Третий шеар Итериана (СИ) - Шевченко Ирина - Страница 99

— Будет исполнено, шеари, — поклонился, придя в себя флейм, и добавил чуть тише: — Если думаешь, что это поможет.

Она не думала. Ни о чем.

Драла щеткой волосы, смотрела в зеркало и радовалась, что фотографа не будет…

А у мэрии их ожидал сюрприз.

Лили, одетая в модное, вызывающе короткое ярко-красное платье, спустилась им навстречу в высоких ступеней и подала Тьену какую-то бумажку.

— Решила сэкономить вам время: заполнила анкеты и заявления. Сегодня много молодоженов, но ваша очередь уже через пять минут. Ждать не придется.

— Спасибо, — сухо поблагодарил жених.

— Не за что, — улыбнулась она ему. — Это последний раз, когда я вмешиваюсь в твою жизнь, малыш.

Альва обняла мужчину за шею и сказала еще несколько слов. Затем поцеловала шеара в щеку и кивнула на прощание невесте.

— Желаю удачи.

И ушла… ушла бы…

— Погодите, — остановила ее Софи. — Я не подумала сразу: нам нужны свидетели. Фер мог бы быть шафером, а вы…

— Предлагаешь мне стать подружкой невесты?

Девушка пожала плечами: почему бы и нет? Еще одна капелька безумия общей картины не испортит.

— Надеюсь, ты не ждешь, что я откажусь? — уточнила альва.

Софи не ждала, и она не отказалась.

Правда, в ресторан после скучной, но, на счастье, короткой церемонии, ехать не захотела.

— Кто это? — выспрашивал потом Люк, до искр в глазах очарованный прекрасной незнакомкой. — Твоя подруга? Почему я с ней не знаком? Она к нам еще придет?

Ответа на последний вопрос Софи не знала. Может быть, да. Может быть, нет…

Зал небольшого ресторанчика на набережной пустовал. В погожий вечер немногочисленные посетители предпочитали открытую площадку, откуда видна река и небольшая эстрада, где играл сейчас духовой оркестр, а в помещении занято было лишь два столика. За одним ужинала пожилая чета. За другим, ссутулившись и надвинув на глаза шляпку, сидела девушка в скромном бежевом платье, складывала из бумажных салфеток голубков и поглядывала время от времени через высокие окна на террасу. Официанты, курсирующие между кухней и летней площадкой, проходили мимо нее то и дело, но никто из них даже не предложил гостье меню. А ее устраивало оставаться незаметной. Разве вот салфетки заканчивались…

Войдя в ресторан, Эйнар огляделся. На несколько секунд задержал взгляд на компании за окном: терраса освещалась лучше, и отдыхавшие на ней не видели тех, кто находился внутри. И не чувствовали — это уже он лично постарался.

Шеар пересек зал и, не спрашивая позволения, подсел к любительнице бумажных птиц.

— Почему-то не сомневался, что ты тут будешь.

— Я же обещала, что приду на свадьбу, — Эсея выглянула на миг из-под шляпки и снова спряталась под широкими полями.

— И я обещал.

— Почему не идете туда, к ним?

— А ты?

— Пойду, — разворачивая голубка и складывая салфетку теперь уже в кораблик, сказала сильфида. — Потом.

— И я — потом, — ответил Эйнар.

У них там, на террасе и так невесело, а если еще и он придет… Нет, определенно, потом.

— Возьмем вина? — предложил он сильфиде. — Или еще салфеток?

— Можно вина, — согласилась девушка. — И салфеток. Побольше — я не спешу.

— Я тоже.

Голубки, кораблики, букетик белых тюльпанчиков…

Уходя, Эсея сгребла все в свою сумочку. Эйнар не спрашивал зачем.

Но одну птичку успел спрятать в карман.

Ночь, пришедшая на смену тревожному дню, показалась Холгеру особенно длинной.

Уснуть он даже не пытался.

Сидел у открытого окна спальни. Любовался то звездным небом, то спящей женой. Думал. Ждал.

Сегодня он переступил порог, за который, как полагал, ему нет хода. Пренебрег законами четырех и использовал их дар против собственных подданных. В душе поселилось странное чувство…

— Удовлетворения?

Раздавшийся в тишине голос и вспыхнувшее затем пламя не стали неожиданностью. Стихии-прародители не оставили бы незамеченным его проступок.

— Нет, — ответил шеар. — Скорее, свободы.

Языки живого огня вытянулись в длинные ленты и переплелись причудливо, рождая новый образ: женщина в развевающемся платье с распущенными по плечам волосами печально улыбнулась Холгеру. Сходство было далеко не идеальным, пламени никогда не воссоздать легкости белокурых локонов и глубины небесно-голубых глаз. Шеар покачал головой: чего бы ни добивался предвечный, видения прошлого давно его не тревожили.

— Свобода — это хорошо, — сказал Огонь, возвращаясь к привычному облику закутанного в плащ длинноволосого мужчины. — Полезно, знаешь ли. Иногда.

— То есть, — нерешительно начал Холгер, — мне не грозит гнев четырех и суровая кара?

— Тебе еще суровее надо?

Огонь с ногами влез на подоконник, уселся, подтянув к подбородку колени… Странно было видеть это, осознавая, что на самом деле у него нет ни коленей, ни подбородка. Чистая энергия, средоточие силы и разума…

— Я здесь не затем, чтобы наказывать тебя, — изрек предвечный. — Ты с этим сам справляешься. Но прогресс определенно наметился. Понимаешь, вы, шеары, получились не совсем такими, как планировалось. Ну, знаешь, все эти сомнения, конфликт между чувствами и долгом… Можно было изначально заложить полное отсутствие эмоций и привязанностей, подавить проявление собственной воли, логику упростить. Но так же не интересно. И существо получилось бы скучноватое…

Холгер поглядел на жену, которую ничуть не тревожил ни ночной визитер, ни их беседа, и сглотнул подступивший к горлу комок.

— Вот и я говорю, — кивнул Огонь, — скучно было бы. А так вы развиваетесь, совершенствуетесь, учитесь справляться с внутренними противоречиями. Возможно, когда-нибудь сумеете отыскать баланс между законами, на страже которых поставлены, и личными интересами. Гармония и стабильность — вот, к чему нужно стремиться. Наверное, думаешь, почему об этом нигде не сказано, ни в древних писаниях, ни в сводах наставлений, оставленных вам предками? — Это было, последнее, о чем правитель мог сейчас думать, но предвечного равнодушие Холгера к данному вопросу от продолжения не удержало: — Потому что каждый должен прийти к этому сам. А что касается шеаров, так у них вообще склонность любой намек превращать в закон. Скажи им, что не всегда нужно следовать правилам, так они сделают из этих слов… угадал, правило! У людей есть хорошая поговорка о дураке, которого послали богу молиться… Но, видишь, ты и без подсказок понял. Почти.

Почти без подсказок или почти понял? Если предвечный о последнем, так понять Холгер мало что успел.

— Не жалеешь?

— Жалею, — признался правитель.

С одной стороны, сделал выбор сам. Поступился долгом, но сумел защитить свою семью. А с другой — из всех возможных путей избрал самый легкий. Уже после, обдумав произошедшее, понял, что решение, избавившее разом от многих проблем, было по сути малодушным. Он показал не силу, а слабость. Сильный шел бы до конца. Пусть бы правда вышла за пределы дворца, пусть бы Итериан узнал о темном шеаре. Но и о тьме живущей в каждом, и о свете, способном противостоять любой тьме. Понадобилось бы немало сил, разума и терпения, чтобы заставить стихийников усвоить новые истины, пересмотреть законы и извлечь из случившегося уроки. Ушел бы не один год, а, возможно, не один век, и страшная сказка, которой поначалу пугали бы детей, превратилась бы в красивую и поучительную легенду…

— Рано, — сказал Огонь. — Ты не готов к подобным свершениям. И Итериан не готов.

— И что теперь будет? С Этьеном? И вообще?

— «И вообще» — вопрос сложный, — усмехнулось воплощение стихии. — А что касается твоего сына… Договор нарушен по нескольким пунктам, однако не расторгнут.

— Но как…

— Как — не знаю, — не дав Холгеру закончить вопрос, ответил предвечный. — Наверняка не знаю. Но… возможно, будет тебе красивая легенда. Если получится, даже поучительная…

Шеар о многом еще хотел расспросить, особенно после этих слов, но ему не дали шанса. Живое пламя без предупреждения растворилось в предрассветной мгле.