Ветры Куликова поля
(Рассказы о воинской доблести предков) - Митяев Анатолий Васильевич - Страница 45

…О Петре ведали бы известно, что ему житие свое не дорого, только бы жила Россия…

В восемь утра шведы двинулись от леса к середине поляны. Русская армия тоже, как только обнаружилось движение неприятеля, пошла вперед. Она остановилась, когда расстояние, отделявшее ее от шведов, сократилось до полета пули. Русские безмолвно стояли. Земля глухо гудела под ногами шагавших шведов. Гул заглушило грохотом — в противника ударили пушки. Картечь сбивала ряды неприятеля, ядра разбрасывали солдат в стороны. Тут же на смену убитым выходили вперед бойцы задних шеренг, и армия Карла, казалось, была неуязвима для русских снарядов. Шведы вскинули ружья для залпа. Одновременно взлетели дымки у русских ружей. Обе армии после густых залпов бросились друг на друга. Завязался рукопашный бой по всей ширине строя.

Дрались везде яростно — штыками, палашами; потеряв оружие — просто голыми руками.

Жесточайшая схватка кипела на участке Новгородского полка. Именно здесь, где должен был стоять полк новобранцев, шведы наметили прорвать русский строй и выйти сквозь брешь в тыл русской армии. Ты, читатель, помнишь: в кафтаны новобранцев оделись солдаты-новгородцы. Но и они, не новички в бою, не смогли сдержать мощного натиска. Строй батальона распался. Тогда Петр, зорко следивший за битвой, поскакал ко второму батальону новгородцев и повел его в контратаку. Неприятеля удалось остановить, затем отбросить. Строй русской армии был восстановлен и выровнен.

Это был важный момент, и вся русская армия перешла в наступление. Меншиков и Боур напали на фланги неприятеля, русская конница начала выходить в тыл шведского войска.

Ожесточение боровшихся еще больше возросло. Шеренги шведов прогибались, разваливались. Обе стороны, словно ветер судьбы пролетел над ними, ощутили близость развязки.

Нужно было совсем немногое, чтобы чувство обреченности, охватывавшее шведов, превратилось в паническое желание выжить. Это немногое случилось. Карла несли в носилках между шеренгами, как вдруг прилетело пушечное ядро и ударило в носилки. Карла вышибло на землю. Солдаты, видевшие это, решили, что король убит. Их охватил ужас. Карла не убило. Он был жив. Он велел, чтобы его подняли на скрещенных пиках. С высоты король кричал:

— Шведы! Шведы!

Эти крики отчаяния, заглушенные выстрелами, стуком и лязгом холодного оружия, воплями раненых, никто не слышал. Тут появился около короля фельдмаршал Реншельд.

— Ваше величество, наша пехота потеряна! — проговорил он. Что-то заставило его оглянуться назад. — Спасайте короля! — выкрикнул фельдмаршал.

Совсем близко он увидел русских. Реншельд ринулся к кучке шведов, еще державших порядок, но ничего уже нельзя было поправить. Русские солдаты пробились к фельдмаршалу и пленили его. Шведская армия побежала с поля боя к Будищенскому лесу. Там неприятель надеялся, как и ранним утром, найти спасение.

К 11 часам решающая битва была выиграна Петром. И это при том, что вторая линия русской пехоты (кроме батальона новгородцев) так и не обнажила оружия.

После полудня 27 июня по русской армии было отдано множество приказов: искать короля Карла XII (живого или мертвого), подобрать раненых на поле боя, рыть могилы для убитых, сосчитать пленных и трофеи — знамена, пушки, другое оружие и имущество, отнятое у шведов или брошенное ими при бегстве, готовить праздничный обед офицерам и солдатам, известить Москву и всю Россию о победе…

В Москву было отправлено и такое предписание: «По получении сего сделайте тотчас монету серебряную весом в десять фунтов, а на ней велите вырезать Июду, на осине повесившегося, и внизу тридесят сребреников лежащих и при них мешечек, а назади надпись против сего: „Треклят сын погибельный Июда еже за сребролюбие давится“. И к той монете, сделав цепь в два фунта, пришлите к нам на нарочной почте немедленно». Монета, а точнее, медаль предназначалась изменнику Мазепе, который с отрядом запорожских казаков помогал шведам в отгремевшем сражении.

Медаль «За Полтавскую баталию».

Как ни странно, среди множества разнообразных приказов, отданных по армии, не было только одного: преследовать бегущего противника. Посмотри карту Северной войны на стр. 151. От Полтавы к небольшой крепостце Переволочне, что на Днепре, проложена пунктирная линия остатки шведской армии во главе с Карлом и Мазепой бегут по берегу Ворсклы. Остатки весьма немалые — 16 тысяч! До сих пор среди историков нет единого мнения, почему Петр и Шереметев не дали приказа на преследование сразу, как противник побежал. Мы, читатель, порассуждаем и об этом. А сейчас заглянем на пир победителей.

Пиры царя Петра обросли в истории легендами и анекдотами. Многие из них на самом деле были примечательны и удивительны… В третьем часу дня, после молебна, русские генералы и офицеры, возбужденные и счастливые, сели в палатках обедать. Петр за свой стол усадил не только доблестных помощников, но и знаменитых пленников: фельдмаршала графа Реншель да, генералов Шлиппенбаха, Росса и Гамильтона, был тут принц Вюртембергский, первый министр шведского государства граф Пипер, служивши еще Карлу XI. Петру было известно, что шведский король в канун битвы речь перед армией закончил приглашением всех «в шатры московского царя». Московский царь, конечно же, не упустил случая начать застольную речь возвращением в день вчерашний:

— Вчерашнего числа брат мой король Карл просил вас в шатры мои на обед, и вы по обещанию в шатры мои прибыли, а брат мой Карл ко мне с вами в шатер мой не пожаловал, в чем пароля своего не сдержал. И его весьма ожидал и сердечно желал, чтобы он в шатрах моих обедал, но когда его величество не изволил пожаловать ко мне на обед, то прошу вас в шатрах моих отобедать.

Ирония Петра адресовалась не столько шведским военачальникам, сколько Карлу. Царь был великодушен к пленникам. Восхвалив Реншельда за храбрость и мужество, он подарил ему свою шпагу. Под праздничный грохот пушек Петр поднял тост за учителей воинского дела.

— Кто эти учителя? — спросил Реншельд.

— Вы, господа шведы! — ответил Петр.

— Хорошо же ученики отблагодарили своих учителей, — горько отшутился плененный фельдмаршал.

На самом деле, «благодарность» учеников учителям была страшной. В битве погибли 9234 шведских солдата и офицера. 2977 человек пленено. Захвачено 137 знамен и штандартов, в том числе 6 знамен королевской гвардии. К этим числам скоро прибавятся новые — вечером 27 июня генералы Боур с драгунами и Голицын с гвардией были посланы преследовать разбитого противника. 28 июня в погоню за уцелевшими шведами отправится с конными полками Меншиков.

Потери русской армии были намного меньше шведских. Убитыми она потеряла 1345 человек и ранеными 3290.

Русских воинов похоронили 28 числа на поле боя в двух братских могилах. Над могилами насыпали высокий холм, на верхушке поставили большой дубовый крест.

16-тысячное войско шведов со всей возможной поспешностью бежало к Переволочне, чтобы там переправиться через Днепр. Карл долгое время был в обморочном состоянии. Когда он пришел в себя, то хотел повернуть войско назад и дать Петру новое сражение. Но король совсем скис, узнав о пленении лучших генералов.

— Делайте что хотите, — ответил он на разумное предложение отступать дальше.

Днепр, манивший шведов надеждой на спасение, открылся перед ними широкий, спокойный, совершенно пустынный. Городок Переволочна лежал кучей дымящихся развалин. На реке ни лодки, на берегу ни бревна, ни доски, никаких средств для устройства переправы…

Запорожцы, бывшие с Мазепой, наконец отыскали в прибрежных кустах несколько спрятанных лодок. Повозку Карла поставили передними колесами в одну лодку, задними в другую, лодки связали, и этот катамаран двинулся, пересекая Днепр. Король шведов уплывал, забрав с собой серебряную столовую посуду и деньги, взятые у саксонцев после победы над курфюрстом Августом. Мазепа прихватил два бочонка золотых монет. Побитый король и бывший гетман нуждались в средствах — путь их лежал во владения турок, а турецкие вельможи даром ничего не делали и для титулованных особ.