Айгу! Они не едят личинок шелкопряда! - Ерохина Анастасия - Страница 18

Обратно шли по шоссе. Здесь-то и поджидал подарок судьбы, припасённый специально к моему Дню Рождения: видно, на резком повороте из грузовика выпал спелый дуриан, да так и остался лежать в канаве. Мы его прихватили с собой и буквально через несколько минут съели, усевшись на придорожный парапет. Дуриан этот был гораздо вкуснее тех, что мы успели попробовать, и есть основания подозревать, что он был из породистых, а не простой деревенской разновидности. Единственное, что вызывало толику сожаления — тот факт, что он был всего один и не очень большой.

Сказочный лес в Кэмерон Хайлендс.

Настало время покидать горный регион. В предпоследний день мы наткнулись на небольшое кафе, которое держали глухонемые китайцы. Все заказы приходилось писать на бумажке, но суть не в этом, а в том, что там подавали замечательные на наш взгляд завтраки. Мы выбрали тосты с джемом и маслом, а также яйца всмятку. И если в отношении тостов сказать особенно нечего, то яйца заслуживают отдельного упоминания. Они были сварены так, что не только желток, но и белок оставался практически жидким. Яйца полагалось разбить в пиалу, сдобрить соевым соусом, а также солью и перцем, и есть ложкой. Вкус был превосходным! Но даже больше яиц запомнилось радушие китайцев, которые, хоть и не могли ничего толком сказать, от всей души старались, чтобы завтрак нам понравился.

К слову, это был не первый случай, когда мы видели такое хорошее отношение со стороны китайцев. В стране помимо них проживают собственно малайцы — мусульманский народ, но при этом и те, и другие, являются малайзийцами, то есть гражданами Малайзии. И, конечно, не следует забывать про индийцев, которых здесь хоть и меньше, чем китайцев, но тоже достаточное количество. Малайзийские мусульмане как правило не были столь же дружелюбными, да и еда их, на наш взгляд слишком резкая и жирная, оставляла желать лучшего. А китайцы сумели, с одной стороны, сохранить свои культурные обычаи и быт, а с другой — хорошо освоиться на новом месте. Так что на территории Малайзии можно было найти самый настоящий Китай с его характерной архитектурой, уличной едой, праздниками и народными традициями.

Следующий переезд на автобусе был в городок со странным названием Баттерворс, названный так не ради масла («butter», анг.), а в честь какого-то Уильяма Джона Баттерворса. Напротив автобусной станции находился причал паромов, идущих до Пенанга. В Баттерворсе вышли мы, а также обманутые туристы, которых пообещали отвезти не просто на Пенанг, а и вовсе в Джоржтаун, до которого по земле было ещё тридцать пять километров. Туристы отчаянно ругались и выходить не хотели, но деваться было некуда. Водитель показывал рукой в сторону причала и убеждал их, что до Джоржтауна рукой подать, и что никакого обмана нет. Среди вовлечённых лиц я заметила девушку с длинными кудрявыми волосами и вспомнила, что видела её днем ранее в магазине. Она принесла обратно пакет незрелой маракуйи и громко возмущалась, как можно продавать такие плохие фрукты. Продавец невозмутимо вернул деньги, а я, скромно потупила глаза, вспомнив, что самолично выбрала и скупила всю спелую маракуйю в этом магазине накануне. Видно, злой рок не оставил кудрявую девицу и в автобусе. Туристы обречённо покатили свои чемоданы, направляясь к парому, а мы пересели в другой автобус и уехали в маленький городок под названием Сунгай Петани, где должны были заниматься уже полюбившимся волонтёрством всю следующую неделю.

Зная, что будем находиться в Малайзии целый месяц, мы решили, что неплохо будет поближе познакомиться с местным народом и его традициями. В интернете Паша наткнулся на блог, который вела китаянка по имени Зин Тон Чоу вместе со своим партнёром Фредом. Они придумали устроить что-то типа эко-фермы, куда могли бы приезжать люди, разделяющие их ценности, и помогать. Идея была в том, чтобы выращивать органические овощи и фрукты, а также разводить кур, стараясь ограничивать использование промышленных кормов. За полтора года существования проекта в гостях у Зин и Фреда побывало больше шестидесяти волонтёров. Совместными усилиями они разбили сад, сделали печку из глины, засадили рисом пруд и построили новые курятники. А в качестве базы ребята использовали участок и деревенский дом, принадлежащие двоюродным дедушке и бабушке Зин. При этом дедушку и бабушку все почему-то звали дядюшкой и тётушкой. Мы написали Зин письмо по электронной почте, и та с радостью согласилась нас принять. Удивительно, но очень легко вот так, за тысячи километров от дома, найти людей, которые скажут: «Приезжай!», и ты можешь жить у них и делиться всем, что есть, и получать взамен то же самое. И в этом уравнении не участвуют деньги. До сих пор не перестаю удивляться, насколько это просто, легко, и главное, очень хорошо. Для нас, городских жителей, это бесценный опыт погружения в чужую культуру, иначе просто недоступный.

Зин встретила нас на автобусной станции и отвезла в дом. К сожалению, во время нашего визита Фред уехал на время во Францию. Так что познакомиться с ним не вышло. А с Зин поладили быстро и даже стали звать её ласково Зинаидой. Когда-то давно, ещё до Второй мировой, прадед Зин приехал в Малайзию из Китая вместе со своей семьёй, спасаясь от голода. Он был человеком не самым бедным и сумел открыть табачную фабрику. Работали на ней все домочадцы, включая детей — за еду, притом принудительно, по пятнадцать часов в день. Иначе им грозили побои. «Это были жестокие времена» — сказала Зин: «Сейчас всё гораздо лучше». В итоге прадед оставив фабрику и вернулся на Родину, где и умер. Семейство вздохнуло с облегчением.

В первый день мы успели немного. Сначала заселились в небольшую комнатку прямо под крышей дома. Обстановка была крайне простой: на полу лежал матрас, а над ним висела москитная сетка. В другой части комнаты находился старый комод с рабочей одеждой, оставленной волонтёрами. Также имелся стул и небольшой вентилятор, а ещё окно, из которого открывался вид во двор, частично заслонённый раскидистым рамбутановым деревом. Наша комната была единственной на втором этаже. Внизу находились комнаты Зин, дядюшки и тётушки, а также их сына, который очень много работал и дома бывал редко. Также внизу были кухня и просторная гостиная с обеденным столом, телевизором и домашним алтарём, как это принято у китайцев. Между вторым и первым этажом не было потолка, за исключением комнаты Зин, которая являлась пристройкой к основному зданию.

Была в доме и ванная комната, в которой унитаз был не подключён к канализации, и вода просто вытекала из него на пол. Стоял он скорее для красоты, и ходить в туалет нужно было во двор, в будку. В ванной мылись с помощью ковшика из большого глиняного горшка, который наполнялся из крана, подключённого к колодцу. Вода была холодной, но в Малайзии в августе так жарко, что другой и не требуется. Помывшись с дороги, мы переоделись и пошли помогать Зин по хозяйству.

Сразу за домом располагались курятники. Суммарное количество кур составляло что-то около двухсот голов. Самые маленькие цыплята жили обособленно, чтобы их не затаптывали другие куры и не отнимали еду. Через стенку от них находился лазарет для больных птиц. В просторной клетке сидело всего три курицы, одна из которых была слепой, другая — хромой, а у третьей была вывернута набок шея, и вся она была нескладная и выглядела очень несчастной. Больных кормили отдельно, особенно тщательно измельчая еду, а ещё для них был организован обогрев в виде лампы. Птицы жались к ней и друг к другу днем и ночью. Остальные делили между собой три просторных курятника. Гомон стоял невообразимый! Днем все взрослые и здоровые птицы свободно гуляли по двору, и лишь ночью Зин запирала их, чтобы защитить от хищников.

Среди цыплят был один, самый маленький, но тем не менее выдающийся экземпляр, которого Зинаида звала «Тугосеря». У него были большие проблемы с опорожнением кишечника, вызванные какой-то врождённой непроходимостью, и большую часть времени это создание отчаянно тужилось. Его гузку ежедневно смазывали маслом, и хоть это практически не помогало делу, цыплёнок всё равно был активен и охотно клевал корм. Мы прониклись сочувствием и тоже, как и Зин, регулярно подходили проверить, всё ли нормально с маленьким пройдохой. Она вообще бережно и с любовью относилась ко всем птицам, с которыми постоянно разговаривала, повторяя тоненьким голосом: «Ко-ко-ко-ко-ко-ко». Слыша это кудахтанье, мы знали, что Зинаида ходит где-то в районе курятников.