Корона и Венец (СИ) - Касаткин Олег Николаевич - Страница 27

Посреди улиц красовались колодцы с высокими «журавлями», куда шли за водой молодки с коромыслами… На северной стороне улицы Большой целый квартал заняла аркада торговых рядов, отделявших от главной магистрали базарную площадь; а ближе к ним — напротив Золотых ворот — новая церковь Николы Златовратского… Рельсы и пакгаузы Московско-Нижегородской железной дороги — там в депо его поезд…

Прямо перед ним открывается ширь клязьминской поймы и обложившая зимний горизонт синяя кайма заречных лесов.

На север и восток, за долиной Лыбеди и Ирпени — названными так переселенцами в давние времена в честь рек родной киевской земли, живописно расположены древние села Доброе и Красное с их видными издалека храмами.

Тысячи дымов — синих и лиловых — тянулись в небо, и над городом стояла глубокая тишина, нарушаемая только лаем собак, свистом санных полозьев да поскрипыванием валенок и сапог. Как раз сейчас внизу двигался обоз из примерно дюжины саней на которых из под рогожи виднелись мороженые туши.

Сани сопровождали мужички с тулупах, в шубах и полушубках кто победнее в нагольных, двое старших — в крытых суком; на ногах — сапоги и валенки. Из под низко надвинутых треухов торчали слегка заиндевелые бороды.

Его Величество поежился. Вот уж позавидуешь подданным — царь зябнет а эти небось не мерзнут ничуть в своих овчинах.

Хотя мартовское солнышко светило ярко но все равно зима как будто и не сменилась весной. А долгополая шинель английского сукна с бобровым воротником грела как то не очень. По совести говоря — следовало одеть полушубок или хоть (он вспомнил недавно виденные карикатуры в «Фигаро») медвежью доху. Отец вот всю жизнь в тулупе зимой ходил. Но Олечка фон Мес с которой он вздумал посоветоваться насчет гардероба убедила Георгия что шуба ему категорически не к лицу и не по фигуре. И по ее советам он «построил» у обшивавшего гвардию знаменитого далеко за пределам столицы «военного и статского портного» Абрама Спелинского вот эту длинную шинель. С ее длинным ворсом, серебряными пуговицами и бобровым воротником и обшлагами. Уж чем баронессе приглянулся именно бобр — может в отрочестве была влюблена в лицеиста — тем именно такие полагались — но теперь царь имеет сомнительное удовольствие носить эту волочащуюся по земле хламиду под которую к тому же задувает. Да и хромовые сапоги-«бутылки» на меху не слишком защищают от стужи.

Хорошо хоть на голове генеральского вида мерлушковая папаха а не не зимняя фуражка на вате как у Кауфмана.

Он скосил глаза на расположившегося чуть слева и позади полковника. Тот даром что тоже в шинели не выглядел замерзшим (даже башлык не поднял) — и вообще казался вполне довольным жизнью.

Георгий не ошибся — Александр Александрович и в самом деле был весьма рад. В эту поездку он мог быть (почти) спокойным за жизнь Государя. Даже если и были в России сейчас невыловленные цареубийцы чудом ушедшие от охранного отделения и жандармского зоркого ока — откуда им знать заранее про эту внезапную царскую экспедицию? Вот захотел царь посетить Владимирскую губернию — и прибыл прямо из Москвы. Как дошло до Кауфмана — чиновники уже шепчутся — мол не в пример деду и отцу молодой монарх желает лично а не по докладам знакомится с делами в провинции — того и гляди заведется в России кочующий двор — как при Петре или Елизавете. Ну это положим вряд ли — они пробудут во Владимире еще дня два — и поезд уже готов везти их обратно в Петербург. Но вот что поездки по империи лучше сделать по возможности таким вот внезапными — это верно. Господи — какое спокойствие на душе!

Он только сегодня утром принял доклад капитана Метелицина — начальника Владимирского исправительного отделения.

Он доложил что число арестантов составляет пять сотен человек из их двадцать политических.

Ему даже сообщили о Суздальской синодальной тюрьме — в ней сейчас содержалось полтора десятка духовных лиц, все преимущественно за отступление от православия. Самый важный из них — впавший в толстовскую ересь иеромонах Исидор. Как сообщил ротмистр заведующий узилищем отец Михаил не разговаривая с ним дабы не соблазниться невзначай, велел поместить его в отдельной камере, как важного преступника.

Ну эти неопасны — пусть посидят в узилище о грехах подумают.

…Разглядывая Владимир Георгий раздумывал о том как в сущности прихотливо течение реки времен.

Москва лишь ненамного моложе этого городка. Но в Москве нет и одного храма или сооружения и близко схожего возраста. Кремль за свою историю несколько раз до основания перестраивался и ему «всего» пятьсот годков. Самые старые из московских церквей и то моложе.

.. Действительно, только Киев да Новгород могли соперничать с древним Владимиром своей историей.

И символ этой истории расположился совсем рядом.

Золотые ворота, замыкающие Дворянскую улицу. Высокое — иному собору впору сооружение баснословных времен — но при этом не казавшееся старым и дряхлым.

Он сам час назад осматривал его и поразился. Арка высотой в двадцать аршин — такая что несмотря на величину древних створок пришлось сделать особую перемычку — иначе те стали бы совершенно неподъемными. Общая длина стен — десять саженей вдоль и столько же поперек — при двухсаженной толщине. Мощные башневидные столбы — опоры. Зубчатые ограды в виде бойниц. И надо всем этим — маленькая надвратная белокаменная церковь Положения риз Богоматери. Строгая пропорциональность, и изящные, несмотря на свою внешнюю тяжеловесность стены и законченный абрис сооружения — лаконичный и стройный. Но более всего поразили Георгия оставшиеся еще в стенах мощные железные петли тех самых времен!

— Эти ворота татары так и не сумели взять, — сообщил министр просвещения поправляя шапку. Им пришлось пробивать таранами стену.

— Я вот думаю, Ваше императорское величество — эти ворота и эти храмы — осколки той воистину великой Руси — что погубила татарская орда… Какую высокую цивилизацию ничуть не уступавшую западно-европейской смели копыта диких кочевников, — вдруг неожиданно произнес Танеев. И Георгий подумал что ведь министр просвещения сам из этих краев — и хорошо их знает. А учат ли этому в гимназиях? Нужно чтобы внесли в учебник… Георгий же лишь мысленно повторил — «Век живи — век учись». До того знал об этом своем великом княжестве весьма мало. В памяти застряла только смерть князя Боголюбского от рук изменников Кучковичей и предателя-ключника «Аньбала-жидовина». Да еще история екатерининских времен — когда здешнему генерал-губернатору Роману Илларионовичу Воронцову носившему всем понятное прозвище «Роман — большой карман», на именины государыня послала вышитый жемчугом и золотом кошель невероятной длины — подарок со смыслом. После этого вельможа вынужден был уйти в отставку и вскоре умер от огорчения (а может — и от излишеств: в тот галантный век люди любили и умели весело пожить).

А Сергей Иванович увлеченно принялся рассказывать историю уже нашего времени связанную с Золотыми Воротами.

Четверть века назад — в далеком уже 1864 году заезжий немецкий инженер Карл Дилль предложил городу проект водопровода. И в качестве водонапорной башни предложил использовать знаменитые Золотые ворота.

Идея понравилась. Тогдашний городской голова — купец Первой гильдии Никитин так и вовсе обмолвился: де Золотые ворота как будто нарочно строились для того, чтобы поместить в них резервуар для снабжения города водою.

Работы уже начались — но тут произошло несчастье: у самых Золотых ворот, в обрушившейся траншее вдруг ни с того ни с сего завалило двоих рабочих и машиниста, из которых один умер. Началось разбирательство до завершения которого все работы приостановили. Пока суд да дело кто-то додумался: а зачем портить ворота, если рядом — высоченный Козлов вал. И вскоре на валу установили водонапорную башню. Это было хорошо еще и тем что за счет высоты вала она была сравнительно невелика а значит недорога.

(«Вот и не верьте господа атеисты в Божий промысел!»)

— Кстати, владимирский водопровод — один из первых в российской провинции. — А вот тот лес — вдали справа издревле именуется Ваше Величество Георгиевским — он был охотничьим угодьями владимирских князей.