На краю бездны (СИ) - Ганская Юлия - Страница 43

— Ты забыла про меня, — произнёс Райз.

Он смотрел на неё, то самое прошлое, заставляющее её бежать от самой себя, и его лицо было полным укора. Райз протянул к ней руку, словно хотел коснуться Джил. Она же не могла пошевелиться, словно её парализовало.

— Ты предала меня, — его голос звучал так же глубоко и хрипловато, словно прошла пара дней, а не десяток лет с того момента, как он в последний раз обращался к ней. Джил снова видела его непослушные волосы, от которых черты лица становились резче и угрюмей. Волосы, которые она столько раз взлохмачивала со смехом, чтобы посмотреть, как солнце переливается в их прядях. Старая, изношенная рубашка явно была велика ему, как и раньше. Джил не могла ничего сказать, мысленно при этом исходя на крик в попытках произнести хоть слово.

— Ты бросила меня, — ветер откинул занавески и взлохматил волосы Райза, открывая его лицо, внезапно покрывшееся огромными ожогами. Джил открывала и закрывала рот, пытаясь вдохнуть.

— Ты бросила меня, — повторил призрак с обгоревшим лицом, опуская руку почти возле руки Джил. Кое-где плоть была прожжена, обнажая кость и нити сухожилий. То, что звучало в его голосе, словно проткнуло Джил насквозь, причиняя неимоверную боль, и она завопила что было сил.

Стоило её крику разорвать тишину, как всё исчезло. Не было никаких пушистых зайцев на стенах, за окном не шуршала старая яблоня. Джил была в своей тихой квартире. Она отползла к спинке кровати, подтягивая одеяло к себе и, испытывая болезненный озноб, плотней закуталась в ткань.

Спустя пару часов, когда солнце поднялось из-за горизонта, Джил наконец-то вылезла из постели. Пока варился кофе, она машинально наводила порядок, изредка потирая лоб. Голова грозила взорваться, словно мозг распух и не помещался в черепной коробке.

Пара глотков крепкого до невозможного кофе медленно возвращали всё на свои места, и наконец-то Джил могла уже трезво мыслить. Кажется, настала пора что-то кардинально менять, а если понадобится — вырвать с корнем или отстрелить.

Гай удовлетворенно улыбнулся. Большая черная тень, сидящая на краю плоской крыши здания, стоящего напротив дома Кэйлаш, наконец-то шевельнулась. Он просидел здесь половину ночи, находя дорогу к сознанию женщины и манипулируя тем, что там было спрятано. Да, такого он не пожелал бы никому. Он ощущал эту боль, которая заставляла её тело сворачиваться, а разум — стираться в порошок. И эта боль находила отголоски в нём, даруя цвет его бесцветному миру. Гай испробовал такое на Шолто, и, довольный результатом теперь наслаждался заслуженным эффектом. Правда, страдания Шолто были не так сильны, наверно потому, что женщина прятала в себе всё, не давая этому выйти наружу. Если бы эльф знал, ради чего ему пришлось испытать такое, он бы простил Гая. На войне все средства хороши.

Гай обнаружил эту способность в своем арсенале совсем случайно, когда неожиданно услышал мысли одного из служащих в своем офисе, после того как его спасло нечто от Фомор. Он подозревал, что оно использовало скорей всего свою кровь, в противном случае было бы сложно объяснить то, что он внезапно стал так легко рыться в мозгах окружающих.

Еще раз взглянув на окна квартиры, где сейчас пребывала в ужасе женщина, Гай поднялся, отряхивая песок и мусор. Он продолжит свою затею и будет возвращаться вновь и вновь, заставляя Кэйлаш медленно сходить с ума. Кажется, её боль будет отличным наркотиком, жаль только, что на короткое время. Вряд ли её человеческий разум выдержит долго его атаки.

Джил тем временем спустилась к машине. Казалось, что по ней проехал танк, разможжив голову. Тело было разбито, и она еле шагала по лестнице. У машины Джил поморщилась и подумала, что ей нужно обзавестись солнцезащитными очками. Свет резал глаза, а на машину, асфальт и небо было просто невозможно смотреть. Она постояла минуту, раздумывая, затем развернулась и пошла вниз по улице. Садиться за руль в таком состоянии — значит быть самоубийцей.

Она прошла почти треть пути, и постепенно мышцы приходили в норму. Сейчас Джил бесспорно не пробежит кросс, но бодро шагать вполне может. Температура на улице явно была запредельной даже по меркам начала лета. Воздух был горячим и влажным, словно улица превратилась в гигантскую парилку. Не спасал даже достаточно сильный ветер — он скорей создавал ощущение, что по телу проводят горячим мокрым полотенцем. На горизонте быстро собирались темные облака, обещая грозу. Что же, лето предлагало полный ассортимент своих прелестей.

Джил шагала вдоль участка, ожидавшего застройки городским муниципалитетом. Ещё не тронутый и не изуродованный, он тихо зеленел кустами сирени и акации. Когда-то тут пытались что-то сажать предприимчивые старушки, пытаясь вложить свою энергию в землю. Но старушек больше не было, и земля кое-где ещё цвела одичавшими цветами. Люди ушли, а их труд ещё радовал глаз. Скоро сюда придут рабочие, и техника сравняет ковшами всё, оставив лишь сухую, мертвую землю.

Она медленно шла мимо зеленеющего клочка посадок, и, несмотря на то, что она катастрофически опаздывала на работу, спешить ей не хотелось. Глядя на упорно продолжающие жить цветы, Джил неожиданно подумала о кладбище. Мысли, принявшие такой мрачный оборот, изнуряли посильней бессонной ночи с кошмарами, и Джил постаралась взять себя в руки. Несмотря на всю чертовщину, творящуюся вокруг неё, она не даст ей свечти себя с ума.

Подгоняемая порывами сильного ветра, толкавшего её вперед, Джил зашагала дальше. Через какое-то расстояние от неё в остатках высаженных кустов белела маленькая церковь, похожая на островок светлого цвета. Белое здание утопало в зелени, за которой никто не смотрел, не подстригал и не приводил в порядок. Джил прошла мимо неё, мельком взглянув и подумав, что этот островок дышит спокойствием и тишиной. И он абсолютно чужд городу и его суете. Она миновала заросли, распространявшие приятный, глубокий аромат сирени, и неожиданно, побуждаемая непонятным чувством, остановилась и обернулась.

Казалось, что ноги сами несли её обратно к бело-зеленому оазису. Джил нерешительно направилась по заросшей дорожке, ведущей к дверям церкви, отодвигая в сторону низко склоненные ветки. От движения с них осыпались лепестки, похожие на капли благоухающего дождя.

Двери церкви были закрыты, что выглядело вполне ожидаемо. Вряд ли кто-то приходил сюда последние лет пять, если не больше. Джил стояла, смотря на такие же белые двери, которые не потускнели и не выцвели, несмотря на забвение. От тени зелени воздух был не настолько удушлив и пылен. После некоторого колебания Джил подошла к входу. К дверям вели три небольшие ступени, служившие декоративным украшением, и она, смахнув с них старые листья и опавшие ветки, села на самую нижнюю.

Живая тишина, полная умиротворения, окутывала и при этом не баюкала, но словно стояла уважительно чуть в стороне, давая собраться с мыслями. Джил закрыла глаза. Сколько она так просидела — может пару минут, может десять. Неожиданно в голове из мутной мешанины мыслей выплыла одна, которая осталась на поверхности, вытесняя остальные. Она настойчиво говорила о том, что вероятно что-то идет не так, неправильно, и Джил сама выбрала это неправильное направление.

— Но если ты уже понял, что твоя дорога не верна, разве ты не стала возвращаться в нужном направлении?

Джил открыла глаза. Возле куста, усыпанного цветами, стоял похожий на священника мужчина, и его седые волосы были одного цвета с белыми лепестками сирени. Темная одежда слегка шевелилась от ветра, гнавшего свинцовые тучи по небу к городу. Джил решила встать, чтобы не выглядеть непочтительно, но священник жестом остановил её. Затем подошел и сел рядом с ней на ступени. Джил испытывала неловкость — она срочно стала думать о том, что может чем-то невольно оскорбить его и это место, а потому молчала, словно проглотила язык.

— Людям свойственно заблуждаться, но обычно они не прислушиваются к голосу, который предупреждает их о неверном выборе, — священник наклонился к Джил и показал рукой на прячущуюся в зарослях дорожку, — если перед ними стоит выбор — широкая дорога или узкая и малозаметная тропинка, какую они выбирают?