Противостояние - Орлова Елена Анатольевна - Страница 63

Укладывая дочку спать, Милочка заметила на столике, у изголовья, чашку с остатками коричневой жидкости. Она понюхала.

— Антонина Павловна, вы даете Василисе отвар?

— О, это чудесный сбор трав! Я и тебя заставлю пить! Там и тысячелистник, и ромашка, и зверобой, и мята. Очень полезно для здоровья!

На следующий день свекровь стояла у Милиной постели со стаканом.

— Никакие отказы не принимаются, пей!

— Пей, пей, — шутливо поддакнул матери Андрей.

— Сам пей, — недовольно поморщилась девушка.

— А ему тоже стаканчик припасен! — удовлетворенно кивнув, заявила Антонина Павловна.

Шли дни. Василиса быстро привыкала к своей маме. Правда, времени на общение с дочерью катастрофически не хватало. Свекровь загрузила Милу домашней работой настолько, что та невольно начала ассоциировать себя с Золушкой из сказки Шарля Перро. Надо признать, Антонина Павловна не умела и не любила готовить. За годы жизни в достатке она привыкла иметь прислугу. Теперь, увы, времена изменились: муж потерял былое влияние, а вместе с ним и выгодную должность. По приезде, не успела Мила разобрать вещи, свекровь сразу же объявила:

— Прекрасно! Невестка приехала, можно и отдохнуть!

С этими словами женщина, исполненная чувства собственного достоинства, удалилась в гостиную, предоставив кухню в полное Милино распоряжение. А еще через неделю к ней «неожиданно» нагрянула подруга Валентина со своим многочисленным семейством, состоящим из вечно голодного мужа и двух взрослых ленивых дочерей. Все они ежедневно дружно садились за стол, нимало не заботясь о том, кто покупает для него продукты. Отпускные деньги Милы и Андрея, день ото дня, таяли, а объемы готовки становились грандиозными. Поэтому, рано или поздно, должно было случиться то, что случилось: Мила сорвалась. Захлебываясь слезами, она упрекала мужа, называла его обманщиком, тряпкой, маменькиным сынком.

— Ты же обещал отдых! А я целыми днями стою у плиты! Врачи первые полгода вообще запретили к ней подходить! Конечно, кого волнуют мои больные легкие, когда речь идет о мамином комфорте?!

— Милочка, успокойся, ты сейчас не права, в тебе говорит обида. Я обязательно поговорю с мамой… В конце концов, ты совершенно не обязана готовить для посторонних людей! К тому же две взрослые девицы вполне могли бы помогать…

— Когда ты поговоришь? Скажи точно, когда?!

— Завтра, — смущенно промямлил Андрей.

На следующий день Мила стала невольным свидетелем их разговора. Проходя мимо столовой, она услышала тихий, просительный голос мужа и громкий, раздраженный Антонины Павловны. Свекровь, адресуя ответ именно ей, намеренно отчеканивала каждое слово:

— Хорошо! Если твоя жена не в состоянии заниматься обычной женской работой, что ж, буду готовить сама! И заметь, у меня тоже имеются болезни, только я ими никогда никому не докучаю! — Последнюю фразу она выделила особо.

Милино сердце громко забилось, но не от обиды на Антонину Павловну, а от молчания Андрея, проглотившего несправедливые слова матери, так и не посмевшего перечить. Ощущение предательства душило.

«Бежать, бежать отсюда, куда угодно!» Отчаянная мысль заставила ее шагнуть к выходу.

— Мамочка, ты где? Почитай еще! — послышался из гостиной детский голос.

— Иду! — Мила набрала больше воздуха. — Лисонька, ты не помнишь, на чем мы остановились?

Глава 9

ПОХИЩЕНИЕ

1988 г., июль.

США, штат Южная Каролина, г. Чарльстон.

Великий мастер задумался. Он не заметил, как в кабинет вошел офицер и остановился, не смея его тревожить. Прошло немало времени, прежде чем прибывший решился произнести:

— Простите, учитель, ваш секретарь передал, что вы ожидаете меня!

— Да, Симон, конечно, проходи! Твой звездный час настал! Сейчас или никогда! Срочно поезжай в Россию! Ты должен разыскать в Старом Петергофе свою знакомую, Людмилу Теодориди, и забрать у нее дочь.

— Зачем?! — опешил офицер, от крайнего удивления позабыв о строгой субординации.

Глаза мастера превратились в ледяные иглы.

— Что за неуместный вопрос?!

Симон вытянулся перед разгневанным учителем.

— Впрочем, прощаю тебе эту оплошность, — снисходительно усмехнулся масон. — Итак, слушай. Мне удалось узнать: именно девчонка является конечной целью Нины. Если она окажется в наших руках, мамаша сама передаст книгу. Но кто сказал, что мы возвратим ей дочь? — Он хищно улыбнулся, или, вернее, состроил гримасу, больше похожую на лицевую судорогу.

— Гениально, великий мастер!

— Конечно, гениально, если не считать одного досадного факта: книга с секретом, нам пока неизвестным…

1988 г., август.

Пригород Ленинграда, Старый Петергоф.

Мила присела на лавочку в небольшом зеленом скверике, около дома.

«Скорее бы в Москву», — тоскливо подумала она.

— Мамочка, посмотри на мои куличики! — Лиса, усердно постучав совком по ведерку, подняла его. — Правда, красивые?

— Конечно, маленькая. Лисонька, ты хочешь поехать домой, в Москву?

— К вам в Москву? — переспросила девочка, продолжая набирать песок. — Нет, не хочу…

— Почему?! Ведь там твой дом!

— Нет! Мой дом не в Москве! — Дочка капризно надула губки. — Мой дом в Петергофе!

— Кто внушил тебе подобную глупость?! — возмутилась Мила.

Девочка испуганно посмотрела на мать полными слез глазами.

— Извини меня, маленькая! — Мила бросилась к дочери и, подхватив ее на руки, крепко прижала к себе.

— Это уж слишком, — сердито пробормотала она, — сегодня же поговорю с Антониной Павловной!

— Покачай меня на качелях, — попросила быстро успокоившаяся Лиса. Заметив выходившую из подъезда подружку, девочка обрадованно закричала через весь двор:

— Саш, Саш, привет! Мам, а можно, я лучше с Сашей поиграю?

— Конечно, — согласилась Мила и вернулась на покинутую лавочку, под тенистый купол разросшихся деревьев.

— Какие симпатичные крошки! — раздалось у нее за спиной.

От неожиданности Мила вздрогнула.

Обладатель неприятного голоса, в строгом черном костюме, с замысловатой тростью, чопорно поинтересовался:

— Разрешите присоединиться?

— Пожалуйста, — пожала она плечами, — скамейка общая.

— Ваш ответ означает «нет», если судить по интонации, — заключил незнакомец.

— Ну почему, — смутилась Мила, — присаживайтесь. — Мужчина не понравился ей с первого взгляда.

— Благодарю.

Он опустился на лавку, не выпуская из рук трости с золотым набалдашником в виде головы змия. — У вас очаровательная дочь!

Мила мельком взглянула на орлиный профиль, отметив сходство незнакомца с большой хищной птицей.

— Спасибо. А вы говорите с сильным акцентом.

— Да, угадали, я приехал издалека.

— Откуда, если не секрет?

— Секрет!

Иностранец загадочно усмехнулся и провел рукой по зализанным темным волосам. На указательном пальце его правой руки сверкнул крупный, необычного вида перстень: два плоских камня треугольной формы, один, темно-синий, блестящий, другой, бесцветный, прозрачный как слеза, частично наложенные друг на друга, составляли шестиконечную звезду, [78]заключенную в золотой обруч.

— Мила, — неожиданно обратился к ней мужчина.

— Я не называла вам своего имени…

Отметив недоумение, отразившееся на лице девушки, незнакомец снисходительно добавил:

— Мне многое о вас известно…

— Кто вы?

Мила перевела взгляд на набалдашник трости, потрясенно наблюдая за тем, как оживала, увеличивалась голова чудовищного змия…

— У вас, собственно, нет выбора: либо дочь погибнет прямо сейчас и вы никогда не сможете избавиться от чувства вины, либо, вы позволите ей уйти со мной, не поднимая шума.

Дети продолжали спокойно играть.

— Что?! О чем вы говорите?! Я… я не понимаю вас!