Аванхальм. Чужая кровь (СИ) - Клюев Николай Сергеевич "Ник" - Страница 15

Эвра-417 повиновалась.

Взгляд Аврианы упал на наручный гаджет. Рассмотрев его будто впервые, девушка сняла устройство.

— Прости, — сказала она тихо, обращаясь к тому, кто подарил ей эту дорогую безделушку. Посмотрев в удивлённые глаза слуги, девушка резким движением выкинула браслет в окно.

9 глава

Совсем скоро. Мечта, которой Равем Олингли отдал всю свою жизнь скоро станет явью. Ожидания ближайших перемен к лучшему и различные варианты будущего дурманили странно стриженую голову. Впрочем, не столь странна была причёска в три параллельные полосы волос, крашенных в светло-серебренный. Совсем не странна для Аванхальма — мода которого уже давно приобрела извращённый вид.

Равем, как это не печально для его сверстников, был настоящим гением. Гением среди умных, но не среди гениев. Несмотря на какие-то тридцать пять лет, на которые он и выглядел, его умственные способности бежали далеко впереди. Всю жизнь подкидыш Ниши был любимчиком своих приёмных родителей. Они не были богаты. Всё пытаясь осуществить его мечту, давая сыну самое лучшее образование, которое так просто в КЧ не загрузишь. Они искренне верили в него и его планы на будущее. Биоинженерия, биохимия, экономика, биология, химия, высшая физика — Равем не боялся учить это сам. Отдавая последнее, его родители были счастливы, что у них такой смышленый сын.

Правительство сектора не позволяло иметь им ребёнка, так как квартальная плата за него чуть ли не превышала их годовое пособие. В бедствующем четвёртом секторе за каждого рождённого брали особый налог в ещё более крупную сумму, который снимался лишь с шестилетия ребёнка. Равем достался родителям даром в возрасте пяти годов от роду. Мало кому прельщало взять под крыло выкидыша из помойки, но даже этот чуждый мальчику мир оказался не без добрых людей.

При воспоминаниях о родителях поперек горла мужчины встал ком горечи. Смотря на бархатный свет «просыпавшихся» прожекторов и проплывавшие мимо идеально белые и гладкие стены, мужчина видел их лица перед смертью в отражении стекла капсулы, в которой летел.

Они не жалели. На вид им было не больше сорока, но на самом деле они прожили долгую и счастливую жизнь, пускай и большая её часть осталась где-то на задворках фальшивых игровых вселенных. Даже после того, как обоих поглотила так называемая «гниль», от которой погибал чуть ли не каждый сотый, и лекарство против которой так и не нашли — оба родителя остались вместе со своим сыном. Остались, как остаются все умершие Аванхальма — в виде жёсткого диска с тысячами терабайтов, забитого их КЧ памятью.

— Сколько осталось? — спросил мужчина компьютер капсулы. У него был громкий басовый голос.

— Около двух часов, — делая привычную паузу между слов, ответил женский голос.

«Совсем скоро… мам, пап. Ещё совсем немного времени осталось, и я осуществлю свою мечту…! Нет… я наконец-то достигну своей цели! Уверен, вы бы гордились мной. Я ведь не просто прошёл. Я не просто подхожу…» — развлекал себя мужчина, интенсивно прокручивая одни и те же мысли по нескольку раз.

Невольно начали вспоминаться слова господина Чанконса — ГлавПредставителя биоинженерии четвёртого сектора, которые так глубоко забились ему в душу. Всё ещё наивному, но надо признать — весьма талантливому мужчине было сложно поверить в успех очередного собеседования. Тем более с самим Чанконсом. Но слова…! Те слова, что он ему сказал — совсем не вязались с его угрюмым и чрезмерно строгим видом.

— Ваши знания поражают, мой дорогой друг, — натянул тогда улыбку ГлавПредставитель.

— Ну, я же не просто так сюда пришёл, верно? — улыбнулся в ответ Равем. Улыбка вышла измотанной, а на лбу выступала испарина. Собеседование и предшествующая ему жесточайшая проверка знаний выжала всю «мочь». — Я серьёзно намерен получить хорошую, а главное — хорошо оплачиваемую должность. И совершенно не обязательно в этом секторе.

— Что же вы так не патриотично? — попытался пошутить Чанконс — черновласый старик, на вид не более пятидесяти пяти лет с ярко синими искусственными глазами. — Чем же вам не угодил наш сектор?

— Хм… Хотите на чистоту? — понизил тон Равем, чуть наклонившись над широким, идеально белым столом Представителя. — Четвёртый сектор переживает… Да что там — всегда переживал крайнюю финансовую недостаточность и избыток предложения. Биоинженерия здесь даже не на втором, а на пятом плане. Я, как биоинженер, ещё не успевший получить работу по специальности, весьма обеспокоен этим. Вот если бы шестой или двадцатый сектор…

— Ну… не стоит так прибедняться.

Старик, в чьих руках была судьба сидевшего перед ним мужчины, озадаченно забил пальцами по крышке стола. — Ваши знания и явный талант показали отличные результаты, и вы бесспорно можете держать планку повыше… Намного выше, — пальцы перестали барабанить покрытое лаком дерево. — Как насчёт двенадцатого сектора?

— Д… двенадцатого? — в душе Равема будто взорвалась ядерная бомба счастья.

"Двенадцатый! Две-над-ца-тый! Самый продвинутый и экономически-независимый от других. Самый промышленный и обладатель храма биологических наук — ЦБН! Двенадцатый!"

— Да, — совсем нехарактерно пожал плечами представитель. — Вы взяли наивысший бал на тестах, по поводу практики вопросов не возникло, да и само собеседование прошло неплохо. Сразу видно — вы усердно готовились. Я даже могу порекомендовать вас на должность кибернетика или биофизика первой ступени, если это придётся вам по душе.

— Это, как бы… — залепетал мужчина, точно ребёнок. А ведь в глазах Чанконса он и был таковым. — Это, право, было бы огромной честью для меня.

— Значит… так и поступим, — отчего-то горестно выдохнул представитель и достал из стола какую-то бумагу. — Подпишите вот здесь.

— Что это?

— Ммм… Это что-то вроде рекомендации вас главейшенству ЦБН, — устало объяснил бывший биоинженер.

Мимолётно взглянув на документ, и не заметив ничего подозрительного, Равем поставил свою роспись рядом с росписью Чанконса в обоих образцах.

— Вот так. Хорошо. Это возьмите себе, — улыбнулся старик и протянул озадаченному мужчине копию только что подписанного документа. — Всего вам доброго, господин… — он напряг память так, что количество морщин на его лбу увеличилось вдвое. — …господин Олингли.

Последних слов Равем практически не помнил. Буря эмоций — единственное, что отпечаталось в памяти о том мгновении, когда ошарашенный и счастливый биоинженер покинул кабинет Представителя. Эти чувства овладевали им и сейчас — летящего в капсуле и с невообразимым нетерпением ждущего чуда.

Устроившись забавным калачиком на коленях своего создателя, довольно посапывала Сайя — одна из любительских разработок Равема. Она сумела не только выжить, но и стать верным питомцем. Это была небольшая химера, рост без хвоста которой не тягался со средней собакой. Вся покрытая тёмно-серой шерстью и имеющая целых шесть конечностей, зверушка навевала лёгкую опаску и отвращение у впервые завидевших её. Широкая пасть с малюсенькими зубами и чёрные глаза-бусинки слегка смягчали вид. Розовый широкий нос чем-то очень напоминал кошачий, отличаясь излишней вытянутостью вдоль пасти и ещё более острым обонянием. Гладкая шерсть редела ближе к морде и длинному крысиному хвосту. Первая пара рук чуть больше чем единственная ящеровидная пара ног, имеющая какую-никакую мускулатуру. Вторая пара рук — вспомогательная, не могла похвастаться размером или силой, и произрастала под первой.

Равем погладил своего питомца по гладкой спине. Лишь он один знал, что обычная с виду зверушка, коих в Аванхальме развелось не на шутку, не плохой защитник. Чешуйчатые шипы на спине обычно сложены и образовывают нечто вроде панциря под шерстью, не причиняя вреда ни себе ни окружающим. Однако стоило только появиться врагу, как шипы поднимались, превращая Сайю в ядовитого опоссума. Маленькие зубки также были обманкой, скрывая в дёснах зубы более внушительного вида с двумя парами ядовитых клыков. Сайя прожила со своим хозяином уже около двадцати лет и ни разу не поцарапала его. Не смотря на столь поразительную верность, Равем постоянно носил с собой противоядие.