Пробуждение (СИ) - Охэйо Аннит - Страница 56

Наконец, он увидел ураган — сплошную стену пыли, в которой кружились какие-то лохмотья. Она стремительно надвигалась на них, и они невольно отошли в глубь бункера, — никто сейчас не верил в прочность защитного поля.

В последние секунды Йаати показалось, что он падает в пропасть, — в глазах у него потемнело от напряжения, он даже испугался на миг, что потеряет сознание.

Ураган в один миг поглотил их, и Йаати ощутил, как содрогнулся бункер. Уши заложило, снаружи донесся глухой мощный гул. Он увидел, как в один миг смело деревья, как стало темно, словно ночью. Фонари горели ещё несколько секунд, потом погасли сразу все, но Йаати это почти не заметил, — небо оплела и расколола сеть непрерывных молний, они танцевали на крышах сараев и бункеров внизу, и не гасли ни на миг. Потом ослепительное пламя вспыхнуло сразу за окном. Гром был такой резкий, что Йаати даже не услышал его, — просто что-то щелкнуло в голове. В глазах у него плавали круги, и он даже не заметил, что защитное поле погасло. Потом бронепанели закрыли окно, и они остались в темноте.

В темноте их словно выключили, — они впали в странное оцепенение, и лишь через пару часов всё же нашли силы выбраться во двор. Буря уже кончилась. Внизу лениво догорали подожженные молниями деревья. Огонь остался лишь кое-где, он трепетал неровными пятнами, словно разбросанные в беспорядке странные фонари. Обугленные обрубки стволов рдели, светясь изнутри. Один из них, высотой метров в пять, рухнул, рассыпая по земле каскады искр, и Йаати невольно вздрогнул. Удивительно, что почти нет дыма, подумал он, потом, почти против воли, посмотрел вверх.

Затянутое плотными тучами небо бурлило, как стремительная река, скручиваясь тут же исчезающими плывущими воронками, — в них вспыхивал, пробиваясь, и тут же гас свет, то ярко-зеленый, то багровый, то ослепительно сине-белый. Портальный шторм не прекращался, и оставалось лишь радоваться, что он не спускается к земле. Судя по цвету, порталы вели сразу в несколько миров, и оставалось лишь гадать, что может из них появиться. Наверху, между бурлящими тучами, плыли огненные шары, оттуда доносились чудовищные звуки, — такие мог бы издавать огромный водоворот. Йаати захотелось отвернуться и забиться в какую-нибудь щель, — но, тем не менее, он смотрел.

Внизу, во дворе, массивные силуэты бункеров угрюмо темнели, то и дело озаряясь вспышками небесного света. А дальше, за ними — никого. Он не видел никаких тварей, — похоже, что они остались одни в этом обреченном мире.

Эта мысль оглушила Йаати, словно ему дали дубиной по башке. В ней не осталось ни мыслей, ни эмоций, словно он уже умер и превратился в призрака. Тем не менее, тело по-прежнему упорно напоминало о себе, и они пошли вниз. Кое-как утолив волчий голод и замазав все ссадины зеленкой так, что стали похожи на каких-то диковинных леопардов, они завалились спать, и продрыхли почти до обеда.

Потом любопытство привело их обратно во двор. Портальный шторм уже прекратился, и Йаати осторожно посмотрел вниз. За поваленным лесом открылись ободранные ураганом остовы зданий, и сейчас там полыхало пламя, которое никто не тушил. Дым огромными клубами поднимался в низкое, хмурое небо, сливаясь с тучами. Йаати невольно передернулся. Там, вдали, между горящими домами, промелькнуло что-то темное, — он не успел его разглядеть, но оно было раза в два его выше, и имело слишком много ног.

— Что это? — испуганно спросил он. Несмотря на всё, им пережитое, таких жутких тварей ему ещё не доводилось видеть.

— Не знаю, — Шу тоже передернулся. — Пора валить отсюда в Цитадель, пока всё это сюда не вломилось…

Они вновь спустились в коридор, потом на лифте, и вошли в казарму. Шу подошел к замыкавшей её бронедвери, и направил ключ на багровый глаз замка.

Йаати не испытал уже никаких чувств, когда и эта дверь неохотно открылась… но за ней был совсем не проход в шахту подъемника. Он увидел просторное темное помещение, в глубине которого что-то поблескивало.

Шу быстро скользнул внутрь и нашел выключатель. Йаати зажмурился, когда вспыхнул яркий белый свет. И не особо удивился, когда понял, что оказался в арсенале, — вдоль стен шли стеллажи для оружия, сейчас, правда, почему-то пустые. Но между них парили уже знакомые ему мобильные эффекторы, — здесь их стояло штук сорок, не меньше. Они заполняли помещение, словно поставленные на попа бобины с кинопленкой… огромные бобины.

Воспоминания о полете нахлынули волной, и он даже схватился за край двери, чтобы не упасть. Сейчас он никак не мог поверить, что проделал всё это наяву.

Шу, между тем, быстро проскользнул внутрь, осматривая помещение, но Йаати уже видел, что другого выхода отсюда нет. Отчасти это утешало, — сумей он тогда как-то открыть эту вот дверь, все его усилия пропали бы даром, — но очередная задержка на пути к башне начинала уже злить.

— Дальше куда? — спросил Шу.

Йаати вздохнул.

— Давай, во двор пошли… к воротам.

Шу замер, молча глядя на него, — в самом деле, он же не знал, где тут двор, и где ворота, — и Йаати, вздохнув, сам пошел вперед. Он осторожно откатил ведущую в караулку бронедверь — но за ней, конечно, никого не было.

Бегло осмотрев пустое помещение, они вышли в такой же пустой нижний двор. Йаати торопливо отвел взгляд от разгромленных им зданий — казалось, что дыры выбитых окон до сих пор укоряют его, — и быстро зашагал к воротам. Шу с любопытством осматривался, но сам Йаати мечтал уже лишь о том, чтобы всё это как можно быстрее закончилось. Его, правда, почти уже не удивило, когда проклятые ворота не открылись. Шу ещё несколько раз нажал на кнопку — но, конечно, без всякого эффекта.

— Наверное, батарейка тоже села, — оптимистично предположил он.

Йаати покорно полез в карман за запасной батарейкой и вставил её в свой собственный ключ, — но это ничего не дало. Ключ явно работал, — по крайней мере, светил и мерцал, — но ворота упорно не желали открываться.

— Ну, и что со всем этим делать? — кисло спросил Йаати, опустив ключ. Сейчас он ощущал себя главным героем в какой-то скверной злобной пьесе.

Шу почесал в затылке.

— Спать. Если тут вообще что-то поможет, — то только взломщик Хи`йык, но с ним ещё придется повозиться, а я сейчас всё равно не соображаю ни фига. Хотя… пошли-ка…

Они вернулись к открытому Шу арсеналу. Шу достал свой мини-комп, и, сев прямо на пол, уткнулся в экранчик. Йаати, привалившись к стене, молча смотрел на него. Он понятия не имел, что Шу делает… но, когда один из эффекторов вдруг ожил и двинулся вперед, понял, в чем дело.

— Ты хочешь высадить с его помощью ворота? — спросил он.

— Нет, — Шу усмехнулся. — То есть, на самом деле это можно сделать… но там, внутри, наверняка полно охранной автоматики, и я не знаю, как она к такому отнесется. Я хочу расставить их вокруг крепости. Система обороны отказала, — и, если тут появятся твари, нам конец.

— Все сорок штук? — вырвалось у Йаати. Он помнил, как они, надрываясь, возились с единственным эффектором.

Шу вдруг усмехнулся.

— Да. А ты что, легко хочешь сдохнуть?

Йаати длинно выдохнул, закатив глаза под лоб. Минуту назад он бы, наверное, бросился к стене и начал с воплями долбиться об неё головой, — но сейчас в нем словно перегорел какой-то питающий эмоции провод. Осталась лишь угрюмая злость — в основном, на себя, что пришлось как нельзя кстати.

— Нет.

На самом деле, работа оказалась не такой уж тяжелой, — эффекторы легко скользили над полом на подушке силового поля, так что первый десяток они без проблем вытолкали в нижний двор, где Шу их и оставил. Поколдовав с компьютером, он сообщил, что теперь они будут стрелять по любому противнику, который переберется через стену. Но оставалось ещё тридцать, которые он решил разместить в верхнем дворе, — а отправить их туда оказалось непросто. Задача Йаати, впрочем, состояла в том, чтобы выталкивать их из арсенала в лифт и поднимать в кольцевой коридор — где Шу настраивал силовое поле эффекторов так, чтобы оно само выдавливало их наверх. Без столь хитрой задумки они, даже вдвоем, просто сдохли бы, толкая вверх эти скользкие штуковины массой в четверть тонны. Но, когда двадцать пять эффекторов оказались во дворе, Шу вдруг решил, что за стеной крепости они принесут куда больше пользы. Йаати уже ожидал чего-то подобного, и потому даже не стал открывать рта для возражений, — все чувства в нем прогорели до донышка, и даже вполне возможная во время этой операции смерть теперь почти не пугала. В конце концов, без неё они бы уже наверняка умерли, — в самом лучшем случае.