Сладкая добыча (СИ) - Другая Елена - Страница 63

Тем временем, Лори и Мики, хихикая, оттеснили Марика в угол, приперев его к стене. Микаэль, приподнявшись на носках, понюхал и лизнул юного альфу в шею, а потом вдруг бесцеремонно вжал свою ладонь парню в пах.

Марик заскулил от неожиданности и сжался, пытаясь осесть на пол, прикрывая пылающее от стыда лицо руками.

- Что вы хотите? – заныл он. – Зачем вы меня щупаете?

- Подойдет? – спросил Лори у Мики.

- Ага. Сойдет. Сметанкой пахнет... И агрегат у него, вроде бы, в порядке, – рыжий нянь блаженно улыбнулся, облизываясь.

- Слышишь? – Лоренс тряхнул Марика за плечо. – Тебе выпала великая честь. В ближайший день тебя призовет к себе вот этот омега, Микаэль, и ты проведешь с ним время, пока он тебя не отпустит. Ясно?

- А что мы будем делать? – тупо моргая, спросил Марик, а потом взмолился. – Уважаемые омеги, отпустите меня, мне пора засыпать капусту в кастрюлю, если суп перекипит, то старший повар сварит меня самого, так он сказал!

- А если ты не выполнишь мой приказ, – шутливо ответил Лоренс, – то я велю тебя подвесить за хвост на елку! Понятно? Ты будешь с Микаэлем в его течку, мы выбрали именно тебя! Благодари!

И Лоренс протянул ошалевшему и готовому разрыдаться альфе руку для поцелуя. Тот растерянно чмокнул Лоренс в кисть, однако продолжая пытаться возразить:

- Но папа говорил мне, что нельзя, мне еще мало лет...

Лоренс и Микаэль страдальчески переглянулись между собой.

- Здесь я решаю, что тебе можно, а что нельзя, – прервал его стенания Лори. – Ладно, иди. Когда тебя вызовут, помоешься с мылом, наденешь на себя все чистое и явишься к омеге, как полагается, сытым, выспавшимся и в хорошем настроении.

Они отступили, выпуская бедного Марика из западни. У Микаэля сразу же резко изменилось настроение. Теперь он озорно улыбался, а глаза его игриво блестели. Слава богу, кажется, он отказался от идеи и дальше пытаться завоевать расположение Зигфрида, и стал смотреть на других альф.

Приятели по пути зашли в сад и нарвали для Мики и Марика облом-хрен-травы, а потом распрощались. В этот день Лоренс приказал Алишеру сменить замок на дверях своей комнаты с той целью, чтобы единственный ключ от нее находился только у него. Он еще несколько раз перечитывал письмо от Зигфрида, то вынимая его из шкатулки, то укладывая в нее назад.

Вечером Лоренс серьезно принялся за подготовку детского приданого. До поздней ночи они с Николасом перебирали крошечные одежки, пеленки и другие накопившиеся за последнее время в специальном сундуке вещички. Лори был необыкновенно оживлен, весел, постоянно улыбался и смеялся. С того момента, как он помирился с Мики, и тот согласился на связь с другим альфой, у него словно камень с души свалился. Теперь ему хотелось любить весь белый свет.

Уже поздно ночью он написал ответ Зигу, сообщая своему волку, что у него все просто замечательно, он готовится к родам и с нетерпением ждет возвращения домой своего супруга.

====== 46. Время пришло. ======

Быстро летели день за днем. Надо сказать, что в последнее время Лоренс сильно отяжелел. Живот его округлился и стал выпуклым, словно арбуз. Лоренс, ступая забавной и неуклюжей походкой, по-утиному, ходил по дворцу гордый, не пытаясь скрыть под одеждой свою беременность, а напротив, с удовольствием ее подчеркивая, неизменно аккуратно причесанный, разодетый в бархат и шелка, в короне на голове. Как ни странно, он гордился этим своим положением и тем, что носил будущих наследников лорда клана.

Однако, время шло, а Зигфрида все не было. Очевидно, альфе вполне комфортно жилось в обстановке военного похода, и он совсем не спешил домой.

Внутри Лоренса постепенно нарастала глубокая обида. Ведь мог же Зиг оставить вместо себя на время военачальника и выкроить пару-тройку дней, чтобы прибежать домой и хотя бы увидеться! Разве не его была святая обязанность находиться рядом со своим беременным омегой и гладить ему животик?

Увы, Лоренс проживал эти тяжелые для себя дни, словно одинокий омега. Если бы не Николас и Алишер, которые находились рядом с ним круглосуточно, он давно бы сошел с ума от страха и отчаяния. Но в присутствии двоих своих верных друзей, а слугами он не мог их называть, Лори стыдился распускать нюни.

Дети росли в его животе и толкались, затеяв прямо в чреве бурную борьбу за существование. Главное, что они оба были живы, и Лоренс отчетливо это чувствовал. В последнее время он стал плохо спать по ночам, ведь даже в это время младенцы не давали ему ни малейшего покоя, затевая свои игры. Омеге приходилось садиться на постели и при свете единственной свечи поедать сырое мясо с подноса, который теперь всегда стоял возле его ложа – верный способ угомонить разбушевавшихся малышей.

Вот надо же! Кто бы мог подумать! А ведь раньше он был убежденным вегетарианцем, даже, бывало, рыбой брезговал. Теперь же он поглощал сырое филе в весьма значительных количествах, предпочитая его любой другой еде.

Днем и ночью омегу глодала тоска по супругу, по папе Ольвену, по собственному папе тоже. Но, увы, Зиг предпочитал воевать и отделываться короткими, полными оптимизма, что победа не за горами, письмами, папа Ольвен ушел в мир иной, а собственные родители, очевидно, и вовсе от него отказались.

От Ани, тоже не было никаких вестей. Лоренс искренне недоумевал – почему? Он точно знал, что у Ани оставались еще четыре почтовых голубя! Так по какой причине тот прекратил общение и переписку? Ответа на этот вопрос пока не было...

Чтобы занять себя и отвлечь от тягостных размышлений, омега тщательно подготовил все необходимое для новорожденных. Так как братишки Зигфрида подросли, Лоренс забрал к себе в комнату их просторный манеж, поставил в него две корзинки с низкими бортиками. Альфят-оборотней нельзя было класть в кроватки, так как они из них ловко выбирались и падали на пол.

Само падение было не смертельно, но, все равно, крайне неприятно, когда дети среди ночи начали бы вдруг надрывно скулить от удара об пол и расползаться во все стороны. Омега сшил в обе корзинки новые постельки и с нервозной быстротой ловко связал крючком две кружевные накидки из белоснежных ниток.

Теперь, по десять раз в день, он подходил к полностью оборудованному для своих деток, уголку, любовался на него и сладостно вздыхал, прижимая ладонь к своему животу. Уж много чего он бы отдал, чтобы это все скорее закончилось, и он благополучно родил, а к нему вернулся муж! Но долгожданный момент его торжества все откладывался и откладывался.

Как-то, в припадке ностальгической депрессии, Лори уединился в комнате папы Ольвена и решил перебрать все его документы. Смахивая с ресниц прозрачные слезинки, он рылся в вещах покойника и неожиданно обнаружил то, что ему было нужно, а именно – дневник!

Дело было в том, что Лори не имел толком ни какой информации, как рожать детей от оборотней и потом их воспитывать. На эту тему не было ни одной книги, ни единого пособия. Но папа Ольвен, получалось, помогал ему советами даже с того света.

В дневнике его были подробно описаны все его беременности и роды, а также, его личный опыт в воспитании маленьких альфят.

С особенным интересом Лоренс прочитал страницы, посвященные Зигфриду.

Написанное во многом его позабавило. Оказывается, Зигфрид родился третьим, самым мелким альфенком из всего выводка. По этому поводу у старого лорда с Ольвеном возник ожесточенный спор. Зиг был настолько слаб, что даже не мог ползать, и отец требовал его утопить, как было принято поступать с омежками.

Но Ольвен отстоял своего детеныша, солгав супругу, что утопил его, а сам долгое время прятал альфенка в своей постели и держал отдельно от родных братиков.

С тех пор так и повелось. Зиг рос отдельно, и был намного ближе к папе, чем к братьям. Заботливый Ольвен держал его при себе и зорко оберегал от агрессивных нападок других альфят из этого выводка. Со временем Зигфрид стал демонстрировать высокий интеллект, в росте, телосложении он постепенно выровнялся со своими близнецами, более охотно усваивал человеческие манеры, тогда, как его родные братья с ранних лет предпочитали иметь волчьи повадки.