"Тонкая линия. Осколки судеб". - Архипова Анна Александровна - Страница 39

Второй кубик: близнецам около четырех и они решили стать «взрослыми» - покурить махорки. Насту и Иврама захватила эта идея, они придумали план, как стащить махорку у отца, который любил посмолить крепкий табак. Добыв желаемое, дети уединились не где-нибудь, а на верхнем ярусе сарая. Тогда они жили в старой деревянной избе, окруженной придомовыми постройками, там когда-то держали скотину. И второй ярус старого сарая служил сеновалом - и, хоть сена там больше и не держали, по углам еще валялась сухая трава и солома. Близнецы много раз видели, как цыгане крутят цигарки, и постарались в точности повторить процесс: разложили махорку на газете, скрутили, затем прикурили от спичек. Курево оказалось слишком крепким – от первой же затяжки Наста и Иврам позеленели, им стало плохо. А от брошенной цигарки тут же задымилось сено… Хорошо еще, что взрослые вовремя заметили дым! Как же досталось тогда близнецам за эту опасную шалость!

Кубик третий. Вода… Теплая вода с легким запахом водорослей и мягкий ил под ногами. Это воспоминание о купании в каком-то пруду, цыгане разбили подле него стойбище. Было лето, очень жаркое лето, и поэтому они с братом почти не вылезали из воды. Иврам и Наста представляли себя водяным и русалкой, фантазировали, придумывали сказочные истории, героями которых были они сами. А вечерами, когда у пруда разводили костры, то магии прибавлялось – казалось, что и водная гладь пруда начинала пылать, стоило в ней отразиться языкам пламени. Они с Иврамом танцевали вокруг костров, наслаждаясь ощущением волшебства, свободы и счастья.

Кубик четвертый. Они с Иврамом бегут по полю, усеянному золотистой пшеницей. Заросли высоки, закрывают близнецов с головой, и колосья качаются над их головами на ветру. Наста с братом словно рассекают золотистое море… Потом Иврам останавливается, поднимает глаза к нему и, раскинув руки в стороны, в следующий миг падает на землю. Сестра следует его примеру и тоже оказывается на земле. Они лежат среди пшеницы и смотрят на проплывающие над пшеничным полем облаками. Облака в их воображении принимают разнообразную форму, становясь соучастниками их игр.

Кубик пятый. Казахская степь. Бескрайняя, от горизонта до горизонта степь! Табор передвигался на старых грузовиках по разбитой колее, петляющий по бескрайним просторам. Они уходили от зимы, которая пришла в Россию, и двигались через северный Казахстан на юг. Холода преследовали табор по пятам, ночью случались заморозки, и цыгане спешили миновать степь. Однажды один из грузовиков, следовавших к голове колонны, заглох. На ремонт потребовалось несколько часов. В это время пошел снег. С неба падали не крупные белые хлопья, а скорее мелкий лед, который ложился на жухлую степную траву как тонкая переливающаяся вуаль. Наста и Иврам, закутанные матерью в пушистые шали, с восторгом высовывали языки, стремясь поймать на них ледяные крупицы.

Кубик шестой. Побережье Каспийского моря. Воздух здесь такой влажный, что его скорее пьешь, а не вдыхаешь. Жара такая, что на песке можно жарить яичницу, и море напоминает под жгучим солнцем маслянистый суп. Близнецы увидели старую лодку, чьи пузатые бока давно облупились, а дно прохудилось - и загорелись идеей прокатиться на ней по морским волнам. Не долго думая, они отвязали лодку от колышка, оттолкнули ее от берега и залезли в нее. Каждый из близнецов налегал на свое весло; им потребовалось приложить много усилий, чтобы заставить лодку двигаться. Заметив, что в лодку просачивается вода, Иврам и Наста сообразили, что, похоже, сесть в лодку была не слишком хорошая идея. Наста принялась искать, чем можно заткнуть дыру – и нашла под сиденьем большой ковш без ручки. Она вычерпывала им воду, покуда Иврам пытался перенаправить лодку обратно к берегу, но сил у пятилетнего ребенка не хватало, лодку начало сносить в море. На побережье, как на зло, не было ни души в тот час! Бросив попытки отчерпать воду, близнецы прыгнули в воду и поплыли к берегу. Плавали они отлично и без особого труда добрались до суши. И, сидя на каменистом пляже, наблюдали, как лодка все больше и больше отдаляется от них, превращаясь в темную точку на морской глади. Отец с матерью так и не узнали об этом их приключении.

Седьмой кубик. Детский дом, куда Иврама и Насту поместили, после того как нашли их на пепелище табора. Стены, покрашенные в отвратительный болотный оттенок, серая штукатурка на потолке, потертый линолеум на полу, скрипучие кровати с панцирными сетками и жесткое на ощупь казенное постельное белье. Помещения, где стояли койки, почему-то назывались «палатами», днем детям не разрешалось заходить туда, до вечера они обязаны были находиться в общей гостиной. Но гостиная была мала, а детей много - поэтому они бродили по коридорам или сидели на лестницах. Именно так близнецы проводили время: выходили на лестницу, соединявшую первый и второй этаж, усаживались на ступени и прижимались друг к другу. Вырванные из родной среды, из привычного уклада, лишившиеся всех близких, они только друг в друге находили утешение и поддержку. Тогда Ивраму и Насте казалось, что хуже уже быть не может. Как же сильно они ошибались!…

Дойдя до этого воспоминания, Наста вздрогнула и отогнала от себя образы прошлого. Дальше вспоминать она не хотела! Она не желала оживлять в памяти все то, что происходило в ее жизни и жизни Иврама после того, как они оказались в спецшколу. Потому что, попав туда, Наста и Иврам перестали быть теми, кем они были раньше; все последующие воспоминания были наполнены болью, так или иначе. То, что с Иврамом произошло в спецшколе, уничтожило в нем того брата, которого Наста знала и любила…

Она даже вздохнула с облегчением, когда вертолет достиг Хасимы: наконец-то вынужденное бездействие завершено, и можно действовать! Хватит вариться в котле под названием «неопределенность!» Сколько ни бегай, а от судьбы не убежишь – сколько Наста не предпринимала, чтобы избежать такого финала, все впустую. Иврам избрал свою судьбу! Наста не может больше спасать его, она вынуждена отступить и смириться.

Пока они с Акутагавой брели по острову, зеленоглазая женщина изредка посматривала в его сторону.

Коеси тоже все решил для себя, как и она. Больше нельзя искать компромиссы, нельзя быть снисходительными к Ивраму, потому что для того даже секретный подземный бункер не стал надежной тюрьмой! Перед бешеной маниакальностью Ива не устоит никто и ничто! Пока он жив, никто не сможет поручиться за свою безопасность. Наста с Акутагавой попробовали поступить милосердно по отношению к ее брату. И жестоко поплатились за свою гуманность! Ив нанес такой удар, парировать который Коеси не смог – он забрал у Акутагавы самое дорогое в его жизни. И теперь Наста с Акутагавой обязаны явиться в его ловушку, не представляя, какую участь Ив им уготовил!

«У меня есть план, - сказал ей Акутагава. – Есть один шанс переиграть Ива, надо убедить его, что ты на его стороне!»

«На его стороне? – горько усмехнулась она. - Да я его упрятала в бункер! Он ни за что теперь не поверит мне!»

«Большого выбора у нас нет. Попробуем рискнуть. Ты застрелишь меня у него на глазах».

«Я – что?» - не поверила своим ушам женщина.

«Единственный способ заставить Ива поверить тебе – моя смерть от твоих рук. Уверен, это может сработать. Когда я приходил навестить его бункер, то он обвинил меня в том, что я настроил тебя против него. То есть, он считает, что это я повлиял на твои поступки. Застрелишь меня у него на глазах и скажешь, что осознала свою ошибку. Поняла, какой я подонок, после того, как я тебя чуть не убил сегодня перед камерой. ОН твой брат и любит тебя, тебе надо только дать повод поверить в твою искренность».

«Любит? Я уверена, что он убьет меня, стоит мне появиться в его ловушке!»

«Он хочет отомстить, в этом я не сомневаюсь. Но это не значит, что он не любит тебя», - твердо произнес Акутагава.

«Хорошо, возможно, это сработает, - Наста тяжело вздохнула, признавая, что он может быть прав в отношении чувств Иврама. – Но о чем ты говоришь, объясни мне, пожалуйста – неужели я должна тебя убить?»