Утерянные победы. Воспоминания генерал-фельдмаршала вермахта - Манштейн Эрих фон - Страница 7

Как уже говорилось, развертывание, выполненное польской армией в 1939 году, весьма походило на план развертывания, рекомендованный генералом. Впрочем, он предлагал сосредоточить главные усилия в районе Торунь – Быдгощ – Гнезно, тогда как в 1939 году было два района такого сосредоточения: один по периметру Восточной Пруссии, другой против Силезии.

Польское развертывание 1939 года, задуманное с целью «прикрыть все», в том числе выступающую вперед Познанскую провинцию, неизбежно влекло за собой поражение ввиду превосходства Германии и ее возможностей к охвату с флангов. Каким же образом должна была действовать Польша, чтобы избежать поражения?

Прежде всего следовало решить, сдавать ли одну только упомянутую генералом Кутшебой «важнейшую стратегическую область» или – в результате окружения со стороны Восточной Пруссии, Силезии и Словакии – вместе с польской армией. Подобный же вопрос я не один раз задавал Гитлеру в 1943–1944 годах, когда он требовал от меня удержать Донбасс, Днепр и другие районы России.

По-моему, ответ на этот вопрос был предельно ясен. Командование Польши должно было строиться на том, чтобы польская армия любой ценой продержалась до того момента, пока наступление западных держав не вынудило бы немцев отвести основную массу войск с Польского театра военных действий. Даже притом что на первый взгляд утрата промышленных областей лишала Польшу способности вести продолжительную войну, существование польской армии как боеспособного соединения все-таки сохраняло возможность отвоевать их в будущем. Ни при каких обстоятельствах польская армия не должна была допустить окружения ее западнее Вислы или на обоих ее берегах.

Суть проблемы для Польши состояла в том, чтобы выиграть время. Очевидно, что решительная оборона могла быть организована только за линией Бобр – Нарев – Висла, хотя на южном фланге можно было выдвинуть фронт вверх до Дунайца с целью удержать центральный промышленный район Польши между Вислой и Саном.

В первую очередь необходимо было устранить всяческую возможность окружения германской армией со стороны Восточной Пруссии и Западной Словакии. Для этого следовало занять на севере линию Бобр – Нарев и вниз вдоль Вислы до Модлинской крепости или Вышеграда. Во всяком случае, эта линия представляла собой сильное естественное препятствие, а бывшие русские укрепления, хотя они и устарели, могли послужить дополнительной поддержкой. Кроме того, если и можно было ожидать немецкого танкового удара из Восточной Пруссии, то едва ли крупными силами.

На юге трудность состояла в том, чтобы предотвратить охват в глубоком польском тылу путем обороны карпатских перевалов. Безусловно, обе эти задачи можно было решить небольшими силами. Развертывание польских соединений в направлении линии Бобр – Нарев было такой же грубой ошибкой, как и выдвижение крупными силами в Польский коридор и выступающую Познанскую провинцию.

После того как северный и южный фланги были бы обеспечены от глубокого охвата, Польша получила бы возможность перейти на западе к маневренной обороне, не забывая о том, что главный немецкий удар следует ожидать со стороны Силезии. Во-первых, потому, что железнодорожная и дорожная сеть позволяла сосредоточить мощные силы здесь быстрее, чем в Померании или тем более в Восточной Пруссии; во-вторых, потому, что удар по Варшаве через Познань мог быть осуществлен только фронтально и, значит, в оперативном смысле был наименее эффективен и в силу этого маловероятен.

Сосредоточение польских сил должно было осуществляться не вблизи границы, как это происходило в 1939 году, но на достаточном удалении от нее, чтобы защитники могли определить направление главных ударов германской армии. Для этого необходимо было оставить минимум сил в коридоре и Познанской области, чтобы собрать основные силы для отражения главного удара со стороны Силезии и, прежде всего, иметь под рукой достаточные стратегические резервы. Если бы Польша обратила внимание на усиление бывших немецких укреплений на Висле между Торунью и Грудзёндзом, а не предавалась слишком долго мечтам о нападении на Германию, она, по крайней мере, могла бы задержать соединение немецких сил, наступающих из Померании и Восточной Пруссии; аналогично, должным образом укрепив Познань, она ограничила бы свободу действий немецких армий в этой провинции.

Кроме того, план использования внутренней линии обороны для нанесения контрударов на севере или юге Западной Польши, как того потребует развитие событий, на практике был едва ли осуществим. Для такого рода операций не хватало места, да и железнодорожная сеть Польши не выдержала бы напряжения. К тому же нужно было учитывать, что немецкая авиация и танковые соединения очень скоро могли воспрепятствовать передвижению крупных польских сил. Поэтому не оставалось ничего иного, как перенести жесткую оборону за линию Бобр – Нарев – Висла – Сан (или, возможно, и Дунаец), а перед ней вести бои только с целью выиграть время, не забывая о том, чтобы с самого начала сосредоточить главные силы против Силезии и одновременно обеспечить эффективную защиту северного и южного флангов.

Никто не сможет утверждать, что любая из этих мер спасла бы Польшу от окончательного поражения, если бы – как и оказалось в действительности – западные державы предоставили ее самой себе. Однако таким путем поляки не допустили бы столь легкого захвата приграничных районов, в результате чего польское командование не смогло ни организовать сопротивление на Висленской дуге, ни отвести армию за речные рубежи и занять подготовленную оборону.

С первого же дня Польше оставалось только тянуть время. Единственный возможный выход для нее состоял в том, чтобы противостоять немецкому наступлению – в конечном итоге за речными рубежами – до тех пор, пока союзное наступление на западе не вынудит немцев отвести войска. Поэтому польское военное командование должно было без обиняков заявить правительству страны, что вступать в войну с Германией, пока западные державы твердо не гарантируют начать наступление на западе всеми доступными силами сразу же после открытия военных действий, нельзя.

Учитывая, каким решающим влиянием обладал в то время польский главнокомандующий маршал Рыдз-Смиглы, ни одно правительство не пренебрегло бы этим предостережением. Пока позволяло время, оно должно было урегулировать вопрос о Данциге и коридоре, хотя бы ради того, чтобы оттянуть войну с Германией.

В 1940 году наши войска во Франции перехватили письмо, датированное 10 сентября 1939 года, направленное генералом Гамеленом польскому военному атташе в Париже. Очевидно, что это ответ на польский запрос о том, когда они могут ожидать эффективной военной помощи. Генерал Гамелен так отозвался на него для дальнейшей передачи маршалу Рыдз-Смиглы:

«Более половины наших кадровых дивизий на северо-востоке участвуют в военных действиях. После перехода границы немцы оказывают нам упорное сопротивление, несмотря на которое нам удалось продвинуться вперед. Однако мы связаны позиционной войной с противником, хорошо подготовленным к обороне, а я еще не получил всей необходимой артиллерии… С самого начала немецкая авиация взаимодействовала с операциями наземных сил, и у нас создается впечатление, что против нас действует значительная часть люфтваффе.

Таким образом, я досрочно выполнил свое обещание начать наступление главными силами через две недели после первого дня объявления мобилизации во Франции. Большего я сделать не мог».

Из этого вытекает, что Польша действительно имела гарантии французской стороны. Остается вопрос, могло ли польское командование удовлетвориться гарантиями, которые обязывали французов «начать наступление» только по истечении целых двух недель. Так или иначе, произошедшие с тех пор события показали, что это обещание отнюдь не гарантировало Польше ни быстрой, ни эффективной помощи.

Поражение Польши стало неизбежным следствием иллюзий, которые питало варшавское правительство относительно действий союзников, а также переоценки возможностей польской армии вести продолжительное сопротивление.