепился в мясо зубами. Мишка последовал его примеру. Чуть не обжег руку о горячее мясо, вздохнул, — руками есть было всё же непривычно, — и тоже откусил кусок, тут же удивленно уркнув. Оказалось очень вкусно. Трава напоминала базилик, и была смешана с солью, не обычной, а, скорее, морской, горьковатой, — очень необычное, но вовсе не плохое сочетание.

Мальчишка не завтракал, а потому лопал с завидным аппетитом, — как, впрочем, и сам Йанто. Довольно быстро от кролика ничего не осталось. Мишка не знал, что делать с костями, — да и с жирными руками, если на то пошло, — но Йанто разгреб ногой шлак и похоронил в нем останки несчастного кролика. С руками он разобрался ещё проще — облизав их. Мишка усмехнулся: попробуй он проделать что-то подобное за столом — точно заработал бы ложкой по лбу. Но выбора, увы, не оставалось — не вытирать же руки об халат? — и пришлось последовать примеру Йанто. Тот смотрел на него с откровенной усмешкой — но не обидно, а… как на младшего брата, наверное.