Проклятый ректор (СИ) - Летняя Лена - Страница 36

И тогда я заметила конверт. Большой, как для официальных документов, и пухлый, словно был забит ими под завязку. Пожелтевший от времени. Он был засунут между ручкой кресла и сиденьем и прикрыт пледом, как будто Блэк пытался спрятать его.

От кого? И зачем?

Наверное, не будь я в ступоре от происходящего, я нашла бы более правильный вариант, как распорядиться конвертом. Открыть и посмотреть его содержимое, например. Оставить на месте, чтобы его изучили легионеры, которых наверняка пригласят. На худой конец, уменьшить и забрать с собой, чтобы потом посмотреть в спокойной обстановке. Но вместо всего этого я отнесла конверт в кабинет Блэка и положила в верхний ящик стола. Тот самый, который перед этим выдвигала.

Горло саднило, и голова слегка кружилась, меня начинало знобить, но я едва замечала все это. Услышав, как хлопнула дверь, поторопилась вернуться в гостиную, надеясь, что это Фарлаг.

Это действительно оказался он, только на мое появление в комнате он никак не прореагировал. Даже не услышал, как мне показалось. Я обнаружила его у кресла Блэка. Опустившись на одно колено, он стоял с плотно зажмуренными глазами, опустив голову и накрыв ладонью руку профессора, которая лежала на подлокотнике. Тяжело и глубоко дышал, словно старался удержать рвущиеся наружу слезы. Я не знала, зачем он это делает. Если бы только я могла сейчас расплакаться, я бы сделала это с огромным удовольствием. Я не раз слышала и читала о том, какое облегчение приносят слезы. И сейчас как никогда прежде хотела этого облегчения.

Но мне оно было недоступно, а он отказывался от него сознательно.

Все еще не до конца отдавая себе отчет в своих действиях, я молча подошла к Фарлагу, опустилась рядом с ним на колени и, повинуясь минутному порыву, крепко обняла его за плечи.

***

- Значит, вы пришли на занятие с наставником ровно в семь, на ваш стук в дверь никто не ответил, но вы вошли сами? - молоденький легионер повторил мои слова с таким серьезным видом и недоверчивым взглядом, словно уже нашел в них какую-то нестыковку.

Я только кивнула, чувствуя себя очень странно. Я сидела на кровати в спальне Блэка, где нас с Фарлагом попросили подождать, пока легионеры проводили свой осмотр. Один из них - совсем еще юный мальчик, на год или два старше меня, - записывал нашу версию событий этого вечера. Меня с каждой минутой знобило все сильнее, голова раскалывалась, но благодаря чашке горячего чая, которую мне вручил ректор, мне удавалось не кашлять, хотя горло болело ужасно.

Несмотря на озноб, я попросила открыть окно: мне не хватало воздуха. За окном давно стемнело, тревожно шумел ветер, но воздух все равно был тяжелым, или мне только так казалось. Я вслушивалась в мрачный шелест листвы окружавших замок деревьев, рассеянно отвечала на расспросы легионера и думала о том, что ночью, наверное, будет гроза. И еще о том, что так и не вернула Блэку платье. От последней мысли дышать становилось еще труднее, и я снова прислушивалась к шелесту листвы, потому что он напоминал мне о том, что воздух есть.

- Что именно вы увидели, когда вошли? - продолжал расспросы легионер.

- Она уже отвечала на этот вопрос, - вмешался Фарлаг, который не мог усидеть на месте, поэтому нервно расхаживал по спальне Блэка, засунув руки в карманы брюк.

Легионер недовольно посмотрел на него, но осадить не решился.

Я тоже посмотрела на Фарлага, с удивлением отмечая, что на его лице до сих пор хорошо видны эмоции. Боль потери, горечь, чувство вины. Я испытывала то же самое.

Фарлаг словно почувствовал, что я за ним наблюдаю, и тоже повернулся ко мне. На несколько секунд наши взгляды встретились, и я даже попыталась ему ободряюще улыбнуться, но он только нахмурился и снова отвернулся. А ведь еще час назад он вел себя совсем иначе: позволял обнимать себя целую минуту, если не дольше, потом сначала убедился, что я в порядке, и только после этого вызвал легионеров. Заказал для меня чай, открыл окно. Но потом с каждой минутой становился все более сдержанным, недовольным и далеким, словно его, как и молодого легионера, что-то смущало в моем рассказе.

- Вы что-нибудь трогали в комнате? - сердито спросил легионер, решив выместить свое недовольство вмешательством ректора на мне. - Убирали, переставляли? Возможно, на столе?

Я сначала машинально мотнула головой, реагируя на вопрос про стол: там я ничего не трогала, а потом вспомнила про конверт. Я уже хотела признаться, что унесла его в кабинет, хотя и не знала, как я это буду объяснять, но меня остановило появление другого легионера.

Он был старше того, что разговаривал с нами, высокий и сильный, с короткой аккуратной стрижкой, как у всех легионеров. На вид ему было около тридцати, может быть, чуть меньше, он едва заметно прихрамывал, что удивило меня больше всего.

- Я думаю, в этом допросе нет необходимости, Карл, - обратился он к молодому коллеге. - Смерть профессора Блэка была естественной.

Коротким кивком головы он велел молодому легионеру нас покинуть. Тот послушно вышел из спальни с таким огорченным видом, что мне даже стало его жаль. Кажется, он очень надеялся на серьезное расследование.

Когда мы снова остались втроем, новый легионер обратился к ректору:

- Вы, должно быть, меня не помните, господин Фарлаг. Меня зовут Дилан Мор.

- Отчего же, - со вздохом ответил ему тот. Теперь уже только немного хриплый голос выдавал в нем эмоции. - Я вас помню, вы участвовали в расследовании пять лет назад, когда... Когда меня прокляли.

Легионер был явно польщен тем, что его запомнили и узнали.

- Это сердечный приступ, - сообщил он, бросив быстрый взгляд на меня. - Все естественно, никакого постороннего вмешательства не выявлено.

- Конечно, как всегда, - не удержалась я от едкого комментария, который удивил и ректора, и легионера. Я не стала пояснять.

- У него были проблемы с сердцем, - тихо признал Фарлаг. - Конечно, он всегда бодрился и делал вид, что все не так страшно.

- Он не выглядел больным, - возразила я.

- Больное сердце не всегда заметно, - вздохнул Мор. - Но порой человека от смертной черты отделяет всего один шаг. Немного эмоций, немного вина и никого рядом, чтобы помочь, - и вот случается трагедия. Примите мои соболезнования.

Фарлаг кивнул, принимая их, а я только крепче сжала в руках полупустую чашку. Чай в ней уже почти остыл. Все это казалось мне неправильным, как и в случае с мамой, но спорить не было сил. Я чувствовала себя опустошенной. Так странно. Привязанность к профессору Блэку, как к дедушке, у меня возникнуть не успела, а потерю я все равно ощущала. Пустота, образовавшаяся в сердце после смерти мамы, как будто стала больше.

- Нам забрать тело? - осторожно уточнил Мор.

- Нет, его заберут в лазарет, - возразил ректор, - я уже распорядился. Он хотел быть похоронен здесь, рядом с семьей.

- Хорошо. Тогда больше не смею вас задерживать.

Мор вежливо поклонился и покинул спальню.

Мы с Фарлагом остались вдвоем. Какое-то время мы оба молчали, прислушиваясь к звукам, доносившимся из гостиной, но потом они тоже стихи. Теперь во всех апартаментах профессора Блэка не было никого, кроме нас.

- Вот и все, - пробормотал ректор, снова принимаясь ходить по комнате. - Не надо было нам говорить с ним.

Я сжала чашку еще крепче, тонкий фарфор мог этого уже не выдержать, поэтому я решила поставить ее на прикроватную тумбочку от греха подальше.

- Вы правда думаете, что это наш разговор довел его до сердечного приступа?

- Я не знаю, может быть, просто так совпало, - довольно резко ответил Фарлаг.

Я поймала на себе еще один его недовольный взгляд.

- Почему вы так на меня смотрите? Вы меня вините в произошедшем?

- О, нет, в том, что случилось, скорее всего, нет ни вашей, ни моей вины, - с каким-то нездоровым, нервным энтузиазмом заверил меня он. - Меня просто поражает, как я мог так ошибиться на ваш счет.

- Что?

- Я ведь поверил, - в его тоне отчетливо прозвучала горечь. - Поверил в сказочку о бедной сиротке, которая просто ищет свою семью. Вы были так трогательны и убедительны. Хотя вчера я заподозрил неладное, но решил, что у вас просто хорошее самообладание.