История любви одного парня (ЛП) - Лорен Кристина - Страница 18

преувеличения, но и, на мимолетную секунду, испытываешь вне телесные ощущения? У меня так

прямо сейчас. Голова кружится от того, что стою здесь, рядом с ним.

– Мой отец называет ее – курицей для толстожиров, – говорит он мне, когда я выдвигаю

стул рядом с ним и сажусь.

Я моргаю, пытаясь привести в чувство свои разум и пульс.

– Я не стану рассказывать ему, если не хочешь.

Себастиан смеется.

– Он ест ее, по меньшей мере, дважды в неделю, так что не парься.

Я наблюдаю, как он уплетает еду, используя вилку, а не палочки, умудряясь аккуратно

вкладывать горстку лапши в свой рот, не измазав подбородок. В нем есть что– то, как в тефлоне:

он всегда выглядит сжатым, чистым и продезинфицированным. А глядя на меня, мне становится

интересно, какое впечатление произвожу я. Я не неряха, но не обладаю тем же безукоризненным

блеском.

Он проглатывает, и миллионы порнографических картинок пролетают в моей голове за

десять секунд перед его вопросом:

– Что заставило тебя прийти в кампус? – спрашивает он, а затем аккуратно укладывает

полную вилку курицы в свой рот.

Он что напрашивается? Или действительно считает, будто я бы пришел в УБЯ по какой–

то иной причине, кроме как увидеть его?

– Я был поблизости, – откусываю кусочек, жую, и проглатываю с улыбкой. – Пришел на

территорию универа, чтобы потанцевать и спеть парочку песен.

Его глаза мерцают. Он, похоже, не имеет ничего против, что я не– мормон, не говоря уже о

том, чтобы немного посмеяться над этим.

– Клево.

Я смотрю вглубь коридора, прямо на окна, которые выходят во двор.

– А там, на улице, люди всегда так…празднуют?

– Нет, но здесь довольно жизнерадостное место.

Я наклоняюсь вперед, ухмыляясь.

– Кто– то там вообще– то сказал «Вот блин» от досады.

– А что еще им говорить?

Он издевается надо мной снова. Наши взгляды перехватывают друг друга и

задерживаются. Его глаза – зелено– желтые с острыми– как– бритва штрихами коричневого. У

меня такое ощущение, что я с разбега прыгаю с обрыва, понятия не имея, насколько глубока вода

внизу.

Наконец, Себастиан смаргивает, опуская свой взгляд на ланч.

– Прости, что в тот раз так резко ушел.

– Все нормально.

Мне кажется, что это все, чего я добьюсь по этой теме, но каким– то образом, то, как он не

поднимает взгляд на меня, то, как его щеки расцветают краской, говорит мне о многом.

Что– то происходит между нами, охренеть.

На одном из этажей под нами раздается низкий голос пожилого мужчины.

– Здравствуйте, Брат Кристенсен.

В свою очередь, этот Брат Кристенсен бормочет вежливый ответ, который доносится до

нас, и когда они отходят от атриума, их голоса становятся затихающим эхом.

– Погоди– ка, – я снова смотрю на Себастиана, от пришедшего осознания. – Ты же еще не

старейшина?

Он сглатывает перед ответом.

– Нет.

Это поразительно.

– Себастиан Бразер10. Это значит, что ты будешь Брат Брат.

Он ухмыляется восторженно.

– Я ждал всю свою жизнь, когда появится тот, кто пошутит над этим. Люди в церкви

слишком милые, чтобы так сделать.

Я не решаюсь, не в состоянии прочитать искорки в его глазах.

– Ты издеваешься надо мной.

– Да, – и если это возможно, то его улыбка становится еще шире и высекает место в моей

груди, когда он ломается, счастливо смеясь. – Но мне кажется это намного лучше, чем будет у

Лиззи – Сестра Брат.

– А она считает это смешным?

– Мы все так считаем, – помедлив, он рассматривает меня несколько долгих секунд, как

будто пытается разгадать, а не наоборот, перед тем как наклониться и взять еще порцию еды.

Кажется, я все испортил. У меня было такое странное представление о мормонах, как о

пресных, серьезных и тайно злых. Для меня казалось невозможным, что они могли смеяться над

собой подобным образом.

– Я вел себя, как засранец, – слова просто выскальзывают из моего рта, и я морщусь, как

будто только что матерился в соборе.

Себастиан качает головой, проглатывая еду.

– Что? Нет.

– Я не…

– Знаком с церковью, – заканчивает он за меня. – Как и большинство людей.

– Мы живем в Прово, – напоминаю ему. – Как и большинство людей.

Он пристально смотрит на меня.

– Таннер, я понимаю, что мир не олицетворяет собой Прово. Мы все это понимаем. Кроме

этого, и я имею ввиду это в хорошем смысле, похоже, что дети не– мормоны в городе не

разделяют лучшую сторону церкви, когда о ней говорят. Я прав.

– Это, наверное, честно, – я опускаю взгляд, ковыряясь в своей по большей степени

нетронутой еде. Он заставляет меня так сильно нервничать, таким головокружительным,

возбуждающим образом. Когда я снова поднимаю глаза на его лицо, мне практически больно,

когда сжимается грудь. Его внимание приковано к следующему кусочку еды, поэтому мне

предоставлено несколько секунд, чтобы без стеснения разглядывать его лицо.

Тоненький голосок пытается дотянуться до меня с самого конца забитой комнаты в моей

голове: Он – мормон. Это обречено! Отступай. Отступай!

Я разглядываю его челюсть, и его горло и кожу, которую могу заметить прямо под ним,

намек на ключицы.

Во рту собирается слюна.

– Еще раз спасибо за это, – говорит он, и я резко перевожу взгляд обратно, перехватывая

блеск его глаз, понимая, что меня поймали за пожиранием его глазами.

10 Бразер (Brother) – фамилия главного героя в переводе с англ. брат.

– Ты, правда, никогда не ускользал из кампуса? – спрашиваю я самым странным в мире

переходом на другую тему.

Он жует еще кусок, качая головой.

– Части меня хочется надеяться, что ты немного хулиганишь.

Блин.

Что я только что сказал?

Себастиан смеется, закашлявшись неудачно проглотив, и проталкивает еду глотком воды

из бутылки рядом с ним на столе.

– Однажды я сбегал.

Я киваю ему для продолжения, запихивая немного еды в свой рот, в надежде, что это

успокоит мой неспокойный желудок и сумасшедший разум.

– В прошлом году я ходил на прием к ортодонту, и когда вернулся обратно, прошла уже

половина занятия. У нас было собрание после этого, затем ланч и… – он качает головой,

вспыхивая этим проклятым румянцем – …я понял, что никто не будет искать меня. У меня было

три часа, чтобы заниматься тем, что я хотел.

Проглатываю креветку, и она с трудом опускается вниз. Я хочу, чтобы он рассказал мне,

что пошел домой и погуглил картинки с целующимися парнями.

– Я пошел в кино один и съел целую упаковку лакричных конфет, – он наклоняется

вперед, его глаза полны того дразнящего сияния. – И пил колу.

В голове путаница: не могу вычислить. Какую эмоцию пустить в кровоток? Любовь или

замешательство? Ради всего святого, это же Себастиан со своим самым непослушным

поступком.

Он качает головой из– за меня, и в это мгновение, я понимаю, что наивный здесь только я.

Когда он откидывается обратно на спинку стула и смеется, мне конец. Полностью

уничтожен.

Я не могу его читать. Я не могу понять его.

Понятия не имею, о чем он думает и смеется надо мной или из лучших намерений, но

никогда прежде я не хотел так неистово наклониться вперед и приложиться губами к чьей– то шее,

умоляя его захотеть меня.

Глава 7.

Я возвращаюсь домой все еще будто в каком– то тумане, едва осознавая, что было после

ланча. Все занятия, как в тумане. Я помогал Отэм с домашкой по мат анализу допоздна, но не

уверен, что был очень полезным – или, что в итоге ее ответы будут правильными.

Я проигрывал свой разговор с Себастианом снова и снова, и каждый раз задавался