Корона и Венец (СИ) - Касаткин Олег Николаевич - Страница 17

Пока Агафоклея смотрела в окно любуясь пейзажами Елена пыталась читать проспект касающийся нового моста. Организации прямого сообщения по восточному берегу Шотландии между Эдинбургом и Абердином мешали два широких фьордообразных залива Северного моря — Ферт-оф-Форт и Ферт-оф-Тей. В 1806 году — еще до железных дорог — под Ферт-оф-Форт было предложено построить туннель, а в 1818 году — мост. Но оба проекта после долгих мытарств и волокиты были отклонены. В 1865 году биллем парламента было все таки утверждено строительство моста в самой узкой части залива. Но опять — проволочки, согласования и поиск денег… Только через восемь лет новообразованный консорциум из четырех крупнейших железнодорожных компаний поручил маститому инженеру Томасу Баучу представить проект. Он предложил подвесной мост с двумя пролётами по полторы тысячи футов. Но куда то утекали деньги и к 1879 году еле-еле началась установка только одной опоры.

Строительство моста было остановлено сразу после того как похожий мост через Ферт-оф-Тей рухнул всего через два года после его возведения. В результате сильного шторма центральная секция моста вместе с проходящим поездом обрушилась…

Результаты комиссии, представленные в январе 1881 года, выявили недочёты в проекте рухнувшего моста, и план Бауча был отвергнут. После скорой смерти Томаса Бауча инженеры Джон Фоулер и Бенджамин Бэйкер представили новый проект, который и был утверждён парламентом в июле 1881 года.

На мост ушло почти пятьдесят пять тысяч тонн стали, на него работали два сталелитейных завода в Шотландии и один в Уэльсе ушло на изготовление опор моста. Шесть миллионов пятьсот тысяч только одних заклепок.

Гранитные быки, поднимающиеся из воды, удерживали тысячетонные стальные фермы.

Дюжина гранитных быков — для подготовки их фундамента были изготовлены на судостроительном заводе в Глазго особые кессоны — массивные металлические цилиндры, вертикально погружаемые на глубину девяносто футов.

И вот мост наконец построен. Как сообщал проспект он имеет три основные опоры высотой сто метров, Собранные из труб двенадцатифутового диаметра мощные консоли поддерживают решетчатые рукава длиной по двести семь метров соединённые перемычками длиной сто шесть метров — таким образом блина пролета составляет полкилометра! Расстояние между крайними быками — ровно один километр шестьсот тридцать метров или четыре тысячи девятьсот пять футов!. Железнодорожное полотно проходит на высоте сто шестьдесят футов над уровнем моря в максимальный прилив. Но это лишь основная часть. Кроме нее с юга к консольной части моста подходит виадук из десяти пролётов по полсони метров с севера — из пяти аналогичных пролётов… Отодвинув проспект Елена раскрыла сентиментальный роман «В далеких снегах». Купила она его исключительно потому что там шла речь о России — ну вообще — надо же дать отдых голове! Автор — некий Пьер Бове рассказал захватывающую для профана и нелепую для понимающего человека историю, происшедшую в России. Начинается она в «закаспийских пустынях» в Тараканской губернии, с похищения очаровательной девчушки — дочери французского натуралиста Шарля де Роше «хищниками-монголами». Пока натуралист изучал красоты природы его маленькая дочь (какого извините черта он взял с собой ребенка в эти самые закаспийские пустыни?), вместе с сыном его русского помощника и слуги Иваном (ну а как его еще называть?) отошли от лагеря и были украдены бродячей шайкой передвигавшейся на «боевых верблюдах». Так малыши попали в гнездо разбойников. Девочку передали на воспитание жене атамана, а Ивана решили продать в бродячий цирк. Хозяин цирка усыновил мальчишку и выдал за родного сына… С девочкой тем временем случилось следующее: у монголов она была выкрадена черкесами и до шестнадцати лет росла среди них а потом — сбежала от диких горцев угнав у местного шейха лучшего арабского скакуна и присоединилась к тому самому бродячему цирку, где и стала знаменитой наездницей… И вот она встречается со старым монголом-разбойником — после каторги и ссылки ставшим конюхом у князя Курносова (естественно воспылавшего к девушке «порочной страстью») и он как то ей рассказал… Дальше Елена не стала читать захлопнув книгу с раздраженной насмешкой… А вскоре в окне вагона вдруг возникла серо-синяя полоска моря и замелькали дома и прибрежные скалы. Вскоре их поезд остановился на станции Саут-Куинсферри — где уже собралось немало гостей. Утро было довольно прохладное, и горизонт начали затягивать темные тучи.

Неподалеку чумазый маневровый паровоз выволок на подъездные пути два роскошных вагона — еще один экстренный поезд какой-то важной персоны. Елена даже хотела задержаться и посмотреть, что за особа прибыла, но из вагонов так никто и не появился, кроме пары ливрейных лакеев. Должно быть лорд или миллионер (или кто там еще) решил не спешить.

И вот они уже здесь — среди толпы приглашенных — напротив южного виадука того самого моста. Два свежеокрашенных столба, между ним красная лента, а рядом — убранная можжевеловыми ветвями платформа прицепленная к маленькому паровозу. На ней как узнала Елена главный строитель моста пересечет его, открыв движение… Вокруг колыхался сдержанный гул мужских и женских голосов. Группами и в одиночку бродили гости ожидая начала церемонии. Одни — в черных пальто и плащах и цилиндрах. У других — форменные шинели под которыми виднелись шитые золотом и серебром мундиры с галунами.

На фоне мужчин своими роскошными туалетам выделялись женщины — их было немало. Молодые и средних лет — старух не имелось. На всех — хоть и не так холодно — драгоценные меха — шеншелевые, собольи, камчатского бобра. На их фоне ее пальто со скромной куницей на воротнике и такой же шапочкой и лисий палантин мисс Агафоклеи выглядели неприлично скромными. Фон Сталь между тем раскланивался с коллегами. Вот немецкий посол — классический пруссак: военная выправка, седой ежик, монокль, нафабренные усы. Ему бы определенно пошел серый военный мундир с Железным крестом на груди. Французский скорее похож на артиста — мефистофельская эспаньолка, цветное кашне, бриллиантовая булавка в шелковом галстуке-бабочке, высокий цилиндр… Взгляд ее выделил смуглого носатого тощего как Дон-Кихот человека. Под теплым пальто — мундир из белоснежного сукна, на ногах высокие сапоги с позолоченными шпорами на голове — высокая фуражка. Грудь увешанная орденами — иные с чайное блюдце, на длинных пальцах сверкали драгоценными камнями массивные кольца. Персонаж из дешевой оперетки! Осведомившись у стоявшего по соседству пожилого джентльмена Елена узнала что это новый посол Бразилии. Бродили тут и железнодорожные деятели. Какой то краснолицый джентльмен — вылитый Джон Буль — жаловался что влажный воздух, постоянные дожди и шторма создают огромные проблемы при окраске моста. — Как только заканчивали красить мост, оказывалось, что в начале громадной стальной конструкции краска уже облупилась и пробивается ржавчина… Второй зачем то завел разговор о вокзальных лондонских уборных. Что дескать они быстро выходят из строя ибо изготавливались из чугуна и железа — а медь и бронзу и в конструкции и в отделке помещений нельзя использовать ибо они все равно обречены на исчезновение — по части краж цветного металла Лондон наверное опережает прочие столицы… Елена невольно поморщилась и отошла прочь. В стороне некий седой господин называл мост «верхом уродства». Спросив — кто это такой она узнала что это поэт и художник Уильям Моррис.

Надо ж — какие странные бывают вкусы у людей искусства!

Но вот в толпе началось бурное оживление — это появился наследник британской короны принц Уэльский Альберт. Невысокий, полный, в черном цилиндре и пальто с бобровым воротником поверх белоснежных бриджей, он шел строевым шагом взмахами руки приветствуя публику. А еще Елена обратила внимание на то как словно из под земли сред толпы то тут то там возникли высокие фигуры в одинаковых коротких мешковатых рединготах и котелках — охрана наследника престола. И мимолетно восхитилась. Охрана у царствующего дома Британии была превыше всех похвал — ни разу заговорщикам не удавалось убить ни короля ни кого то из принцев — даже попыток толком не было…