"Тонкая линия. Осколки судеб". - Архипова Анна Александровна - Страница 48

Он замолк надолго, переваривая в себе невыносимую боль, прежде чем выдавить:

- Он знал, как причинить мне самое сильное мучение! Знал, что хуже всего на свете – не знать точно, что произошло. Ив умеет ювелирно пытать! Даже если он погиб на Хасиме, он все равно будет меня пытать! Он знал, что меня это сломает рано или поздно… как в прошлый раз…

Акутагава оборвал себя на полуслове, закусив губу так, что проступила кровь.

Затем он поднял на нее взгляд, догадавшись о причинах ее поведения:

- Ты поэтому не уходишь? – поинтересовался он с черной иронией. – Думаешь, я совершу суицид?

Наста ничего не ответила; впрочем, ему и так все было ясно.

- Не унижай меня своим беспокойством, - произнес Акутагава ледяным тоном. – Я не нуждаюсь в твоей заботе.

Зеленоглазая женщина тяжко вздохнула, удрученно опуская голову.

- Прости меня, - прошептала она. – Это я виновата в том, что Иврам натворил.

Искусанные и кровоточащие губы Акутагавы тронула горькая усмешка:

- Да, виновата. Если б твоя смерть хоть что-то могла изменить, я убил бы тебя не задумываясь… Но твоя смерть ровным счетом НИЧЕГО не сможет исправить. Как и твое признание вины. Поэтому хватит каяться. И, если уж хочешь оказать мне услугу, то оставь меня одного. Я настаиваю на этом!

Только в этот момент Наста сообразила, что, должно быть, Акутагава с трудом сдерживает чувства - мужская гордость не позволяет ему проявить слабость перед женщиной. Она встала со стула и попятилась к двери. Взявшись за ручку, она оглянулась на него, ощущая в своем щемящее чувство… любви?

Да, Наста любила Акутагаву - любила так, как женщина может любить мужчину! Когда Наста полюбила его? В какой момент? Она и сама не знала… Да и имело ли это хоть какое-то значение? Не важно, любит ли она его – ее чувства, даже если она их и откроет когда-нибудь, не нужны Акутагаве! Юки был единственным человеком в мире, чьи чувства имели для Акутагавы значение. И никого и никогда Акутагава не сможет полюбить так, как любил Юки…

Она вышла из палаты и прикрыла за собой дверь.

Оставалось только молиться, чтобы Акутагава смог пересилить свое горе!

Женщина сидела в коридоре и прислушивалась: не раздастся ли какой-нибудь звук? Но, как ни напрягала она слух, ничего не могла расслышать. Что бы не происходило с Акутагавой сейчас за дверью, это происходило в гробовой тишине…

Наста могла бы прямо сейчас уехать, отправиться на все четыре стороны. Акутагава не стал бы ее искать или пытаться удерживать ее при себе. Зачем она ему? Он прямо дал понять, что не собирается ей мстить за совершенные ею ошибки. Она была совершенно свободна. Однако этой свободой воспользоваться ей не захотелось. И Наста осталась рядом с Акутагавой, потому что ему нужен был друг – даже если он сам в тот момент думал иначе.

Акутагава пережил тот день. Потом еще один. И еще…

Они вернулись в Токио, на виллу Угаки.

Больше месяца Акутагава отказывался контактировать с миром, закрывшись в своих апартаментах. Только Фынцзу он позволял тревожить его. Стремясь хоть как-то быть ему полезной, Наста приняла на себя обязанности начальника его службы безопасности. Она распорядилась, чтобы нигде в СМИ не просочилась информация о том, что Акутагава был на Хасиме во время взрыва зданий – это должно было остаться тайной. Официальная версия гласила, что Акутагава взял отпуск от дел в «Ниппон Тадасу» из-за внезапно возникших проблем со здоровьем. Шли дни, а ворох нерешенный проблем и дел, брошенных на произвол судьбы, копился. Особенно докучала Насте невеста Акутагавы – Мамоко - которая не понимала, почему ее жених вдруг пропал с радаров.

Свое затворничество Акутагава прекратил внезапно: однажды утром он вышел из апартаментов, позвал прислугу и приказал вынести оттуда все, что когда-то принадлежало Юки. Вещей оказалось немного – в основном книги – и еще коллекция минералов, скудный гардероб. По распоряжению хозяина виллы сей нехитрый скарб упаковали в коробки и спустили в подвал. После этого Акутагава переехал на третий этаж, а четвертый этаж запечатал.

Наста посчитала это хорошим знаком: Акутагава решил двигаться дальше!

И он действительно принялся стремительно наверстывать упущенное время: женился на Мамоко, затем стал готовиться к выборам в японское правительство – и без особых усилий получил кресло премьер-министра Японии. Со стороны могло показаться, что он успешный политик и счастливый семьянин, и только Наста и Фынцзу знали, что Акутагава все больше и больше уподобляется роботу, отрешаясь от человеческих чувств.

Нет, Акутагава улыбался, когда это от него требовалось - и окружающие верили, что он действительно испытывает эмоции! - но его улыбка являлась лишь поверхностной имитацией чувств. Только Фынцзу и Наста видели, что выражение его глаз стало равнодушно-стеклянным, в них перестала отражаться его душа. Как будто осталась только телесная оболочка - а то, что делало Акутагаву живым, исчезло. Исчезло вместе с Юки…

Опухоль головного мозга обнаружили у Насты семь месяцев назад.

Началось все с головных болей и усталости, которая постоянно преследовала зеленоглазую женщину. Она не обращала внимания на недомогание, пока однажды не упала в обморок. Акутагава настоял на обследовании, результаты которого шокировали Насту: у нее обнаружили не просто рак, а метастазировавший рак – а это значило, что самое удачное время для лечения рака упущено. Она не сдалась, начала лечение, несмотря на неутешительные прогнозы. Но ее состояние неумолимо ухудшалось – никакое лечение, даже самое новаторское и дорогостоящее не смогло отвратить приближающейся развязки.

В конце концов, Наста смирилась.

Подсознательно она была уверена: эта болезнь пришла к ней не случайно – это кара.

За что?..

За то, что она убила своего брата.

Наста никогда не была религиозной, но сейчас не сомневалась: ее настигла карма. Она пролила кровь единокровного брата, переступила мистическую черту между любовью и предательством – черту, которую она не имела права переступать! - и должна понести наказание за это. Наста усматривала некую вселенскую справедливость в том, что смертельная опухоль появилась в голове, а метастазы проникли в легкие – ведь именно в эти органы Иврама попали пули, выпущенные его сестрой! Око за око…

«Пора уходить, - сказала себе этой ночью Наста. – Настало время воссоединиться с семьей!»

Она была рада, что напоследок увидела Акутагаву – умирать в окружении незнакомцев не очень-то приятно.

- Спасибо, что пришел, - шепнула Наста.

Он взял ее ладонь в свои руки и ободряюще сжал, не говоря ни слова.

«Пора…»

Наста увидела, как палату начинает заполнять свет, проникая сквозь стены. Свет становился все ярче и ярче, пока женщина не перестала различать очертания палаты и Акутагавы. Потом свет начал просачиваться сквозь ее тело, поглощая бренную оболочку.

Наста погрузилась в свет без остатка – и растворилась в нем.

Наста плыла по морю света, ощущая себя совершенно бесплотной и легкой как пушинка. Не было земного притяжения, ничто ее не отягощало, не тянуло вниз. Она блаженствовала, больше не чувствуя бренного и разрушающегося человеческого тела. Впервые за долгие месяцы болезни, Наста испытывала облегчение и радость. Она могла бы провести так вечность, оставаясь в невесомости и блаженном забытьи.

Но вот легкий ветер подхватил ее и понес куда-то, сквозь свет. И она оказалась в той, давно знакомой ей, изумрудной долине. Все было так, как она запомнила: горные пики, как стенки чаши, окружающие плоскую долину, высокая колыхающаяся трава, горная речка, и цыганский табор на другом берегу.

- Я вернулась, - прошептала она.

И побежала к реке, рассекая травяное поле.

Наста знала, что увидит брата у берега реки, и не ошиблась. Он ждал ее, все это время – он ждал ее! Иврам стоял у самой кромки, разглядывая чистую, как слезы, воду. Когда Наста приблизилась, он обернулся к ней, и на его губах заиграла приветственная улыбка. Улыбка, в которой не было цинизма, скрытой насмешки или обмана – только безусловная любовь к ней, его сестре.