Своя - чужая война (СИ) - Матвеев Владимир - Страница 76

  А в лагере творилось невообразимое. Разбуженные так любимой урукхаями музыкой барабанов и рогов, воины Гронхейма бросались к своему оружию и, еще не понимая, откуда на самом деле исходит опасность, разворачивались и бежали в сторону города. А куда еще разворачиваться, если единственным противником (по крайней мере, до вчерашнего вечера) у них были засевшие за высокой стеной защитники Мегара. Пробежав буквально по несколько десятков шагов, они вдруг осознавали, что ворота на самом деле закрыты. Через них никто не пытается сделать вылазку, а сами защитники не менее удивленные и обескураженные утренней какофонией звуков, с интересом и затаенной надеждой смотрят куда-то им за спины. Именно в этот момент гронхеймцы начинают понимать, что стрелы летят в лагерь отнюдь не со стороны города. И первые, кто до конца разобрался в ситуации, оборачиваясь назад, вдруг понимают, что из загонщиков превратились в дичь.

  За спиной высокая стена города, слева сплошная стена ростовых щитов, над которым в их сторону торчит частокол острых копий. Причем в отличие от стены городской, последняя медленно, но верно движется в их сторону. Справа раскручивается смерч из легкой конницы, из которого рассерженными шершнями летят стрелы. На то, что эти стрелы почти никого еще не задели, никто из них не обращал внимания. У страха глаза велики. Впереди вроде совсем недалеко лесок, где можно укрыться (о сопротивлении у большинства гронхеймцев даже мыслей не было) или в конце концов, организоваться, вот только рыскающие между ним и лагерем огромные волки и быстрые, как сама мысль воины в черных одеждах с закрытыми лицами, напрочь отбивали все мысли о якобы безопасном пути бегства.

  Но все же гронхеймцы были не бандой висельников. Появившиеся из шатров (тех, что еще оставались стоять) командиры, быстро оценили ситуацию и где громкими четкими приказами, а где и пинками под зад, споро стали наводить порядок в своем войске.

  - В строй, в строй хурговы выблядки - орали они на своих подчиненных, пытаясь из хаотично мечущихся разумных собрать боеспособный, организованный отряд.

  И им это удалось. Уже вскоре четыре сотни бойцов выстроился в каре и прикрылись щитами. Еще через мгновение из самого богатого шатра в центре лагеря вышел Благородный в начищенных до блеска доспехах. Его правая рука лежала на богато украшенном эфесе полуторного меча, что висел в не менее богатых ножнах на его боевом поясе, а левая держала под мышкой шлем с огромным белоснежным плюмажем. Вокруг командира, а никем другим этот Благородный быть не мог, тут же образовалась стайка Благородных рангом пониже. Кто-то из них, уже вытащив из ножен свой клинок, хмуро и затравленно озирался по сторонам. Кто-то нашептывал командиру, кивая то в сторону леска, то в сторону привязанных у коновязи лошадей, возможные пути отступления. Кто-то благоразумно молчал и ждал решения высшего командования. Но были и такие, кто обведя всю округу взглядом, лишь улыбнулись, вытащили из шатров плетеные кресла и с бокалом вина уселись смотреть разворачивающиеся вокруг них события. И со стороны было непонятно: то ли они абсолютно уверены в силе своих воинов, то ли решили последние мгновения своей жизни встретить с относительным комфортом. А может была и совсем иная причина - этого было не понять.

  - Ваша Милость, нужно атаковать в сторону пешцов - заискивающе глядя в глаза командиру, проговорил один из приближенных - отсюда видно, что строй у них не такой уж и глубокий. Если слитно ударить, можно прорвать линию и уйти на Тракт.

  Откуда было знать молодому гронхеймскому баронету, чей боевой опыт по настоящее время ограничивался лишь парочкой рейдов на висельников, что это не просто хорошо сбитый строй, а более совершенное воинское построение для боя. А вот командир, похоже, знал.

  - Дурень - высокомерно посмотрел он на него - это подобие гномьего хирда. Его и рыцарским клином не всегда удается прорвать. Но выхода у нас все равно нет. Отдай команду атаковать.

  Порученец еще не успел вернуться назад, когда каре гронхеймцев стронулось с места и, постепенно наращивая скорость, под подбадривающие воинственные крики устремилось вперед. В горячке боя, из-за желания прорвать строй врага и выжить на зло всем смертям воины Гронхейма позабыли о самом главном, что делает любое войско практически непобедимым - о строе. Кто-то вырвался вперед, кто-то отстал. Кто-то упал, споткнувшись о нечаянно подвернувшийся камень и упал, а его не стали ждать. Так или иначе, но каре развалилось.

  Противник таких оплошностей не делал. Хирд вдруг резко остановился. Щиты рыбьей чешуей стали наползать друг на друга. И уже в следующий миг довольно плотно сбитый строй уплотнился еще больше, и стал похож на огромного бронированного зверя, ощетинившегося колючками-копьями во все стороны. Волна гронхеймских воинов разбилась об этого зверя, как прибой о скальный утес, оставляя на его колючках тела насквозь пронзенных бойцов. А когда выжившие отхлынули, хирд, как единый организм, вдруг вздрогнул, вздохнул, приподнимая щиты, и несокрушимым катком, печатая шаг под громкое 'Урх-х, Урх-х, Урх-х', покатился дальше, гоня перед собой остатки атаковавшего их отряда.

   - Да они как курят нас раздавят - раздался над лагерем голос с паническими нотками.

  - В точку - салютуя полным бокалом неизвестному оратору, вдруг ухмыльнулся зрелый воин, один из тех, кто с комфортом восседал в креслах.

  - И это лучшая армия к западу от Пепелища? - презрительно сплюнул Ольд Коготь (именно он был тем самым командиром в начищенных доспехах), наблюдая, как его воины пятятся назад к лагерю.

  - А кто вам это сказал, что они лучшие Ваша Милость? - снова заговорил острый на слово благородный, не забывая прихлебывать вино - или вам это приснилось сегодня ночью и вы приняли желаемое за действительное?

  - Барон - срываясь на фальцет, прокричал баронет, что недавно давал своему командующему советы - Ваша Светлость, а не Ваша Милость. Извольте извиниться, а не то я буду вынужден призвать Вас к ответу.

  - Баронет - с легкой ухмылкой покачал тот головой - вам не надоело лизать зад барону Тархо? Неужели не понятно, что он уже никогда не станет графом, а вы не обзаведетесь своими землями под его крылышком? Впрочем, можете продолжать это делать, скоро задница нашего командующего может оказаться на колу и с легкостью провернуть привычную для вас процедуру станет уже не так легко.

  - ЧТО-О-О? - одновременно взревели Ольд Коготь и его порученец, хватаясь за клинки.

  - Они не стреляют, если ты не берешься за оружие - снова раздался недавний голос, что вещал о курятах, прерывая зарождающийся конфликт.

  - И они не добивают раненых - вторил ему еще один - бьют мечами плашмя по шеломам.

  Эти крики послужили спусковым механизмом всех дальнейших событий. Простые воины быстро стали сваливать в одну кучу свое оружие и дистанцироваться от своих командиров, собираясь в сторонке неорганизованной толпой. В стане Благородных тоже единства не было. Они, как это и бывает чаще всего, разделился на сторонников Ольда Когтя, соратников неизвестного барона, что вступил с ним в перепалку и остальной массы, готовой в любой момент примкнуть к наиболее сильному. Именно в этот момент и подъехал к ним Атей.

  - Доброе утро гариэры - чуть склонив набок голову, кивнул он.

  - Кому как? - раздался негромкий голос из толпы воинов, которых давно окружили гарцующие на конях 'стремительные' и вайрон в своей волчьей ипостаси.

  - По какому праву вы напали на нас? - сделал шаг вперед командующий гронхеймцев - и кто вы? Назовитесь.

  - Ольд - прикрыв глаза и покачав головой, проговорил его недавний оппонент, так и не выпустивший из рук бокала с вином. Но, тем не менее вставший из кресла, когда подъехал Князь - вот скажи за какие такие заслуги наш король двигает тебя? А понял - хлопнул тот себя по лбу свободной рукой - за то самое искусство, которое сейчас со всем рвением шлифует на вас баронет - и, не обращая внимания на пунцового командира, повернулся к Призраку - разрешите представиться Ваша Светлость, Кьям Красный, барон Кемет. И с достоинством склонил голову.