Сновидец (СИ) - Охэйо Аннит - Страница 49

Ахет неожиданно спокойно смотрел на неё — худой, гибкий. Громадные зеленые глаза, казалось, одни жили на его искаженном болью бледном лице.

— Ударь, — наконец сказал он, отдышавшись. — Только так, чтобы сразу. Я не хочу жить.

— Нет, — Лина усмехнулась и вдруг свободной рукой погладила его пухлые губы и черные волосы — длинные, прямые и густые. — Это слишком легко. Пожалуй, я покажу тебе, что девочка должна делать с мальчиком. Согласен?

На красивом лице полукровки отразилась сильнейшая растерянность и смущение. Вайми был удивлен и растерян не меньше.

— Но… но… — гневно начал он… — но это…

— Что? — спокойно спросила Лина. — Я единственная, кто может ему помочь. И я это сделаю. Я не могу иначе. Извини. Но ты — мой возлюбленный, и мы вместе будем с ним… ведь мы оба ему нравимся. Ты согласен?..

Вайми вновь — возбужденно, испуганно, дико — посмотрел на неё и кивнул. Тем не менее, он смутился и покраснел до ушей. Ахет выглядел не лучше. Что бы им обоим ни довелось пережить, но они оба были только юноши.

— Пойдем! — Лина взяла едва отдышавшегося Ахета за руку и почти силой затащила его в хижину. Она растянулась на травяной постели, глядя на него снизу вверх. — Так ты что-то хотел со мной сделать, Ахет? — она поджала ногу, почесывая узкую подошву. Подобные, вроде бы невинные вещи она делала так, что Вайми почему-то начинал думать только о любви. — Давай, покажи…

— Я… я никогда не был… с девушкой, — выдавил полуживой от смущения Ахет. — Я… не знаю… — он покосился на Вайми, и Лина рассмеялась.

— Ладно. Тогда я покажу.

Вайми разинул рот, чтобы возразить, но так и не нашел нужных слов. Обычаи племени были очень мудры — если два мальчика любили одну девочку, или две девочки — одного мальчика, никто не мешал им быть всем вместе, сразу — выбор в любви, дарившей племени жизнь, был священным. Даже если один из них полукровка — это интересно и волнующе, но не более того. И потом, кроме любви есть ещё жалость и желание помочь. А другого выбора у них просто не осталось — кроме чьей-то смерти.

Лина велела им с Ахетом сесть рядом, возле двери, и юноши подчинились, смущенно посматривая друг на друга. Снаружи потемнело, собиралась гроза. Тучи уже затянули всё небо, рельефные, зеленовато-синие. Тяжелый, влажный воздух сгустился.

Ахет часто дышал. Сердце Вайми сладко трепетало — он чувствовал, что сейчас начнется нечто необычное, нечто такое, что бывает только раз в жизни.

Лина несколько раз встряхнула волосами, растрепав их так, что они стали едва ни не вдвое пышнее, тщательно осмотрела себя, стряхивая совершенно незаметные для Вайми соринки — а потом начала танцевать, сомкнув руки над головой и дерзко виляя бедрами. Её маленькие босые ступни изящно переступали в пыли, смуглое тело сливалось с полумраком, проступая неожиданными отблесками — то высокая грудь, то тугой изгиб стана, то призрачный рисунок мускулов на поджавшемся к самой спине животе…

Вайми смотрел, не двигаясь, почти не дыша. Лина уже сотни, тысячи раз танцевала для него — но этот танец оказался каким-то особенно… вызывающим. Сидеть, глядя на него, было совершенно невозможно. Юноша не заметил, как присоединился к подруге. Ахет тоже встал, ошалело глядя на них — и Лина, засмеявшись, втянула его в круг…

Вайми умел танцевать — по крайней мере с Линой — но Ахет ужасно мешал ему. Он то и дело налетал на полукровку и они оба отчаянно смущались. У Лины это вызывало только смех, отчего они смущались ещё больше. Но быстрый ритм танца уже подхватил юношу: очень скоро в мире не осталось ничего, кроме изящных, стремительных изгибов их тел. Незаметно их танец превратился в нечто совершенно иное — и Вайми едва не умер от стыда, обнаружив, что скользящие по нему ладони принадлежат вовсе не Лине. Она, впрочем, тут же завладела руками полукровки, без особого стеснения показывая, что с ними должен делать мальчик. Вначале Ахет ещё пытался вырваться, но потом, ощутив её гладкую теплую плоть, такую дерзкую и чуткую, как-то увлекся. На его лице возникли восхищение и испуг и Вайми даже охватила зависть — он-то хорошо помнил, что радость первого прикосновения к подруге можно испытать только раз. Уже не в силах сдерживать себя, он сам потянулся к Лине. Их ладони ласкали гладкую, подвижную поверхность её втянувшегося, восхитительно упругого живота, тихонько мяли грудь, терлись между бедер. Гладкое, прохладное, упругое тело девушки сводило их с ума. Они почти обвивались вокруг неё, ни о чем больше не думая. Ладони, подошвы их ног, чуткие губы, дразнящие, осторожные зубы, жаркий мрак под упавшими на глаза волосами — всё это сливалось так тесно, что они уже не сознавали себя отдельными существами. Все сомнения ушли, осталась только глубокая, уверенная радость, незамутненное единство трех тянущихся друг к другу душ…

Проснувшись, Вайми помотал головой, чувствуя себя удивительно легким, обновленным. В нем не осталось ни желания, ни стыда — вообще никаких чувств, кроме тепла и неуловимого света внутри. Обойдя задремавшую пару, он вышел из хижины. Его босые ноги холодила мокрая трава, но, хотя прошел дождь, влажная жара не спала. Небо затянули плотные синеватые тучи — они плыли над ним, словно перевернутые горы. Вайми вдруг показалось, что он умер и очнулся в каком-то ином мире…

Рядом беззвучно появился Ахет. Их взгляды встретились — чуть насмешливые, спокойные. Стыдливое напряжение, жившее между ними с той встречи в лесу, исчезло. Все чувства встали на положенные им места.

— Ты красивый, — сказал улыбаясь Ахет, проведя пальцами по длинному шраму на плече Вайми, — и счастливый. Лина… в общем, я ухожу в Туманную долину. Там есть одна девчонка… Иннка. Я думал, что она смеялась надо мной, а она просто злилась на мою нерешительность. Я соблазню её — теперь я знаю, как это делать — и она будет принадлежать только мне. А я — ей…

— А если она не захочет? — невинно спросила Лина. Она вышла из хижины, расчесывая волосы.

Ахет смущенно улыбнулся.

— После того, как я застану её одну в темном месте — захочет. И потом, мои дети будут лишь на четверть найрами. Я думаю, она согласится. До встречи!

Он подобрал свое оружие и направился к нижнему выходу из селения. Подростки смеялись ему вслед — но уже с печальной завистью и без презрения, как смеются над старшими.

Через несколько дней, когда пара сидела в своем доме, всё ещё смущенно косясь друг на друга, Ахет вновь подошел к ним. На сей раз уже не один — к нему прижималась гибкая девчонка всего лет шестнадцати, с роскошной гривой черных волос и такими же, как у Ахета, зелеными глазами, очень яркими на смуглом задорном лице. Она держала юношу под руку, так крепко, словно боялась, что он вдруг исчезнет, вся какая-то взлохмаченная, ободранная и искусанная. То же, но в ещё большей степени, относилось и к Ахету. Вайми уже не нужно было смотреть в их сияющие глаза. Он даже ощутил мимолетную зависть.

— Кровь твоей матери победила в тебе, — сказала Лина. — Ты очень сильный юноша, Ахет.

— А ты умеешь исцелять не только тела, но и души. Благодарю тебя, — он нагнулся и коснулся губами её ладони, сразу над пальцами.

Глава 30

Казалось бы, теперь всё устроилось как нельзя лучше, но Вайми потерял покой, словно его заперли в клетку. Вернее, он сам себя запер: походы в земли найров навсегда отошли в прошлое, да и ходить на Обзорную гору стало в общем-то незачем: открывавшийся с неё бесконечный простор исчез и это причиняло юноше почти физическую боль. Доступный ему мир уменьшился почти вдвое — и, что хуже всего, без найров с их загадками тут стало скучно.

Но, вспоминая войну, он не жалел о том, что сделал. Теперь каждый народ пойдет своим путем и, может, когда-нибудь кто-то вновь захочет изменить мир. Но ещё очень нескоро. Уже никто не мог подойти к круглой двери — многометровая толща обломков рухнувшего дворца закупорила вход в подземелье, а стены вытяжной шахты подмыли дожди и она обвалилась — теперь там зияла громадная воронка, окруженная склонёнными деревьями.