Нежный плут - Линдсей Джоанна - Страница 35

Джорджина отступила, давая Джеймсу возможность атаковать. Не ожидая этого, он замер, обдумывая положение.

Она решила воспользоваться его отвлекающей тактикой.

– Почему ты вдруг заинтересовался Маком? Ты разговаривал с ним?

– Конечно, любимая.

Джорджина успокоилась. Не было ничего неожиданного в том, что он узнал, что Мак не ее брат, но она не хотела, чтобы он вспомнил их первую встречу с Маком в таверне. Это могло бы привести к целой серии вопросов, на которые она не хотела отвечать, – особенно о том, что она там делала. Кроме того, Джеймс мог разозлиться, осознав ее двойной обман, заключавшийся не только в ее переодевании, но и в том, что она встречала его раньше.

– И? – Спросила она осторожно.

– И что, Джордж?

– Черт возьми, Джеймс, ты приз… так, ты рассказал ему что-нибудь о нас?

– Нас?

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, Джеймс Мэлори, и если ты мне сейчас же не ответишь, я ударю тебя шахматной доской!

Он взорвался от хохота.

– Я обожаю твой характер, милая. Столько темперамента и огня в такой малышке.

Он потянулся над доской, чтобы дернуть ее за волосы.

– Конечно, я не упоминал о нас твоему другу. Мы беседовали о корабле, ни о ком персонально.

«Он что-то сказал бы, если бы узнал Мака. И Мак сказал бы». Решив так, Джорджина успокоилась.

– Тебе следовало позволить мне ударить тебя доской, – сказала она, вновь обретая способность шутить. – Ты проиграешь в конце концов.

– А я – дьявол, – фыркнул он ей в лицо. – Через три хода я доберусь до твоего короля.

Через четыре хода Джеймс обнаружил, что вынужден защищаться, и снова решил отвлечь ее, одновременно пытаясь удовлетворить свое любопытство.

– Почему ты собираешься на Ямайку?

Джорджина дерзко усмехнулась.

– Из-за тебя.

Вздернутая бровь могла бы послужить ответом.

– Стоит ли мне обольщаться?

– Нет. Просто ваш корабль был первым, направлявшимся в эту часть света, и не был английским, а я не горела желанием ждать другого. Когда же я узнала, что ты англичанин…

– Давай не будем начинать снова, ладно?

– Хорошо? А ты? Ты возвращаешься на Ямайку или едешь на время?

– И то, и то. Долгое время она была моим домом, но теперь я решил возвратиться в Англию навсегда, поэтому мне надо привести в порядок дела на Ямайке.

– А, – протянула она, почувствовав, в какое разочарование поверг ее ответ, надеясь, однако, что он не заметил этого.

Она не предполагала, что он останется на Ямайке, поскольку Мак говорил, что корабль собирается в Западную Индию. Ямайка, во всяком случае, была приемлемым местом, куда она могла бы вернуться. Англию же она не хотела видеть никогда. Конечно, плавание не окончено, и еще… Джорджина нервно передернулась. О чем она думает? Какое будущее может быть у нее с этим мужчиной? Она знала, оно невозможно, ее семья никогда не примет его. Она даже не была уверена, что она чувствует к нему нечто большее, чем страсть.

– Итак, ты не собираешься пробыть на острове долго, – заключила она.

– Совсем недолго. Парню с соседней плантации придется провести там некоторое время, после того как я продам ему свою. Вероятно, я смог бы управлять делами письменно.

«Значит, они никогда не увидятся в следующий раз», – подумала она.

– Я рада, что ты решил увидеть все лично.

– Я тоже, милая. А цель твоего следования?

– Дом, конечно. Новая Англия.

– Не сразу, я надеюсь.

Она пожала плечами, предоставляя ему возможность решить самому. Это зависело от него. Но она не была настолько наглой, чтобы сказать ему об этом. Многое зависело и от того, как скоро окажется в порту корабль «Скайларка», но не стоило говорить ему и об этом. Она вообще не хотела сейчас – наспех, между прочим, касаться вопроса о своем возвращении на родину. И, отвлекшись от разговора, она объявила ему шах и поставила мат.

– Черт подери! – произнес он, глядя на шахматную доску. – Очень умно, Джордж, отвлечь меня, чтобы я проиграл.

– Я?! Это когда ты задавал вопросы? Мне это нравится! – она обиделась.

– В духе мужчины, оправдывающего свое поражение перед женщиной. – Он, посмеиваясь, потянул ее на свою половину постели. – Я ничего не сказал о вопросах, дорогая. Это твое восхитительное тело отвлекло меня, и я совсем не возражаю против того, чтобы уступить ему.

– Но на мне рубашка… – запротестовала она.

– И ничего больше.

– Тебе надо предъявлять претензии этой скромной одежде, – сказала она, дотрагиваясь до шелковистого материала.

– Это она отвлекла меня?

– Я отказываюсь отвечать…

Он притворно изумился.

– Ради Бога, не говори мне, что тебя привели в замешательство мои слова. Я начинаю думать, что теряю такт.

– Можно потерять дар речи от твоего юмора.

– Вот именно. И раз так, я заставлю тебя онеметь, любимая…

Она собиралась сказать ему, что он не такой уж безжалостный остряк, каким считает себя, по крайней мере не всегда такой, но была снова сбита с толку.

ГЛАВА XXIV

Очень трудно быть юнгой Джорджем Макдонеллом, когда Джорджина с Джеймсом оказывались не в каюте. С течением времени и по мере их приближения к Западной Индии он захотел, чтобы она оставалась с ним и на палубе, сбоку или рядом, но в поле его зрения. Это весьма сложно для нее, поскольку она боялась выдать свои чувства, особенно глазами, которые наполнялись нежностью или вспыхивали страстью, когда она смотрела на Джеймса и теряла над собой контроль.

Да, это было трудно, но она справлялась, по крайней мере думала, что справляется. Однако, когда люди из его экипажа, не замечавшие ее раньше, улыбались или приветствовали ее, Джорджину начинал преследовать вопрос: уж не подозревают ли они правды. Даже сварливый Артик и вечно недовольный француз Генри были более учтивы с ней теперь. Конечно, время сближало, к тому же она провела на корабле почти месяц. Она полагала, что команда привыкла к ней. И единственным основанием для продолжения обмана была мысль о том, что он делается ради Мака… хорошо, ради нее самой, ибо Джорджина отлично знала, как тот прореагирует, если узнает, что она принимает Джеймса Мэлори как своего любовника. Он полетит за борт, если Джеймс откроет их тайну, и не без причины. Иногда, однако, она признавалась себе, что сомневается в этом.

Но это было правдой. Джеймс был теперь ее любовником во всех смыслах, кроме одного – в действительности он не любил ее. Он просто хотел ее. В этом не было сомнений. И она хотела его. Она даже не пыталась это отрицать после второго раза, когда она уступила его нежным притязаниям. Она красноречиво убеждала себя, что подобный мужчина только однажды встречается в девичьей жизни. Так почему же, ради Бога, ей не наслаждаться этой возможностью? Им достаточно скоро придется расстаться, в конце путешествия, он закончит свои дела на островах, а она вернется домой на первом же корабле «Скайларка». Но для чего она собирается домой? Чтобы снова ждать, как она это делала последние шесть лет, существуя день за днем, без волнения, без мужчины, живя только воспоминаниями о нем. Наконец, время сделает воспоминания об этом человеке почти фантазией.

Она старалась не думать об их неизбежном расставании. Такие мысли были губительными для нее, и она пыталась заглушать их. Она хотела полностью насладиться каждой минутой, проведенной с ее «достойным порицания повесой».

Она наслаждалась этим прямо сейчас, перегнувшись через перила юта и ничего не делая, только наблюдая за ним. Он наклонился над картой, уточняя с Конни курс плавания, и на время забыл про нее. Она была нужна здесь для того, чтобы передавать ему донесения, и он иногда прибегал к ее помощи. Ей, возбужденной наблюдением за Джеймсом, не хотелось оставаться незамеченной сейчас. Последний взгляд Джеймса, такой горячий и многообещающий, будоражил ее воображение, и она представляла себе, что он будет с ней делать, как только они спустятся к нему в каюту. Если бы кто-нибудь мог видеть ее сейчас, наверняка подумал бы, что это утро слишком солнечно для нее, – такой разгоряченной она казалась от удовольствия. Утро, день, ночь – их любовные утехи не имели расписания. Когда Джеймс хотел ее, он давал ей знать о своем желании, и не было случая, чтобы она не пошла ему навстречу.