Коротков - Гладков Теодор Кириллович - Страница 40

Судоплатов докладывал:

«Намечаем дать тов. Короткову следующие задания:

1. Провести установку, связаться и возобновить работу с агентами 5-го Отдела ГУГБ… связь с которыми была законсервирована, и с агентами выведенным за кордон 5-м Отделом в 1940 году.

2. Установить, провести проверку и на месте выяснить возможность возобновления связи с бывшими источниками 5-го Отдела… работа с которыми была законсервирована в 1936—38 годах».

Нарком согласие на командировку дал, необходимый приказ подписал. В общей сложности Короткову предстояло восстановить связь примерно с десятью агентами. Разумеется, на деле выполнение столь ответственного задания потребовало больше времени, чем первоначально намеченный один месяц.

На время командировки ему был присвоен новый псевдоним — «Степанов».

В доверительном разговоре Журавлев дал понять Короткову, чтобы он постарался щадить обостренное самолюбие младшего Кобулова, но, по возможности, принимал решения, как ему действовать, в зависимости от оперативной обстановки самостоятельно.

— Только не раздражайте «Захара» явным непослушанием, постарайтесь внушить ему, что инициатива исходит от него самого…

Коротков в ответ иронически улыбнулся: ну разумеется, только так, и никак иначе…

Одним из агентов, с которым следовало восстановить связь, был «Балтиец». За этим псевдонимом скрывался доктор Арвид Харнак. Перед отъездом в Германию Александр внимательно ознакомился со всеми материалами, относящимися к «Балтийцу», после чего ему стало ясно, почему связь с ним была прекращена. Всему виной, как он и предчувствовал, стало то обстоятельство, что работали с ним исключительно изобличенные ныне «враги народа».

Первым с Арвидом Харнаком еще в начале тридцатых годов, до прихода Гитлера к власти, познакомился советский консул в Кенигсберге, а затем сотрудник полпредства в Берлине Александр Гиршфельд, связанный с военной разведкой Красной Армии. Он сообщил о Харнаке как о перспективном источнике первому секретарю полпредства Сергею Бессонову[51].

Доктор Арвид Харнак действительно во всех отношениях был личностью выдающейся. Он родился в 1901 году в Тюрингии. Отец его был профессором Высшей технической школы, дядя — известным богословом. К тридцати годам Арвид успел стать обладателем дипломов трех университетов и двух докторских степеней: по юриспруденции и философии. Как проявивший исключительные способности, он получил стипендию Фонда Рокфеллера, что позволило продолжить учебу в аспирантуре в Англии и США. В университете штата Висконсин он познакомился с Милдред Фиш — из старинной американской семьи немецкого происхождения, и вскоре женился на ней. Милдред и сама была способным молодым ученым — доктором филологии и профессионально занималась переводом на английский язык классиков немецкой литературы.

К этому времени Харнак уже проявил глубокий интерес к рабочему движению и разделял социалистические взгляды.

Вернувшись в Германию, Харнак примкнул к Союзу работников умственного труда, объединявшему широкие круги либеральной и прогрессивно настроенной интеллигенции, и вошел в состав его правления. Вскоре он стал также секретарем «Общества изучения советской плановой экономики» (Арплан). Обе эти организации находились под прямым влиянием Германской компартии. Председателем Арплана был профессор Йенского университета Фридрих Ленц. После прихода нацистов к власти Ленц, известный своими левыми взглядами, эмигрировал в США.

Летом 1932 года в составе делегации Арплана Харнак приезжал в СССР по приглашению ВОКС. За три недели делегация побывала в Москве, Ленинграде, Киеве, Одессе, Днепропетровске (на строительстве Днепрогэса). К этому времени Харнак уже нелегально состоял в компартии Германии (в некоторых западных компартиях существовала практика негласного членства). Взгляды молодого ученого полностью разделяла его жена Милдред.

В ВОКС (как впоследствии и в его преемнике ССОД) всегда работали несколько кадровых сотрудников разведки и контрразведки госбезопасности. Арвид Харнак сразу привлек внимание как возможный объект для привлечения к сотрудничеству — своими взглядами, твердым характером и потенциальными разведывательными возможностями.

По возвращении Харнака в Германию его изучение продолжили сотрудники берлинской резидентуры.

После изучения материалов их наблюдений руководитель ИНО (напомним, что теперь оно называлось 7-м отделом ГУГБ НКВД СССР) Артур Артузов 15 июля 1935 года дал указание: «Подготовку к вербовке Харнака считать целесообразной».

Провести с Харнаком решающую встречу поручили Гиршфельду. После трехчасовой беседы Харнак дал принципиальное согласие на сотрудничество с советской разведкой. Правда, он пытался увязать его со своей деятельностью в уже запрещенной нацистами компартии. Гиршфельд с трудом (Харнак отличался изрядным упрямством) убедил ученого, что это невозможно по конспиративным соображениям, что для успеха своей, теперь куда более действенной борьбы с гитлеровским режимом, ему надо прекратить все контакты с коммунистами и иными известными антифашистами. Более того, Харнаку рекомендовали вступить в нацистскую партию, а также в Национал-социалистический союз юристов. Со временем Харнак даже стал руководителем секции этого союза в своем имперском министерстве экономики.

Опытнейший Артузов одно время совмещал должность начальника ИНО с постом заместителя начальника военной разведки. Он пришел к выводу, что Харнака, человека глубоко штатского, целесообразнее использовать по линии разведки НКВД, а не военной.

В том же 1935 году в Берлин в качестве резидента внешней разведки прибыл Борис Гордон и установил с Харнаком личную связь. В министерстве Харнак сделал успешную карьеру: в 1937 году он вступил в НСДАП, ему последовательно были присвоены ранги регирунгсрата и оберрегирунгсрата (то есть правительственного советника и старшего правительственного советника)[52]. В министерстве Харнак ведал отделом, занимавшимся торговыми и экономическими связями Германии с США. Благодаря этому он был вхож в посольство США и вообще в американские круги Берлина. Этому способствовала и Милдред, имевшая двойное гражданство и входившая в руководство Американского женского клуба на Бельвьюштрассе при посольстве США. Это позволило ей, а затем и Аренду, сблизиться с дочерью посла Соединенных Штатов Вильяма Додда журналисткой Мартой, что упрочило положение четы Харнаков в кругах столичной элиты. Марта была очень талантливой журналисткой и — женщиной весьма смелых нравов. Не в феминистском смысле, но в той сфере отношений, что принято стыдливо называть «личной жизнью».

К двадцати четырем годам Марта успела побывать замужем за нью-йоркским банкиром и развестись с ним. Не будучи писаной красавицей, она обладала невероятной сексуальной привлекательностью и пользовалась у мужчин огромным успехом. В числе героев бурных романов дочери посла в Берлине побывали первый шеф гестапо Рудольф Дильс, внук кайзера Вильгельма Второго кронпринц Луис-Фердинанд, знаменитый летчик (самый результативный ас Первой мировой войны из оставшихся в живых — 62 победы) личный друг Германа Геринга генерал Эрнст Удет…

Но главной и настоящей любовью Марты Додд был советский дипломат и кадровый разведчик Борис Виноградов. Он-то и привлек ее к сотрудничеству с советской разведкой под псевдонимом «Лиза». Нашим агентом стал и ее брат Вильям Додд-мл. (псевдоним «Президент»)[53].

В дальнейшем с Харнаком работал кадровый сотрудник внешней разведки Наум Белкин (оперативный псевдоним «Кади»). О Белкине Коротков слышал, поскольку тот был давним товарищем Александра Орлова и его заместителем в Испании. Под началом Белкина Харнак с большой осторожностью начал формировать свою антифашистскую группу.

Марта Додд впоследствии вышла замуж за миллионера Альфреда Стерна, также ставшего агентом советской разведки (псевдоним «Луис»). Через несколько лет после окончания Второй мировой войны перед угрозой разоблачения и ареста супруги перебрались в Чехословакию. Здесь они и прожили до окончания своих дней.