Доля дьявола (ЛП) - Уорд Дж. Р. - Страница 38

Молчание продолжалось так долго, если бы Лэйн не видел, как вздымается и опускается грудь брата, он бы подумал, что парень умер с открытыми глазами.

Лейн решил нарушить тишину, но Макс опять повторил:

— Эдвард не убивал своего отца.

— Я знаю, что он не убивал. — Боже сохрани, они кружили на одном месте. — Я знаю, что это был не Эдвард…

Макс зло засмеялся.

— Ты не понимаешь. Он не убивал своего отца… Он убил нашего.

После того, как Макс услышал свои собственные слова, вылетевшие из его рта, он закрыл глаза и попытался вновь все вспомнить. Тогда легкость, ошалелость не от мира всего, и на все насрать было гораздо лучшим, чем то, что он чувствовал сейчас, и черт побери, ему было так плохо, он устал барахтаться в этой клоаке печали и горя, в которую был выброшен три года назад.

— Прости, — сохраняя спокойствие произнес Лейн. — Что ты сказал?

— Эдвард не убил своего отца.

— Ты не должен… Макс, ты не должен бросаться нечто подобным.

— Это правда. — Он повернул голову и посмотрел на красивое, как грех, лицо брата. — Ты, я и Джин — дети Уильяма Болдвейна. Эдвард не его ребенок.

— Откуда ты… я не понимаю. — Выражение лица Лейна имело смесь шока и «о-черт-нет». — Нет. Мама была замужем только за отцом.

— Нет, нет.

— Макс, мне нужно, чтобы ты серьезно…

— Хорошо. Прежде, чем я покинул Чарлмонт, я за день до этго поздно ночью вернулся домой. Джин где-то была. Ты был в Вирджинии. Эдвард был в командировке по делам. Амелия ночевала у подруги. — Эта сцена всплыла у него перед глазами, словно все было вчера. — Я пробрался с заднего входа, потому что был под кайфом и хотел есть, и я, мать твою, очень тихо передвигался по кухне. Ты же понимаешь, если бы я разбудил мисс Аврору? Она бы убила меня.

Он сжал кулаки и протер слезящиеся глаза.

— Да, когда я поел, я направился к главной лестнице, моя же комната с той стороны наверху.

Лейн кивнул.

— И лестница для персонала проходит прямо над спальней мисс Авроры.

— Она бы явно засекла меня. — Макс сделал глубокий вдох. — Я услышал их голоса, когда поднялся на второй этаж. Родители стояли в коридоре возле комнаты матери, она кричала на отца, обвиняя, что он связался с другой женщиной. А потом отец…

— Что?

Макс смачно выругался.

— Он сказал, что она не имеет права выставлять ему претензии. Что они оба знали, что Эдвард не его ребенок… что он знал это все время, и если она не заткнется о его неверности, он расскажет все Эдварду.

— О, Боже мой! — Лейн прикрыл глаза. — О… Вот дерьмо.

— Она тут же успокоилась, а потом заплакала. Он же просто развернулся и исчез у себя в комнате. Я так и не понял, заметил он меня или нет, и я боялся, что он меня заметил. Поэтому я выбежал из дома и спал в домике у бассейна. Я все ждал, что он придет за мной… Ты же знаешь, на что он способен? Но на следующее утро он пошел на работу, как будто ничего не произошло. Я долго сидел в домике у бассейна, представлял его за письменным столом, как он руководил людьми в бизнес-центре. Я не мог остаться. Я не знал, что мне делать. И побег из дома был единственным способом, поэтому я собрал сумку с вещами и взял один из «Мерседесов». Я поехал в Индиану, даже не предполагая, куда направляюсь, в конце концов, я продал машину за двадцать штук в Сент-Луисе и жил на эти деньги. Я хотел уехать как можно дальше от этой семьи.

— Эдвард знает? — спросил Лейн, как будто говорил сам с собой.

— Вот почему я вернулся. Я решил рассказать ему. Я испытываю чувство вины перед ним. За все то дерьмо, которое он терпел из-за нас, когда мы были детьми. Он защищал нас от человека, который не имел к нему никакого отношения. Я больше не мог с этим жить, поэтому позвонил ему, и мы встретились в тот день. Но когда я сидел напротив него, я не смог. Он выглядел настолько плохо… измученный. Хромающий, в шрамах, все было гораздо хуже, чем я видел в газетах.

— Так ты знал о похищении?

— Кто не знал? Это было во всех новостях.

— Эдвард думает, что это дело рук отца. — Лейн потер лицо. — Если правда то, что ты услышал…. Может поэтому отец хотел его смерти.

— И поэтому отец всегда был так жесток с ним на протяжении всех лет. Это был не его сын, но он вынужден был притворяться, что ребенок… Эдвард жил с ним, дышал, мать твою, одним воздухом каждый день год от года.

— Эдвард не знает?

Макс пожал плечами.

— Если он и знает, то не от меня. И ты прав, я трус. Я просто… Я не мог ему сказать. Когда мы с ним поговорили абсолютно ни о чем, разошлись разными путями, я продолжил передвигаться по городу. А потом отец умер… Поэтому я вернулся в Истерли. По каким причинам, до сих пор не могу тебе сказать, мне они самому не совсем понятны.

Лэйн открыто посмотрел на брата.

— Ты должен быть честен со мной. Ты причастен к убийству?

Макс прямо посмотрел в глаза брату.

— Нет. Я увидел сообщение в местных новостях, когда нашли тело. Я клянусь тебе всем, чем хочешь, я к нему не подходил.

— Может, все же Эдвард убил его?

— Не знаю.

Лейн повернулся к лобовому стеклу и немного расслабился на сиденье.

— Прости, что обвинял тебя.

— Не за что. Мне все равно, я понимаю, почему ты думаешь, что это мог быть я.

Через пару минут тишины Лейн воскликнул:

— Так кто же отец Эдварда?

— Не знаю. И ума не приложу, как спросить это у мамы.

— Эдвард имеет право знать.

— Неужели это важно? Кроме того, поверь мне, пересматривать всю семью — это не просто. Это словно… все, что ты до этого воспринимал за правду, вдруг стало в один момент ложью. От этого съезжает крыша. Ты уверен, что мы все его? Отец говорил только об Эдварде, а остальные?

— Не могу поверить.

Они сидели бок о бок долго, Лейн заглушил двигатель и открыл окна… и, в конце концов, начало светать, появились первые лучи солнца на полянке для барбекю. Но они оставались на месте. И только, когда первая машина отъехала в город, он включил двигатель, и они двинулись в сторону Истерли, молча.

Время от времени в течение трех лет, Макс задавался вопросом, как он будет себя чувствовать, когда расскажет секрет. Если он расскажет… кому-нибудь… в своей семье. Он представлял, что испытает облегчение, или же еще большее чувство вины, потому открыв правду, истина станет более уродливой для всех них.

К его удивлению, он ничего не почувствовал.

Может, из-за выпивки.

Когда они выехали на Ривер-Роуд, последовав по извилистой береговой линии реки Огайо, он задался вопросом, где именно Эдвард бросил их отца в воду, еще живого, но не способного двигаться. Где он это сделал? Каким образом Эдвард выбирал место? Боялся ли он, что его могут поймать?

— Ты расскажешь Эдварду? — спросил Макс, как только показался Истерли на холме.

Солнце всходило за домом, и персико-розовые лучи текли по величественному контуру особняка, как будто к большому дому семьи Брэдфордов стоило относится с особым уважением.

— Думаю, это должен сделать ты. — Лейн взглянул на брата. — Я пойду с тобой, когда ты решишь ему все рассказать.

— Нет, — резко произнес Макс. — Я уезжаю. И прежде чем ты скажешь мне, что я не имею права…

— Я не останавливаю тебя. — Лейн покачал головой. — Я просто хочу тебе напомнить, что Эдвард все-таки наш брат. Он — наша семья. Связь матери…. на самом деле, мама всегда была вещь в себе, не так ли? И она Брэдфорд.

— Мне плевать на все это. — Макс скрестил руки на груди. — Я желаю вам всего хорошо, но Чарлмонт и Истерли… и вся семья… пустая трата времени для меня. И также пустая трата твоего времени на них. Ты должен забрать свою женщину, и все это дерьмо отправить в задницу. — Он посмотрел через реку в сторону Индианы, на широкую автомагистраль, в более далекое будущее, совсем далекое, не связанное с именем Брэдфордов. — Поверь мне, там есть лучшая жизнь. Намного лучшая.

Глава 18

Позднее тем же утром Лиззи стащила ключи от газонокосилки, чем однозначно вызовет крайнее неодобрение у Гэри МакАдамса, который в этот момент был в городе, и выехала на лужайку перед домом.