Джим Хокинс на острове с сокровищами (СИ) - Никатор Александр - Страница 29

Завтра его сообщение может попросту «протухнуть» и следовало что предпринять уже здесь и сейчас, пока пираты собирались вечером и ночью грузиться провиантом и ромом на свой корабль, и ждали утра: видимо когда хоть часть команды немного протрезвеет, что бы выйти в море, а не врезаться в стоящие на якорях прочие суда по соседству.

Решение было найденно быстро. Оно оказалось странным, но иного у Джима сейчас не нашлось: «Меня вечером и ночью не хватятся? До самого утра трогать не станут?» — спросил Хокинс своего конвоира.

— Не боись: отоспишься и получишь розог уже с утречка! А пока — блюй в ночной горшок, а не на пол. Иначе сам его станешь вычищать потом! — ободрил Толстый Снэйк подростка.

— Восемь шиллингов серебром! — хрипло но твёрдо сказал Джим боцману.

— Что? Ты о чём?

— Тебе! Если отпустишь до утра!

— Ага! А утром ты будешь прятаться где на работах на нижних палубах, а меня вздуют? Монетки, отдашь» когда-нибудь когда встретимся», или чем ещё… — боцман маслянисто улыбнулся, словно немец Ганс, о котором у Джима всё ещё оставались неприятные воспоминания… отработаешь? Что то ты…

— Дам деньги сейчас. Серебром!

— Как это?

Джим достал из своего тайного кармашка, в курточке, свёрток с монетами и при слабом свете фонаря пересчитал серебро перед носом заворожённого этим зрелищем, боцмана.

— Мне нужно быть на берегу до самого утра! Перед рассветом я окажусь снова на «Саффолке» и ты меня и введёшь незаметно снова на корабль, мимо вахтенных матросов и офицеров. С матроснёй сам договоришься, если что, да и офицера — приболтаешь! Четыре — получишь сейчас, остальные, по моему возвращении.

— Откуда у тебя столько… — проговорил боцман но тут же замолк, видя лицо Джима буквально искажённое гримасой.

Теперь это был уже не хнычущий юнга, а скорее молодой демон, что может и камнем пальцы дробить и за понравившуюся самку — матросов палашом резать. Да и иного мальчишку, такого же как он сам юнгу — запросто удавить тряпками.

После краткого секундного размышления, боцман Толстый Снэйк мотнул абсолютно лысой головой и пробормотал: «Давай! Но на кой чёрт ты рвёшься опять на берег?! Если опять нажраться — твоё конечно дело. Да только до добра это не доведёт, поверь. А если сообщать таможенникам, компанейцам или кому ещё про пиратов — так тебя же наши и накажут, что в обход них так поступил! Какие там премии будут, я не знаю, но что голову тебе пробьют, специально, сами же наши корабельные офицеры, на ближайших учениях «пороховых обезьян» — гарантирую! Раз ты с монетами, то и тут можешь хорошо устроиться! К чему тебе это?»

Однако получив четыре серебряных кругляша мужчина успокоился и скороговоркой объяснил Джиму, как именно тому следовало незаметно возвращаться на «Саффолк»: с какого борта заплыть, как свистнуть — и что бы к рассвету уже был на корабле!

— Буду! — пообещал подросток. — Сейчас мне обязательно надо взять из кубрика юнг носки из шерсти, зимние и…

— Ну, крепко тебя пойло пробрало! — даже с некоторой завистью сказал боцман. — Я такое видел лишь раз, когда один француз смешал виски, с настоем из каким местных трав и добавил специально им приготовленные листья коки, что постоянно жуют индейцы, для бодрости. Вот он тоже: в жару одевал на себя тёплые вещи, носился как угорелый и был из себя весь такой заводной и при этом счастливый, без всякой меры…

На недовольный взгляд Хокинса Толстый Снэйк поднял обе руки и добавил: «Твоё право! Хочешь в шерстяных, толстых, двойных носках плыть к берегу — давай! Оденешь тулуп и шапку с хвостом, что носят в Новом Свете добытчики бобров — валяй! Думаю утонешь к чёртовой матери, сразу же, но если так желаешь — почему бы и нет? Окончишь свои дни счастливым, что все твои задумки осуществились!»

В кубрике юнг Хокинс быстро взял из своей сумки, в схроне за досками, так ему сейчас необходимые шерстяные носки.

Забрал отличный испанский кинжал, что прятал у себя Клоп и передав самому младшему, в кубрике, один шиллинг «на память», чем страшно напугал малыша — Джим уже через секунду покинул так ему ставшее привычным помещение и вместе с боцманом они стали тихо и незаметно выбираться на верхнюю палубу «Саффолка».

С помощью того же Толстого Снэйка подросток смог незаметно пройти мимо вахтенных и вскоре, спустившись по переносному трапу, спущенному немного ниже специально для него боцманом — Джим уже плыл к близким огням что хорошо виднелись на берегу.

Их было немного, но в облачной ночи они отлично были видны на берегу и на них можно было ориентироваться в пути, как на маяки.

Добравшись наконец до берега, смертельно уставший но довольный, юнга наконец стал прорабатывать ту идею, в деталях, что посетила его ещё когда боцман Толстый Снэйк отводил вернувшегося на корабль подростка в карцер: следовало самому забраться на корабль пиратов «Морж» и завладеть картой. Это позволит Джиму иметь улики против морских разбойников в порту Кингстона и даст ему преимущества в доказательствах, если он захочет вновь требовать встречи с капитаном своего корабля или, как неожиданно разумно предложил Толстый Снэйк — отправится к губернатору острова, или кому из старших директоров Вест Индской Компании.

— Карта! Карта острова с сокровищами! — говорил сам себе Хокинс, выжимая одежду и думая как ему быстрее высушиться.

Шерстяные носки в небольшом кожаном бурдюке были сухими, оставалось что придумать с штанами и подштаниками, а также рубахой юнги.

С собой подросток взял кинжал, на случай какой опасности на пиратском «Морже», но всё же надеялся пробраться туда незаметно: «Они пьяны и думаю к ночи, кроме людей что станут таскать припасы из «Смуглой бабы квартирмейстера» на корабль, да и то, без гарантии — все остальные надрызгаются вхлам и особо никого выслеживать не станут. Добычи незаконной на «Морже» сейчас нет и соответственно рейдов стражи или таможенников они не опасаются.»

Дальнейшие действия виделись Джиму таковыми: он измажется какой грязью на берегу, в том числе и лицо, и совершенно став незаметным в ночной мгле при мерцающих коптящих факелах или редких масляных фонарях — пролезет каким образом на судно капитана Флинта.

Далее, надев шерстяные носки на ноги, станет бесшумно красться по дереву палубы «Моржа», не шлёпая босыми пятками и не стуча каблуками туфель. Скрытно.

Носки он специально взял толстые, зимние, что можно слегка распушить на ступне, что бы дополнительно придать мягкости шагу и почти полностью лишить «звучания» собственное скрытое передвижение по судну пиратов.

Когда сможет найти каюту капитана — обыщет её. Джим считал что Флинт должен будет спать, будучи мертвецки пьяным.

Если же что случится, например ключи от сундука с бумагами не подойдут или что ещё непредвиденное — следовало в пути по кораблю обзавестись пистолетами и зарядить их. Возможно придётся кого из разбойников застрелить, в качестве самообороны, а кого и выстрелом в колено, капитана или Сильвера, заставить вспомнить где карта находится или как её расшифровать.

Вариант со стрельбой на «Морже» казался Хокинсу слишком уж неподходящим, но и его подросток не стал исключать. Могло случиться всё что угодно.

Как только карта будет обнаружена — её следовало засунуть в непромокаемый бурдюк, где ранее пребывали шерстяные носки и айда в воду! Скорее на…

— А почему я сам не могу их обнаружить и забрать себе? — внезапно подумалось Джиму. — Чем? Точнее кем: Кто меня, туда, к месту пиратского схрона довезёт, поможет найти, выкопать, перевезти в указанное мною место? Глупость… Или нет? Может сжечь к чертям этот пиратский вертеп, когда они пьяными будут валяться? — карта будет у меня, «Морж» мне не нужен, как и законные, в меру конечно, обладатели сего клада. Кидаем огонь посильнее куда на нижних палубах и всё: пьяные вусмерть пираты пока сообразят что случилось — судно уже будет непригодно к плаванию. А потом, уже после — кто из них погибнет в дыму и огне, кто начнёт винить Флинта, если тот выживет и с ним квитаться, а если нет, тогда я один и буду из тех кто знает о схроне… Как интересно выходит.