Хрен С Горы (СИ) - Кацман Изяслав - Страница 92

Ещё во время двухдневного пиршества по случаю блистательной нашей победы удалось поговорить кое о чём с купцами. Но, то было скорее озвучивание намерений с моей стороны: бронзовые предметы мне, в отличие от большинства жителей Пеу, не очень нужны; зато я готов заплатить почтенным торговцам за некоторые другие товары, список которых предоставлю чуть позже; кроме того, хочу оговорить условия проезда на их кораблях для моих людей.

Утро началось с долгой и тяжёлой беседы с Выхкшищшу-Пахыром. Бывший тагоров хозяин, конечно, удивился и даже обрадовался намерению дикарского предводителя, моему, то есть, частично компенсировать его потери. Но прожжённый торгаш, мгновенно убрав с лица растерянность и радость, перешёл в наступление, перечисляя понесённые убытки и напоминая через предложение об обещанной покойным Кивамуем торговой монополии. В итоге битый час пришлось потратить на то, чтобы с одной стороны этот интриган, недоделанный не сел мне на шею, а с другой — продемонстрировать ему, что у нас, на Пеу, теперь правовое государство и уважение прав собственности.

Хорошо, что этот натиск я отражал не в одиночестве, а плечом к плечу с Тагором и Сектантом. Причём если тузтец молчал, мрачно играя желваками, отчего наш визави нервничал и терял уверенный напористый тон, то пожилой вохеец то и дело встревал в разговор. Смысл сказанного им я понимал очень смутно, то есть вообще не понимал, очень редко улавливая уже знакомые мне вохейские слова. Тунаки, поймав мой недоумённо-недовольный взгляд, спохватился и начал переводить, путаясь и запинаясь. Напирал он, как оказалось, больше на моральную сторону вопроса — типа нехорошо во внутренние дела чужой страны вмешиваться, да и людей в рабстве держать тоже плохо. Как это ни странно, на почтенного Вигу-Пахи тенхорабитская агитация и пропаганда, кажется, подействовала. И в итоге тот согласился в обмен на пять тысяч белых ракушек признать, что не имеет больше к Тагору никаких претензий, а также отдать топор и небольшой кинжал в качестве платы за прокорм Тишки. Что до двух погибших вохейцев и одного пропавшего без вести — то они люди свободные, за них Выхкшищшу-Пахыр денег не платил, так что убытков от их смерти не понёс.

Насчёт освобождения из рабства бывшего наёмника оформили тут же соответствующий документ. Сектант и сопровождающие купца охранники поставили на куске папируса свои закорючки как свидетели сделки. Для пущей надёжности, правда, нужно будет зарегистрировать её в торговой палате вохейской столицы, где Тагора и продали полтора года назад. Но этим Тунаки пообещал заняться, когда они прибудут в Вохе по моим делам.

Проклятый торгаш вымотал меня настолько, что я даже не стал разговаривать с ним о перспективах дальнейшего сотрудничества. Да и не хотелось, если честно, иметь с этим хитрожопым никаких дел: пусть локти кусает, глядя, как конкуренты будут делать бабки не только на бронзовых топорах. Не фиг поддерживать всяких узурпаторов против законных наследниц. Самый умный, понимаешь — монополию захотел получить. А баки печёного без специй не хочешь?

Последняя фраза вырвалась вслух. Сектант с Тагором недоумённо посмотрели на меня. «Вигу-Пахи, баки печёного» — пояснил я. Сколь ни мало тузтец прожил среди папуасов, но одно из распространённых туземных выражений, аналогичных русскому «хрен тебе» уже успел усвоить. Что уж говорить о вохейце, который торчит на нашем острове без малого три года.

— Тунаки, этот Вигу-Пахи одной веры с тобой? — спросил я.

— Нет — Сектант удивился.

— А почему он согласился на наши условия, когда ты стал ему говорить про то, как должны поступать тенхорабиты?

— Не знаю — покачал головой пожилой вохеец — Может быть, побоялся.

— Чего?

— Тех, кто идёт по Пути Истины и Света. Среди моряков и торговцев наши люди попадаются. И не всегда они открыто говорят о своей вере.

— Я не тенхорабит. И Тагор тоже. Причём здесь твои единоверцы?

— Торговцы знают, что я твой человек. И знают, что я иду по Пути Истины и Света. Потому Выхкшищшу-Пахыр подумал, что мои братья по вере будут помогать тебе или вредить ему.

— Смешно — сказал тузтец — К моему освобождению приложили руку тенхорабиты.

Возместив потраченные на бывшего тагорова хозяина силы плотным обедом, я велел Ванимую послать кого-нибудь «за почтенными заморскими гостями Куму-Тикой и Буту-Микой». Они же акулы местного торгового капитализма Кушма-Чикка и Бухшук-Мишка.

Насчёт акул я нисколько не преувеличиваю: эти двое являлись самыми крупными торговцами из числа плавающих к нашим берегам: первый владел аж девятью кораблями, правда, в Мар-Хоне из них стояла только треть — остальные сейчас разбросаны по разным концам Земноморья — диверсификация бизнеса, понимаешь…. Второй имел всего четыре парусника, зато все они находились здесь. На их фоне остальные, владеющие одним или двумя, как Вигу-Пахи, были сущей мелочью.

Вообще-то разговаривать я планировал с каждым из купцов по отдельности. Но не то они решили выступить предо мной единым фронтом, не то, наоборот, каждый опасался, что конкурент получит преимущество. В итоге припёрлись вдвоём.

Чует моё сердце: несмотря на то, что с этой парочкой говорить предстояло о взаимовыгодном сотрудничестве, нервных клеток я потрачу не меньше, чем на предыдущего посетителя.

После привычного обмена любезностями — сначала в стиле жителей Пеу, а потом и вохейским манером — сразу же перешли к делу.

— Я слышал, что из тех ваших людей, что помогали нам против болотных червей, двое умерло от ран, а ещё несколько слишком слабы и могут не выдержать плаванье через Великое море — купцы несколько растерялись от начала деловой беседы.

— Да, у меня трое моряков получили серьёзные раны — согласился Кушма-Чикка — А у почтенного Бухшук-Мишки два человека умерло, и ещё двое не встают.

— Вы воевали вместе с дареоями Пеу. За это и за перевозку на ваших больших лодках сильные мужи Хона и Вэя подарили всем гостям из-за моря двадцать пять связок белых тонопу. Те, кто тяжело ранен, могут пользоваться гостеприимством жителей Мар-Хона до полного восстановления сил или возвращения ваших лодок в следующем году. Но у раненных и умерших дома остались семьи. Я хотел бы помочь им. Тунаки — короткий кивок в сторону Сектанта — И отсутствующий сейчас Итуру ваши соплеменники. Я снабжу их раковинами для родственников двух погибших и тех, кто останется у нас.

— Это мудрое и справедливое решение — Кушма-Чикка посмотрел на меня оценивающе.

— Также я хочу дать вам взамен выбывших моряков — не знаю, насколько мне удалось воспроизвести вохейское слово, означающее рядового члена экипажа — Своих людей. Я знаю, что в Вохе за такую работу полагается брать тонопу. Но мои люди не имеют опыта и почти не говорят на вашем языке. Потому будет справедливо, если они ничего не получат. Достаточно того, что вы будете их кормить.

— Благодарим тебя, Сонаваралингатаки — ответил Бухшук-Мишка — Но потери людей не такие уж и большие, чтобы понадобилась помощь жителей Пеу.

— Тунаки и Итуру поплывут на родину не только, чтобы передать ракушки семьям погибших и раненых. Я посылаю их обменять в Вохе или в ином месте тонопу на те вещи, которые я им укажу. А жители Пеу будут сопровождать и помогать, если наступит такая необходимость.

— Хорошо. Только от твоих людей, Сонаваралингатаки, не будет большой пользы на корабле — сказал Кушма-Чикка — Они даже на еду не наработают. Так что надо будет снабдить их провизией на время пути.

— Согласен — мысленно проклиная торгашей, ответил я — Думаю, четырёх сопровождающих Тунаки и Итуру хватит. Пусть они плывут на разных лодках, чтобы не быть вашим людям сильной обузой. И все они будут хотя бы немного говорить на вашем языке. И конечно, вы заберёте их обратно, когда поплывёте к Пеу в следующем году.

— А что должны будут приобрести Тунаки и Итуру? — полюбопытствовал Кушма-Чикка.

— Разные вещи. Но они много места не займут. Но ещё я хочу, чтобы они привезли цхвитукхов. Я слышал, что они больше свиньи и могут носить тяжести.