Год трёх царей (СИ) - Касаткин Олег Николаевич - Страница 43

Когда его братья Константин и Николай Николаевичи вступили в связи с балеринами и забросили законных жен — немецких принцесс с родословной длинной как грот-мачта как выражался дядя Алексей Александрович, Александр II вознегодовал:

«Как?! — стыдил он родственников. — Незаконные связи, внебрачные дети в нашей семье, ведь у нас никогда не было ничего серьезнее гостиных интрижек!»

Но когда отец осмелился напомнить об этом разговоре во дни приснопамятной «Екатерины III»… Александр Николаевич — обычно столь спокойный и рассудительный пришел в неописуемую ярость, кричал на цесаревича как охотнорядец, топал ногами и даже пригрозил выслать его из столицы. Чуть позже тогда еще великая княгиня Мария Федоровна открыто заявила императору, что не хочет иметь дела с его пассией. На что тот возмущенно ответил: «Попрошу не забываться и помнить, что ты лишь первая из моих подданных!»

И мама была вынуждена улыбаться на светских приемах неприятной ей во всех отношениях княгине Юрьевской.

И все это невольно вспоминалось сейчас Георгию — когда он листал «Готский альманах». Еще на столице было несколько журналов и фотография — за ней к слову пришлось посылать в книжный магазин Гоппе где как было известно всему Петербургу в числе прочего можно было купить портреты членов европейских царствующих домов.

На фото была высокая темноволосая миловидная девушка в белой амазонке, снятая на фоне моря…

Принцесса Елена Орлеанская. Princesse Elena d'Orléans.

Полное имя Елена Луиза Генриетта Орлеанская.

Родилась в 1871 году в Лондоне.

Отцом m-l d'Orléans был граф Луи-Филипп II Парижский, орлеанистский претендент на престол Франции, в 1842–1848 годах бывший наследник престола в царствование своего деда Луи-Филиппа I Орлеанского. Ныне давно проживавший в эмиграции в Англии, ибо республиканские власти запрещали наследникам свергнутых династий (каковых в этой стране было три) — проживать на территории ля Белле Франс. Матушкой — Мария Изабелла Испанская.

Георгий читал дальше и изумлено качал головой.

Луи-Филипп был оказывается довольно незаурядной личностью и приверженцем идеалов демократии и свободы. В 1861 году вместе со своим братом добровольцем записался в американскую армию и участвовал во многих битвах против южных штатов.

Позже написал несколько трудов по истории Гражданской войны между Севером и Югом.

С 1883, после смерти внука Карла X и последнего представителя старших Бурбонов графа де Шамбора, Луи-Филипп стал главой дома Капетингов под именем Филипп VII. Впрочем другая часть легитимистов не признавала его выдвигая кандидатуру испанского принца Хуана Монтисона — не могли простить Орлеанской ветви прегрешений Филиппа Эгалитэ.

Заговорщики не раз предлагали ему возглавить мятеж — но на эти предложения он отвечал решительным отказом говоря что вернется во Францию лишь если этого захочет народ.

Мда — а ведь это может стать камнем преткновения! Если дочь восприняла идеи отца хотя бы отчасти… Не хватало еще республиканки pardonne moi[18] в супружеской постели вдобавок ко всем бедам династии!

Правда родная сестра Елены — Амелия- стала женой наследника португальского трона принца Карлуша I и как будто не пытается убедить мужа отречься…

Просмотрел прессу — но существенного там не было. Разве что подчеркивали что юная принцесса отличалась большой внешней привлекательностью; «Вашингтон Пост» назвала её «воплощением женского здоровья и красоты, изящной спортсменкой и очаровательным полиглотом».

Ну что ж остается лишь доверится чутью матушки — и конечно ждать личной встречи…

14 октября. Санкт-Петербург. Правительствующий Сенат

Георгий Александрович оглядел зал Сената.

…Народу собралось немало — родня обвиняемых и пострадавших, проскользнувшие неведомо как светские хлыщи и зеваки, чины Министерства путей сообщения — едва ли не четверть зала — Витте велел придти им дабы как он выразился преподать урок соблюдения технических норм и того — что может случиться с теми кто их не уважает… Пара иностранных послов с переводчиками — датский и кажется греческий. Еще какие то иностранцы. Пресса — ее впрочем было немного — десятка два репортеров из особо отобранных Плеве газет. «Новое время», «Правительственный вестник» «Нива»… Даже два фотографа с переносными камерами — не Америка чай; в той в судах снимки делать воспрещается, отчего и держат художников умеющих быстро рисовать.

Само собой щелкоперы коим не выдали пропусков уже возмущались — но ни царь ни министр не реагировали.

Процесс как положено в России гласный и открытый — а что не всем допускается придти — так Сенат он не безразмерный. Опять же не цирк и не театр — дело серьезное — еще «Синий журнал» и «Будильник» бы пожаловали…

Скамью подсудимых ограждали символические плюшевые канаты наподобие тех что используют в театральных залах. Кроме них подсудимых окружали жандармы при тесаках — но была еще некая невидимая грань что отделила этих еще формально свободных людей от прочего мира — и они это кажется, ощущали.

Публика впрочем больше смотрела не на них а на царя — сидевшего на верхнем ярусе. Сюда он прибыл без свиты — только с лейб-конвоем. Полковник Кауфман отобрал для ближней охраны лучших стрелков — у каждого в кармане шинели наготове французскийревольвер-самовзвод. Конвой дежурил также снаружи и в коридорах. Были само собой и филеры высматривавшие возможных заговорщиков — готовясь в любой момент взять типа с подозрительным свертком или портфелем. Но таких не было — да и агентура постаралась распустить слухи что царь на суд не явится — ибо намерен проинспектировать Кронштадт.

Но император не мог не придти на вынесение приговора — слишком много сил он потратил чтобы этот процесс состоялся — и слишком много от этого процесса зависело.

Родня подсудимых пришла конечно далеко не вся… Он заметил только жену барона Таубе виденную им раньше мельком — и при ней двое старших детей. Еще он отметил невысокую миниатюрную блондинку примерно за сорок и рядом — рыжеволосого юнкера. Это была незаконная жена генерала Черевина — вдовая купчиха Ксения Фарб, бывшая балерина — и с ней — её сын от генерала — признанный особым указом погибшего царя. Неподалеку от них подчеркнуто не смотря в их строну обмахивалась веером дама под вуалью — нынешняя метресса генерала графиня Радзивилл. Но взгляд Георгия остановился не на них а на чистенько хоть и бедно одетой старушке в платочке и черном салопе. Сидевшая на первом ряду она подслеповато смотрела на подсудимых. Как знал император, это была матушка одного из отцовских егерей чье имя он не мог вспомнить — потерявшая единственного сына. Муж ее — гвардейский унтер — погиб под Рущуком и прошение несчастной дошло до отца — и он приказал взять сына старого солдата на дворцовую службу — на беду как оказалось.

Но вот шум в зале смолк…

Из дверей совещательной комнаты в зал один за другим вышли члены особого присутствия и при их появления обвиняемые поднялись не ожидая слов пристава…

Председатель поднялся на кафедру и раскрыв бювар с золотым тиснением начал читать.

«По указу его императорского величества, и согласно резолюции Государственного совета — разносилось под куполом, — Правительствующий сенат, в особом присутствии в составе:

Господин первоприсутствующий: Гольтгоер, Михаил Фёдорович — Председатель Особого временного присутствия.

Господа сенаторы: Даневский, Пий Никодимович, Биппен, Николай Николаевич, Змирлов, Константин Павлович, Ренненкампф Константин Карлович, Бер, Дмитрий Борисович,

Делянов Иван Давыдович… В присутствии Гуссаковского, Пётра Назарьевича — обер-секретаря за обер-прокурорским столом в Первом департаменте Правительствующего Сената…

В присутствии присяжного поверенного Герке, Августа Антоновича защитника… Присяжного поверенного Плевако Федора Никитича… Присяжного поверенного Рейнгольда…

Да — у всех были правозаступники — новое время новые песни!