Лали значит тюльпан (СИ) - "полевка" - Страница 10

А здесь Лали ходил по коридору неприкаянной тенью и пытался дышать, как учили в интернете. С боем курантов у него отошли воды. Больница стояла на горе, и в окно был прекрасно виден город. Над домами взмывали красивые фейерверки. Было слышно, как люди кричат от радости и почему-то стреляют в воздух. Наверное те, кому фейерверков показалось мало. Но потом все угомонились. И город, казалось, заснул.

Заснули и дежурные врачи, которые «напраздновались» на работе. Каждый раз, когда Лали заглядывал к ним в подсобку, они ему предлагали выпить домашнего вина и лечь отдохнуть до утра. Утром придет акушерка, а сейчас нечего их бедных дергать, им и так приходится здесь дежурить в ожидании новогодних травм и отравлений.

А еще из окна в конце коридора было видно море, и Лали стоял возле него и смотрел, как медленно встает зимнее солнце. Но на рассвете ближе к берегу подплыла пара дельфинов. Они резвились и играли в солнечных лучах. Это было очень красиво. Дельфины выпрыгивали из воды и «становились на хвост», совсем как на выступлении в дельфинарии, где однажды побывал Лали.

Когда боль стала просто невыносима, Лали пошел в операционную. Он разобрался, как включать свет. Разделся. Нашел скальпель и, зажав его в зубах, полез на стол рожать. Он имел общее представление о том, что и как должно происходить, но предположил, что жизнь дама умная и сама сделает все, что надо.

Его совершенно случайно нашла санитарка, которая пошла посмотреть, почему в операционной горит свет. Она так визжала, что у Лали даже заложило уши. Ему хотелось сказать, чтобы она заткнулась, но тогда пришлось бы вытащить изо рта скальпель, а омега боялся его потерять.

На визг санитарки прибежали врачи, они хоть и пошатывались и разило от них, как из винной бочки, но свое дело они знали хорошо. Они как раз успели подхватить ребенка, а потом пытались выяснить у омеги, почему он им не сказал, что рожает? Лали много чего хотел бы им сказать в тот момент, но у него челюсти свело судорогой, так сильно он сжимал скальпель.

Лали родил омежку. Мальчик был крепенький и беловолосый, как отец. Он только один раз закричал, когда родился, а потом только кряхтел и молчал, как папочка во время родов. Лали, несмотря на все переживания, родил легко и без проблем. И скоро его отвезли в ту же палату, где он и лежал до родов. Возле кровати поставили металлическую кроватку для малышей и вскоре туда положили туго спелёнутого младенца.

Лали проспал до обеда, пока ребенок не стал кряхтеть, оповещая, что ему надо папино внимание. Лали благополучно проспал то время, когда его приходил поздравить с Новым годом Рафик. Пожилой альфа, узнав, что утром омега родил, и узнав, как именно, строил весь медперсонал своим грозным голосом, пока у них колени не затряслись.

На рождество Лали с ребенком выписали. Когда он пришел в домик, то обнаружил, что у него был полный сундук угля и мелко порубленные на растопку дрова. А еще в комнатке стояла детская кроватка с полным приданым для новорожденного в подарок от Рафика. И переносная люлька–рюкзак в подарок от Сергея и громадный пуховый платок. Платок был большой и теплый. Он был для омеги и одеждой и пледом и дополнительным одеялом для ребенка.

Сергей вообще очень странно проник в жизнь Лали и как-то в ней задержался. Все началось с переписки, потом альфа попросил аудиосвязь. Лали был занят ребенком и не всегда мог писать сообщения, а вот говорить мог. И теперь они почти целыми днями разговаривали обо всем на свете. Лали рассказывал о погоде и о малыше-омежке, о том, что думает, и о чем планирует написать. Он даже начал писать новую работу.

Сергей присылал ему файлы с музыкой и фильмы, которые они смотрели одновременно. Лали тогда даже казалось, что альфа сидит где-то в углу и комментирует происходящее на экране. Они договорились не включать видеосвязь, и Лали даже на всякий случай заклеил глазок камеры жвачкой, чтобы его точно нельзя было увидеть. Лали готовил кушать, кормил ребенка, топил печку, или писал наброски к новой работе. А Сергей незримо присутствовал рядом. Порой Лали слышал, как альфа с кем-то разговаривает или включает музыку. Лали выключал связь только вечером, когда начинал купать ребенка, или когда уходил из домика в магазин или за водой. Но стоило только включить ноут и выйти в сеть, как альфа сразу появлялся рядом.

Омега сам не заметил, как привык к его присутствию в своей жизни. Но то, что он не видел его, а только слышал его голос, давало чувство покоя. Его внешний вид не давил и не напрягал, Сергей просто был рядом, как друг, как родственник. Он был хорошим рассказчиком. Он умел рассказывать истории так, что их хотелось слушать как сказки Шахерезады, еще и еще.

В марте скорый поезд замедлил свою скорость и оттуда упала объемная посылка. Это была обещанная посылка для Рафика, в ней было десять экземпляров книги Лали. Сергей попросил, чтобы парочку передали автору, а остальными Рафик мог распоряжаться по своему усмотрению. Лали расплакался, когда Рафик принес ему три книги. Одну книгу он подписал и подарил самому Рафику, одну книгу подарил бабушке Гуле. А одну оставил себе.

Он время от времени открывал ее и принюхивался. Она пахла замечательно: новой бумагой, типографской краской и книжным магазином. Он остро вспоминал Сашеньку, как они познакомились, как альфа красиво ухаживал и как нелепо бросил. Лали даже набрался смелости и заглянул на страничку Александра. Альфа выглядел на фото здоровым и довольным, возле него было много друзей, часть из них Лали знал по прошлой жизни. Часто возле Сашеньки мелькал лучший друг Лали. Они учились вместе в одной группе и дружили еще со времен ухаживания альфы.

Лали смотрел на сынишку и думал, что стоит все же рассказать Александру, что у него есть ребенок, который вдобавок очень сильно похож на него. Лали назвал его Арман, что значит мечта. Так звали папу Лали, а теперь еще это имя стало литературным псевдонимом самого Лали. Омега не знал, как это сделать правильно. Написать письмо? А если оно потеряется в дороге? А он потом будет гадать, увидел его альфа или нет. Или написать сообщение и оставить в интернете? А вдруг оно попадет не в те руки? Помучившись в очередной раз, он откладывал решение на потом.

Сынишка прекрасно кушал и рос. Он был крепеньким омежкой, спокойным и на удивление молчаливым. Может потому, что Лали никуда не уходил от него, и стоило ребенку только начать кряхтеть, как омега был уже рядом, внимательно выискивая причину неудовольствия ребенка. На ночь Лали забирал его к себе в кровать. Ему так было самому спокойней, и потом домик к утру успевал выхолаживаться. И пока печка не прогреется, в домике было холодно. Хорошо, что дров и угля теперь было вдоволь, и омега всегда следил, чтобы печка не прогорала до конца. Но бывало, он так сладко засыпал под утро, что просыпался только от того, что нос замерз.

В апреле стало намного теплее и зимние ветра стали стихать. А во дворе бабушки Гули зацвело старое миндальное дерево. Цветы были розовые и сладко пахли. Бабушка расстелила во дворе старые простыни и собирала упавшие цветы. Она их высушивала и добавляла зимой в чай для запаха. Весенние шторма вскоре закончились, и город стал оживать, люди стали готовить яхты для спуска на воду.

Лали вовсю взялся за новую работу. Они даже пару раз с Сергеем сцепились из-за главных героев. Но омегу это не раздражало, а наоборот, раззадоривало, чтобы писать быстрее. Все было хорошо до тех пор, пока однажды вечером Лали не открыл страницу Саши и не увидел объявление, что у альфы будет свадьба. Женихом оказался бывший лучший друг Лали, тот, кто всегда крутился рядом и часто приходил в гости. Лали сам не знал, зачем он постоянно лазил рассматривать новые фото Саши. Это было сродни расчесыванию заживающей ранки. Хоть и больно, но каждый раз руки сами тянулись оторвать подживающие корочки.

Сережа понял, что что-то случилось, потому что Лали вдруг замолчал посредине фразы и часто задышал.

- Лали, что случилось? – В голосе альфы звучала тревога. – Ударился? Чего ты молчишь? Ты себя хорошо чувствуешь?