Хрен С Горы (СИ) - Кацман Изяслав - Страница 79

По мере расширения географии пиратства северян как-то само собой распространилось их самоназвание — Палеове. До этого никого не интересовало, как там себя называют эти варвары. А теперь же, коль они показали себя народом цивилизованным, волей-неволей пришлось узнавать, как они сами себя изволят обозначать.

Со времени, когда палеовийцы столь неожиданно и мощно вышли на местную историческую сцену, прошли считанные годы. Сейчас на дворе 1481 год по вохейскому летоисчислению, а первое нападение их флота на Интал, в ходе которого была разграблена и сожжена столица этого царства и множество прибрежных поселений, случилось в 1466 году. А массовые пропажи кораблей и известия о нападениях дымящих и громко грохочущих кораблей на острова по всему океану пошли только через два года.

Но это «недавно» по меркам бронзового века, когда вести из конца в конец Земноморья идут иной раз по нескольку лет, а события на одном краю местной Ойкумены по настоящему аукаются на противоположном берегу Океана порой уже, когда в живых нет никого из их участников.

Палеовийцы же действовали с местной точки зрения просто стремительно: пять лет пиратства с занятием нескольких небольших островов для создания баз — первый захват в 1470 году крупного острова в Южном архипелаге — завоевание всех более-менее значимых кусков суши в центральной части океана в 1470–1476 годах.

Самое интересное, выход обитателей Тюленьих островов на историческую сцену и большую дорогу морского разбоя на первых порах оказался на руку восточным царствам.

Дело в том, что уже не один век за пути, связывающие восток с западом Земноморья, шла постоянная борьба между всеми более-менее крупными странами. Мнение самих жителей Южного архипелага при этом особо никого не волновало: острова там были небольшие, очень часто с бедными почвами, редко имеющие месторождения металлов. Так что типичным тамошним государством был крохотный остров с населением от нескольких сотен до десяти-двадцати тысяч, полностью зависящий от импорта бронзы и железа. Что давало неплохой рычаг давления на местных царьков, постоянно воюющих друг с другом.

Соперничество шло большей частью между Укрией, Вохе и Инталом с Кельбеком, которые заключали союзы друг с другом и местными правителями в самых разных комбинациях, и столь же быстро их расторгали — едва кто-то отхватывал чуть-чуть больше остальных, все остальные тут же начинали дружить против него. В общем, несмотря на переход то одного, то другого опорного пункта из рук в руки, в целом сохранялось некоторое равновесное состояние, когда фактории и небольшие колонии всех соперничающих сторон были раскиданы по берегам Южного архипелага довольно причудливым образом.

Самые первые шаги палеовийцев во внешней политике вохейцы и укрийцы почувствовали в резком снижении активности конкурентов. Корабли западных купцов стали редкими в спорных водах уже в 1466–1467 году — к великой радости остальных. Одновременно инталским и кельбекским войскам и флоту, что должны защищать интересы этих стран, пришлось обходиться без новых подкреплений. Инталцы даже, наоборот, в 1468 году отозвали свои боевые суда к родным берегам.

Так что на первом этапе мелкие неприятности в виде изредка пропадающих собственных кораблей и пары обстрелов вохейских факторий из пушек как-то терялись на фоне резкого ослабления соперников. Образовавшийся военно-политический и торгово-экономический вакуум оказался настолько глубоким, что вохейцы с укрийцами не успевали занять всё ставшее вдруг бесхозным или плохо охраняющимся, и к дележу пирога стали подключаться Тузт с Кабиршей и мелкие царства Восточного архипелага. Тагор, будучи ещё подростком, помнит небывалый ажиотаж среди моряков и купцов ближайшего к его деревне портового города, которые радостно включились в борьбу за внезапно освободившуюся нишу.

Продолжалось, разумеется, всё это не долго — уже в 1469 году жители восточной части Земноморья стали понимать, что лучше бы у них оставались старые враги в лице Интала и Тойна. А потом… Ни вохейцы, ни укрийцы не успели ничего толком предпринять, как весь Южный архипелаг уж был в руках палеовийцев. Упиваясь своим подавляющим военным превосходством, те не вступали ни в какие переговоры с кем-либо.

Правители востока, быстро убедившись в беспомощности своих деревянных лоханок против стальных кораблей, а копий, мечей и стрел против пушек, оставили попытки сопротивления. Большинство даже и не думало о каких-либо союзах для борьбы с наглыми захватчиками, к чему призывали некоторые горячие головы, вроде укрийского флотоводца Кулщахикны.

В итоге, несколько лет назад установился некий новый статус-кво: палеовийцы, захватив Южный архипелаг, и попиратствовав у берегов Укрии и Вохе, повернули на запад, оставив Восток пока в покое — нечастые визиты дымящих трубами кораблей теперь протекают более-менее мирно. Впрочем, каждое такое появление всё равно держит местных жителей в напряжении: никогда заранее не известно, как себя поведут гости с Тюленьих островов — в одном случае они вполне культурно постоят в гавани, заплатят за воду, продовольствие и портовых шлюх, а в другом устроят бойню из-за сущей ерунды.

Но это на востоке палеовийцы особой активности не проявляют. На западе же они всерьёз взялись за тамошние царства. Правда, такой же лёгкой быстрой и лёгкой победы что-то не получается. Что конкретно на Юго-западном архипелаге происходит, понятно было не сильно: контакты между двумя половинами Земноморья резко сократились, а те, что продолжались, шли, за немногими исключениями, через палеовийцев, которые тщательно умалчивали о своих проблемах, зато регулярно трубили об успехах. Но, судя по отрывочным сведениям, достигающим Вохе или Тузта с Укрией, до полной победы обитателям Тюленьих островов ещё далеко.

Из расспросов Баклана с Сектантом я уже понял, что меня угораздило угодить в эпоху перемен. Но только теперь становился понятен их масштаб. И униженная гордость прежних гегемонов Земноморья стояла, наверное, где-то на последних местах.

Куда серьёзнее были войны между царствами восточной половины островного мира, в которых те пробовали компенсировать свои потери за счёт более слабых. Добавим сюда разрыв прежних торговых связей — палеовийцам было плевать на процветавшую прежде торговлю скилнским оловом, которое покрывало добрую половину потребностей востока, равно как и на поставки с Южного архипелага ракушек, заменяющих повсеместно мелкую монету. И это было самое заметное, отражающееся на всех странах сразу. Остальные «мелочи», бьющие по отдельным островам, городам или торговцам, просто невозможно перечислить. Хорошо хоть, что большая часть экономики Земноморья носила либо натуральный характер, либо завязана была на местные, сугубо локальные рынки — так что число всерьёз пострадавших на самом деле было невелико.

А кое-кто от случившегося даже в чём-то выиграл. Например, Кабирша, лишившаяся вдруг основного конкурента на рынке олова. Тем более что жителей материка на первых порах не затронул случившийся передел сфер влияния на море. И они подсчитывали неожиданно подскочившие барыши, а чуть позже веселились над унизительными поражениями старых соперников и конкурентов.

Впрочем, малину кабиршанцам испортил бурный рост производства железа — как традиционного дрянного, известного уже несколько веков, так, в большей мере, и довольно качественной стали, технология которой попала на острова Востока незадолго до явления миру палеовийской мощи — вместе с первыми тенхорабитами. Но тогда особого интереса это не вызвало. Плохую службу служила репутация металла мягкого, быстро ржавеющего, требующего весьма хлопотной обработки проковкой, в то время как медь, а тем более бронза сравнительно легко плавилась. Вдобавок ко всему, железо отличалось нестабильными свойствами. Потому сталь до поры до времени весьма медленно завоёвывала рынки — в основном там, где существовали тенхорабитские общины.

Теперь же, с подорожавшим в разы оловом, покупатели, при всём своём консерватизме, стали чаще обращать внимание на железные изделия, среди которых неожиданно находились не уступающие бронзовым по прочности. Очень быстро преимущества нового материала оценили и правители. Так что мастера-тенхорабиты превратились в стандартную принадлежность царских кузен и оружейных арсеналов. А привычка адептов новой веры нести в массы не только свою религию, но и знания, побуждала их распространять трактаты по металлургии и прочим премудростям. Потихоньку сталь начали выплавлять и без последователей Пути Истины и Света, не всегда удачно, конечно — практический опыт никакими инструкциями не заменишь. Но, тем не менее, новый металл серьёзно потеснил бронзу. Кстати, слова Баклана о ноже из «скилнского железа», означали как раз сталь, а вовсе не то, что его сделали на далёком западном острове.