Третий шеар Итериана (СИ) - Шевченко Ирина - Страница 75

— Софи?

— Прости…

Она вскочила и быстро подошла к окну. Прижалась лбом к прогретому солнцем стеклу.

Нужно взять себя в руки. Обдумать все, включая пугающую догадку…

— Что случилось? — Тьен подошел и встал рядом. — Извини, глупый вопрос, но… Что-то ведь случилось?

— Да.

Нет.

Она ведь тоже не забывала его, никогда. Ждала. Писала письма…

— Тьен, я запуталась. Все это так…

Мужчина резко развернул ее к себе.

— Не пугай меня, пожалуйста. Ты ведь сказала уже. Там. Приняла решение.

— Да, но… я не уверена, что это мое решение.

В его глазах отразилось такое искреннее недоумение, что она поверила… почти поверила.

— Тьен, я не знаю, как объяснить. Когда ты вернулся? Когда вернулось всё? Мне казалось, это от того, что я ждала тебя все это время и сама хотела… Но если не хотела? Если не я?

Он покачал головой.

— Если думаешь, что я как-то воздействовал на тебя, на твое отношение ко мне, то нет, я не делал ничего подобного.

— Может, тебе и не нужно ничего делать? — проговорила она тихо. — Достаточно пожелать.

Ей самой не хотелось верить в это. Но чем объяснить то, как быстро развеялись старые обиды, и как легко приняла она его опять в свою жизнь?

— Нет, — сказал он. — Поверь, далеко не все мои желания исполняются. Не накручивай себя по пустякам.

— По пустякам? — Софи нервно хохотнула. — Это — пустяки? Ты — шеар… Бог мой, я и слова такого до сегодняшнего дня не знала! Ты стихиями управляешь. Ты… ты в птицу превращаешься и летаешь. Это пустяки?

Расплакаться бы. Пусть бы пожалел. К груди прижал бы, гладил по волосам, говорил бы что-то… Чтобы поверила. Чтобы не сомневалась больше…

Он же может так?

А она сама уже не понимала, что ей нужно. То ли правду, какой бы та ни была, то ли так обмануться, чтобы самой не знать, что обманывается…

— Потому я и не хотел сейчас говорить. Это нужно пережить. Все это. И то, что я в птицу превращаюсь, и остальное. Оно сразу странно, а потом уже нормально. И видишь все так, как оно есть на самом деле. Понимаешь?

Софи не ответила.

— Хочешь, чтобы я ушел? — понял он.

— Да.

— Хорошо. Наверное, тебе, действительно, нужно побыть одной, чтобы разобраться. В себе. Только в себе, мелкая. Потому что я тут не при чем. И никакой магии. Есть вещи посильнее любых чар.

Обнял легко и коснулся губами лба, тепло и нежно. И не сердился ничуть. Не волновался, будто загодя знал, что она решит… Или это оттого, что она уже решила, и он, в отличие от нее, ни капельки в этом решении не сомневался?

— Тьен, ты можешь сделать так, чтобы Хлоя сама доработала до конца дня? Не хочу возвращаться в магазин.

— Могу. Зайду к ней и скажу, что ты неважно себя чувствуешь.

«Не нужно все усложнять», — читалось в его взгляде.

И она почти поверила. Почти…

Глава 28

Тьен мог бы остаться и постараться убедить Софи в беспочвенности ее опасений, но побоялся, что любые доводы будут восприняты как новая попытка повлиять на ее мнение. А он такого никогда не делал, чего бы она ни думала… Хотя она и не думает. Путается в догадках, подозревает что-то… Но когда найдет в себе силы обдумать — поймет, что не было ничего подобного.

И все остальное тоже поймет.

Но все-таки он боялся. И от этого лезли в голову всякие мысли… не очень хорошие… Например, использовать силу огня. И поехать, как ни в чем не бывало, выбирать новые занавески.

Только потом все равно придется пройти через все это. И когда она снова засомневается, не воздействовал ли он на ее мысли и чувства, уже не получится быть честным…

В гостинице по дневному времени было тихо и немноголюдно.

На диванчике в холле сидели две престарелые дивы, из тех, что с раннего утра прячут под слоем пудры дряблые ланиты, рисуют себе удивленные брови и губки бантиком и рядятся в выходные платья, меха и бриллианты. Вся жизнь их в том, чтобы встречать и провожать ледяными, исполненными царского превосходства взглядами тех, кто моложе, красивее и успешнее.

Портье раскладывал по ящичкам корреспонденцию для постояльцев.

Лифт скрипел. Респектабельный господин лет сорока с солидным кожаным портфелем и не менее солидным брюшком опасливо косился на потолок и неодобрительно — на безмятежно прислонившегося к стенке шеара, мало того, что одетого по-простецки, так еще и ни капельки не волнующегося о том, что стальные тросы вот-вот оборвутся или лебедка не выдержит. Обратно наверняка пойдет по лестнице.

Тьена не интересовали все эти люди.

Неспешно, будто гуляя, он прошелся по коридору. Задержался на секунду у номера Эсеи. За него уплачено на месяц вперед, простоит теперь пустым. Как и номер Лили. В шкафах останутся платья и шляпки — в Итериане людская одежда ни к чему. Вещи какое-то время пролежат в камере хранения с другим забытым багажом, но когда их так никто и не хватится, разойдутся по гардеробам горничных и кастелянш…

Комната Фера пустовала, но шеар не задумывался, куда мог уйти флейм. Тот вполне комфортно чувствовал себя в человеческих мирах и редко скучал в четырех стенах.

Кеони был у себя.

Тьен едва не прошел мимо его двери, до того безразлично стало…

Но он — шеар и командир, а мальчишка заслужил хороший урок.

Тритон ждал его. Стоило отворить дверь, шагнул вперед, припал на одно колено и повинно склонил голову в ожидании грозной речи.

Этьен молчал. Смотрел на поникшие плечи и согнутую спину сына воды, а в голове вертелась совершенно неуместная мысль, что выпусти сейчас Кеони спинной плавник, рубашка разойдется почти по шву, а плотный воротничок, сдавливающий шею, останется невредим…

Затянувшейся тишины тритон не выдержал.

— Я признаю свою вину и твое право избрать мне любую кару, — протараторил он, не меняя позы. — Но прежде позволь принести искренние извинения тебе и твоей шеари.

Слова его, и правда, звучали искренне, и не возникло перед последним словом неуверенной паузы.

Однако быстро распространяются между мирами новости.

— Лили была здесь?

— Заходила проститься. Если ты решишь изгнать и меня, я приму это с…

— Нет.

Кеони недоверчиво приподнял голову. Но прямого взгляда не выдержал: вздрогнул и снова уставился в пол.

— Останешься здесь, — приказал шеар. — Когда придет время, вернешься со мной в Итериан. Будешь сопровождать меня на организованных правителем празднествах. Но до того дня не попадайся мне на глаза.

Вышел — и дверью не хлопнул.

Хотел зайти к отцу, но тот отсутствовал. Хотя будь Генрих на месте, вряд ли порадовался бы его визиту. Последние их встречи оставляли в душе лишь горечь.

В свой номер даже не заглядывал.

Чужая комната, чужая постель, чужие полотенца в ванной…

Зачем? У него ведь есть теперь дом.

Заехал в булочную. Потом — на селянский рынок: захотелось свежего молока.

Покружил еще немного по улицам…

Хотелось плюнуть на все и вернуться к Софи, но сдержался. Только прислушался издали, не плачет ли.

Не плачет. Уже.

Спит.

Вот и хорошо. Пусть отдохнет, придет в себя и поймет, что все ее тревоги надуманные.

А он подождет. Не слишком долго — долго он не выдержит. Но пока подождет.

Тьен остановил автомобиль напротив калитки, забрал с заднего сиденья пакеты и вошел во двор. Продолжая думать о Софи, направился к крыльцу и едва не выронил покупки от удивления: на ступеньках сидел Генрих Лэйд.

— Папа?

— Я, — человек тяжело приподнялся навстречу. — Извини, что без предупреждения. Лили дала мне адрес. Сказала, что тебе может понадобиться компания. Но если я не вовремя…

— Нет, что ты. Как раз вовремя.

Лили редко ошибается…

Хранительницей памяти была, есть и будет земля. Все, что коснется камня, останется в камне навеки. И даже разотри ты камень в порошок, тот сохранит пылинки былого.

Но и другие стихии на что-то способны.