Нежный плут - Линдсей Джоанна - Страница 22

– Может быть, – решил Конрад нарушить молчание, – поучить мальчика, что нужно отвечать, когда его спрашивают.

Джорджина уже не колебалась бросить на него один из своих испепеляющих взоров, но ответом был смех этого рыжего дылды. Взгляд, брошенный на капитана, сказал, что он все еще терпеливо ждет.

– Простите, сэр, – сказала она, наконец. – Я спал… как вы мне сказали.

Одна золотая бровь изогнулась, как ей показалось, в гневе.

– Ты представь себе, Конни, – сказал капитан, не отводя от нее взгляда. – Он всего лишь поступил так, как я приказал. Конечно, я сказал ему спать. Но спать здесь, в этой постели.

Джорджина сказала:

– Я знаю, я старался. Действительно старался. Но здесь так неудобно… Я имею в виду… Черт возьми, ваша постель слишком мягкая. – Лучше солгать, чем признать тот факт, что она не могла здесь спать, потому что это его постель.

– Так тебе не нравится моя постель?

Первый помощник рассмеялся, хотя она не могла сообразить, почему. И гневная бровь капитана поднялась еще выше. Было ли удивление в его глазах? Тогда можно успокоиться. Иначе она станет объектом его шуток и подколок. А она уже устала от такого отношения.

«Спокойно, Джорджина, сказала она себе. Безразличие. Ты только Андерсен рядом с Томасом, у которого нет терпения. Все так говорят».

– Уверен, что ваша постель очень хороша, сэр, лучшая на свете. Но это, если вы любите спать на мягком. Я же предпочитаю пожестче…

Она замолчала, вздрогнув, потому что первый помощник разразился новой порцией хохота. Джеймс Мэлори тоже почему-то подавлял в себе смех, поскольку он согнулся на стуле, кашляя. Она почти готова была требовательно спросить, что делает Шарпа таким смешливым, но держать поднос становилось все тяжелей. А поскольку они бездумно заставляли ее стоять и объяснять причины позднего появления, она решила положить этому конец.

– Поэтому, – продолжала она, бросая слова резко, чтобы привлечь к ним внимание, – я решил принести мой гамак, как вы мне также приказали. Но по пути встретил брата, который хотел поговорить со мной. Я на минуту спустился с ним вниз… ну, а у меня снова заболел живот. Я решил прилечь на секунду-две, пока приступ пройдет. Но… помню, как Мак разбудил меня и отругал за пренебрежение своими обязанностями.

– Это все?

«Чего ему нужно, мать его?»

– Конечно, я прячу мои уши. Они вдвое больше, чем нужно.

– Действительно? А я так беспокоился. – Но тут он спросил мягко: – Больно, Джорджи?

– Конечно, больно, – ответила она, – хотите посмотреть?

– Ты хочешь показать свои острые уши, парень?

Она ответила:

– Ладно, не буду. Поверьте мне на слово. Я знаю, что вы считаете их удивительными, капитан, но вы не будете так считать, если я открою уши.

– О, но я их разглядывал и закрыл снова. Я был бы счастлив показать тебе, как…

– Как что?

– Как защитить себя, дорогой мальчик.

– Защитить… от собственного брата? – Ее голос звучал так, как будто она ничего не понимала.

– И брата, и вообще кого бы то ни было, кто будет досаждать тебе.

Ее глаза сузились с подозрением.

– Вы видели, что произошло, да?

– Не пойму, в чем ты обвиняешь меня? Так хочешь ли получить урок кулачного боя или нет?

Она чуть не рассмеялась абсурдности всего этого. Она почти сказала «да», поскольку это полезная вещь, по крайней мере на корабле. Но такие уроки означают проводить с ним больше времени.

– Нет, спасибо, сэр. Я сам позабочусь о себе.

Он пожал плечами.

– Твое дело. Но, Джорджи, если в другой раз я скажу, что тебе делать, делай как приказано, а не как ты предпочитаешь. И если ты еще раз заставишь меня беспокоиться о том, не упал ли ты за борт, я просто запру тебя в этой каюте, мать ее.

Она посмотрела на него. Это была не угроза, а простое предупреждение, и не оставалось сомнений в том, что он так и поступит. Но это нелепо. Ей захотелось сказать ему, что она знает корабль лучше, чем половина его команды, и уж никак не может вывалиться за борт. Но она не могла, потому что притворялась мальчиком, незнакомым с морским делом. Конечно, она не верила в его беспокойство о ней. Он волнуется о том, что ему вовремя не принесут еду. Он самодур, богач. Но она это уже знает.

После некоторого молчания мистер Шарп сухо сказал:

– Если ты не собираешься наказать его девятихвостой плеткой, Джеймс, может быть лучше пообедаем?

– Ты всегда руководствуешься тем, что подсказывает брюхо, Конни, – сухо сказал капитан.

– Кое-кому из нас это доставило бы облегчение. Ну чего ты ждешь еще, малыш?

Джорджина подумала, как приятно было бы опрокинуть поднос на первого помощника. Но лучше не надо, а то он сам применит девятихвостую кошку.

– Мы сами себя обслужим, Джорджи, поскольку у тебя есть и другие обязанности в этот вечер, – сказал капитан, когда она поставила поднос на стол между ними.

Она вопросительно посмотрела на него, чувствуя, что он и не собирается ничего объяснять ей, поскольку уже сосредоточился на еде, как и его приятель.

– Какие обязанности в этот вечер, капитан?

– Что? О, моя ванна, конечно. Я хотел бы принять ее после обеда.

– С пресной водой или морской?

– Пресной, конечно. Горячей, но не кипяток. Обычно мне хватает восьми ведер.

– Восьми! Ладно. Это будет раз в неделю или каждый день, сэр?

– Удивительно, дорогой мальчик, – сказал он, подавляя смешок. – Каждый день, конечно.

Она застонала. Ничего нельзя было поделать. Ей было наплевать, слышит он или нет. Большой бык ей надоел. Она тоже купалась бы в ванне каждый день, но если для этого не надо всякий раз таскать по восемь ведер из камбуза!

Она повернулась, чтобы уйти, но ее остановил комментарий первого помощника.

– Есть цистерна с водой на попдеке, парень. Можешь взять оттуда, но сомневаюсь, что твои мускулы выдержат больше четырех ведер. Поэтому используй другую емкость – наверху по лестнице. Это сэкономит тебе время. Ведь тебе, как я понял, придется заниматься этим каждый вечер.

Она поблагодарила его кивком головы, лучшее, что она могла в этот момент. Хоть он и мог быть хорошим, сделав такое предложение, она все равно ненавидела его, так же как и чистюлю капитана.

Когда за ней захлопнулась дверь, Конни пожелал узнать:

– С каких это пор ты решил принимать ванну на корабле каждый день?

– С тех пор как решил, что эта симпатичная девушка будет помогать мне.

– Я должен был догадаться, – сказал Конни, – но ты не будешь благодарить себя, когда начнешь считать мозоли на ее ручках.

– Неужели ты думаешь, что я заставлю ее таскать все эти ведра? Небо запрещает развивать мускулы девушкам, которым они не нужны. Нет, я уже попросил Анри продемонстрировать, какое у него доброе сердце.

– Анри? – ухмыльнулся Конни. – Доброе сердце? А потом ты ему не сказал…

– Конечно, не сказал.

– А он не спросил, почему?

Джеймс подавил смешок.

– Конни, старичок, ты как таможенник, который так старательно расспрашивает, мать твою, что кажется, кроме тебя, здесь никто ни о чем не думает.

ГЛАВА XV

Руки Джорджины несколько дрожали, когда ока складывала пустые тарелки обратно на поднос и вытирала стол, не оттого, что пришлось таскать тяжести. Нет, она больше не должна была таскать эти ведра (только от двери до ванной), спасибо доброму французу, который все взял на себя, когда увидел, как она пролила воду на палубу. Его имя Анри. Не слушая ее протесты, он приказал двум матросам, не намного старше, чем предполагаемый возраст Джорджи, носить эти ведра для нее. Конечно, парни были крупнее ее и, определенно, сильнее, а она протестовала потому, что эта работа была поручена ей, и потому, что боялась их отказа.

Но они не протестовали. А Анри объяснил это тем, что ей нужно бы подрасти, чтобы выполнять мужскую работу. Она чуть было не восприняла это как оскорбление, но предусмотрительно придержала язык. Как бы там ни было, мужчина помог ей.