Джим Хокинс на острове с сокровищами (СИ) - Никатор Александр - Страница 31

Ступая на пятки, что бы ещё менее «звучать» по доскам палуб, Джим прошёл всего пару метров по проходам корабля, когда на него выскочили трое моряков и обдав чужака сильнейшим перегаром и оттолкнув к переборкам, совершенно не заметив крадущегося человека с косынкой на лице, со страшной руганью бросились по трапу наверх, на верхнюю палубу.

Вскоре там послышалась очередная порция громкой брани и возня. Раздались стуки и звон, и Джим не выдержав, решил взглянуть хоть одним глазком, что происходит.

Троица, что совсем недавно проскочила мимо него — вовсю мутузила какого то валявшегося на палубе пирата и требовала от него мяса, так как ром ромом, но они и жрать тоже хотят.

Избиваемый пират орал что пускай на берегу собак ловят и их жрут, как китайцы в Гоа или Макао, за что его принялись избивать с новой силой.

Вахтенные и прочие выражали своё одобрение экзекуцией и говорили что скоро придёт Сильвер, и у него можно будет чуток чего попросить, из жрачки, а сейчас, пока погрузка только в своём начале, по требованию капитана Флинта первыми тащили на борт ящики с бутылками рому и бочонки, с этим же напитком, внутри.

Раздались голоса где у грот мачты и странный человек споро слез из корзины наблюдателя на ней и спустился на верхнюю палубу «Моржа».

Когда он заговорил, Джим тут же узнал Пью, с его странно стариковскими нотками в голосе и помня о том что этого пирата называли лучшим стрелком, а значит и зрение у него должно быть отменным — подросток тут же скрылся на нижних палубах, но продолжал оставаться у трапа, подслушивая разговоры что вели пираты.

— Нет! — сказал Пью, своему, невидимому подростку, собеседнику. — Всех кто не в стельку, кроме меня, забрал с собой Сильвер — на погрузку! Остальные, как свиньи уже и ни на что не способны!

— А что на нижних уровнях?

— Всё как обычно! Джорж Мэри, ты же его знаешь — прирезал в игре в кости Аллардайса и сейчас готовимся уйти в море и там сбросить тело. Капитану это всё равно, но Билли Бонс и Сильвер злые, так как опасаются что морская стража порта что пронюхают и потому заперли Джоржа Мэри куда подальше! Но Флинт лично приказал его отпустить и дать выпивки…

— А девки, откуда шлюхи?

— Да ну, а когда их с нами не было?! Чёрный Пёс и Том Морган, старый хрыч — решили взять с собой до острова «расслабляющую кампанию» и капитан был не против: ржал от души что засолим их, если мясо закончится! Им пообещали по полсотни реалов, за каждый день в гамаке команды и они не против. Смеялись что «такие весёлые мальчики — так щедро наливают!»

— Хм… А какие они, годные?

— Да тебе ли не всё равно?! Света почти нет, рома — как воды в море! Наливай стакан, выдуй его и залазь на деваху! Расслабься за все наши лишения, последних месяцев, особенно когда на мели чёрти сколько простояли!

— И то верно — пойду я!

Мимо не успевшего далеко спрятаться Джима, пробежал, в секунду спустившийся по трапу, с верхней палубы, пират.

Совершенно не заметив прижавшегося на полу к переборкам Хокинса, пират пробежал почти до последней двери у носа шхуны и рывком открыв её — вскочил внутрь помещения.

Потом раздался явственный звон стаканов и звук разбиваемой при падении о пол бутылки, и тот же пират уже молнией выскочил из каюты в коридор, ругаясь последними словами.

Он, во владении какого зуда, очередным сумбурным рывком отворил новую дверь, напротив помещения где только что накатил выпивки и когда там раздался звонкий разнобой из трёх женских голосов, видимо обрадовавшихся новому посетителю, глупо рыгнув и хохотнув, проделав это почти что одновременно — с воплем ринулся внутрь.

Джим слышал возню, женские визги и смешки, рычание пирата. Впрочем всё затихло уже минуты через три после того как началось.

Далее раздавались лишь насмешливые голоса женщин и звук стаканов или кружек, что видимо без конца наполняли.

Пока подросток выжидал в своём укрытии прямо у трапа на верхнюю палубу и думал как ему скорее начать поиск каюты капитана Флинта, где наверху раздался знакомый голос Долговязого Джона Сильвера: «Что это, Пью?! Какого чёрта они блюют и дерутся в одном месте? Выбрось скотов за борт — пускай успокоятся! Нам не хватало очередых дураков, вроде Джорджа Мэри и жмура… Аллардайса?»

Начался спор между вернувшимся Сильвером и бывшим видимо сейчас на корабле за смотрящего, Пью: Сильвер хотел прекратить вакханалию и пинками вернуть хоть какие остатки дисциплины, но Пью его успокаивал и говорил что доля каждого лишь увеличится, если «немного ребят укокошат друг друга или утонут в собственной блевотине…», и что не стоит бояться стражи — они к ним на «Морж» не сунуся, а тела Аллардайса и кого с ним, выбросят в море как только покинут порт, как ранее всегда поступали! Ребятам надо как развлечься, раз уж добрались живыми до Ямайки после сидения на мели и приготовиться к будущей богатой жизни. А то с непривычки перепьются до смерти, ныряя в бочки с ромом и виски, уже добравшись до Англии…

— В это — верю! — убеждённо сказал Сильвер. — Где капитан, кто за ним присматривает?

— Никто! Жить то все хотят… Билли иногда проходит мимо его каюты — глазком в щель смотрит, но не лезет. Пускай, говорит, немного смягчит свой нрав ромом, а то по трезвому — он совершенное животное!

— И то верно. Так в какой из «своих» кают он сейчас пребывает? — а то любит ведь, скотина, то с канонирами жрать ром неделями в их «коптилках», то на верхней палубе себе гамак ставит и живёт как последний юнга, без собственного угла.

— Нет! — пояснил другу Пью. — Сейчас грустит в своей обычной, что с самого начала на «Морже» лишь его считалась, возле носового трапа и в десятке шагов от хранилища пороха и нашего ружейного склада. Лежит на шконке и пьёт твой ром… Пробует всё новые бутылки и бочонки, смешивает их и вновь — пьёт. Говорит что за подобным месивом и бурдой, всего со всем — будущее!

— Угу… Верю! Пускай пьёт, он тогда добрее, человечнее. Не мешайте ему! Главное, что бы стреляться не захотел и нас с собой не захватил. А там — хоть до самого острова пускай хлещет выпивку!

— Ахахаха! Ты вспомни, как он раба, ну того, что нам сдал своих хозяев на Барбадосе — как он с ним тогда переговоры вёл: налили полную пивную кружку бренди и заставил и раба такую же вместе с ним выпить залпом.

— Да. Силён в этом, да и в разговорах по душам — тоже.

— Точно! Я до сих пор смеюсь, когда вспоминаю как капитан пообещал тому негру выпивохе — что сделает его самого господином, над всеми рабами на плантации и отдаст ему дочерей хозяина, в наложницы: пьянчуга раб тогда неделю с нами по всем окрестностям лазил, всё выискивал тайные стоянки своих господ и показывал на иных рабов, бывших в любимчиках у плантаторов.

— Помню, помню… И как мы этих самых Бишопов, кажется так их звали, по очереди тащили к костру и намазав ноги маслом и завернув в сухие пальмовые листья — клали пятками в огонь… Они так смешно визжали.

— Ага! Как свиньи! Я тоже это вспомнил, как ты сказал. И как лица прижигали пальмовыми листьями, так что глаза пропадали и волосы, под ничего сгорали, особенно это страшно у женщин было наблюдать.

— Да ничего особенного — всё равно их потом рабы, с нашими ребятами, пускали по всей браге… Зато допросы, с костром для рук и ног, и прижиганием головы — самые верные, особенно если времени в обрез, а надо срочно что узнать, прежде чем срываться с якоря и сбегать от скорой погони! Читал, когда школярствовал в юные годы, что так даже римские кесари поступали, во как!

Пара о чём то зашушукалась и их не стало слышно. Джим, немного поразмыслив о том: а не сможет ли он сам «незаметно для остальных прижечь ноги Флинту», что бы разговорить того на подробные объяснения обозначений на карте острова с сокровищами капитана «Моржа» — начал внимательнее присматриваться к тёмному проходу, где сам сейчас прятался в углу сидя на корточках в грязной серо-чёрной куртке, с извазюканным землёй лицом и надетыми на босые ноги толстыми шерстяными носками.