Из жизни домашних хорьков - Каммингс Мери - Страница 5

— Все! Спасибо, — сказала я как можно суше.

Я думала, Стив сразу обратно к Моди уйдет, а он как-то странно поморщился, переступил с ноги на ногу — и вдруг спросил, по-прежнему не глядя мне в глаза:

— Слушай, ты… это… действительно не знаешь, у кого твой Информатор этот ноут взял?

— Не знаю! А зачем тебе?

— Да нет… я о тебе беспокоюсь.

— С каких это пор ты обо мне беспокоишься?! — огрызнулась я. — Что, не о ком больше?!

— Есть, — кивнул он сухо. — Так что ты постарайся в дальнейшем свои компьютерные проблемы решать сама, — повернулся и пошел к Моди, которая аж шею вытянула, пытаясь расслышать, о чем это мы с ним разговариваем.

Я остановила его на полпути, позвав самым нежным голосом:

— Стивен! Сти-иви!

— Что тебе еще? — обернулся он.

— Пойди сюда на минуточку!

Он неохотно шагнул ко мне. Растянув рот в сладчайшую улыбку, на которую только была способна, я на ощупь расстегнула кошелек и, как только Стивен снова приблизился, выхватила первую попавшуюся купюру и пихнула ему в нагрудный карман.

— Вот. Это тебе — за труды!

Он издал такой звук, будто поперхнулся, и выхватил «гонорар» из кармана — это оказались пять долларов. Застыл, держа деньги двумя пальцами и глядя на меня сузившимися от злости глазами.

Не дожидаясь ответной реплики, которая несомненно должна была последовать, я развернулась к нему спиной и пошла к шефу. Мне работать надо и некогда стоять и ждать, пока он тут «паузу держит» — тоже мне, Джулия Ламберт в джинсах!

Шеф — это Билл, наш выпускающий редактор.

Билл старше меня раза в три — ну, в два-то уж точно — он еще с моим отцом дружил, пока тот в Калифорнию не переехал. В детстве я называла его «дядей Биллом», но придя работать в газету, стала называть просто по имени — у нас все друг друга по имени называют.

Когда я вошла, он поднял голову.

— Что стряслось? Чего ты такая вздрюченная?

— Слушай, Билл, я пойду дома поработаю, а? Мне нужно фотоприколы заканчивать, а тут сосредоточиться совершенно невозможно! Шум, посторонние…

Он привстал, чтобы взглянуть за стеклянную перегородку, отделявшую его кабинет от общей комнаты, и проницательно поинтересовался:

— Стивен очередную свою пассию привел?

— Нет, все ту же, — сердито засопев, ответила я — Билл свой человек, с ним можно не притворяться…

— Ладно, иди.

Когда я вернулась к столу, меня ждали там мои пять долларов. К купюре была приколота записка: «Это тебе на резиновые перчатки. Чтобы в чужих помойках было в чем копаться».

Возле стола Стивена столпилось несколько репортеров, и когда я начала собирать фотографии, оттуда донеслось:

— …прикончил он третьего папарацци, а четвертый тем временем… — дружный хохот заглушил продолжение анекдота, но голос был явно моего бывшего бойфренда. Стиснув зубы, я сунула фотографии как попало в сумку, взяла ноутбук и вышла.

Ну вот, это наконец случилось… До сих пор мы тщательно «держали лицо», демонстрируя перед окружающими и друг перед другом, что расстались без оскорблений, как цивилизованные люди — и можем оставаться коллегами и приятелями.

Черта с два — коллеги и приятели! Думаете, он просто так всех своих фифочек в редакцию таскает?! И думаете, мне эти визиты «до лампочки»?! Когда я его запах до сих пор помню, и голос, и руки ласковые — а он каждую свою очередную корову чуть ли не прямо из постели сюда приводит — специально, мне показать! — и следующую, и следующую… Хоть из газеты уходи!

А куда я уйду?! Вся моя жизнь здесь прошла…

Первое, что я сделала, добравшись до дому — это плюхнулась на диван и заревела. Давно знаю: если хочется плакать, не нужно копить это в себе и бороться с собой — лучше в первую же подходящую минуту выплакаться как следует: оно и для здоровья полезнее, и в голове какое-то просветление наступает, и от работы потом уже ничего не отвлекает.

Вот и сейчас — проплакав минут сорок, я пошла умылась, налила себе большую кружку кофе (это, как известно, почти профессиональный напиток журналистов) и села за стол. На смену слезливому настроению и жалости к себе пришла злость — и на Стивена, и на всех, кто слушал его дурацкие анекдоты и ржал — хотя знал, что они «с намеком».

Я им покажу! Я найду сенсацию — такую… чтобы всем сенсациям сенсация была. И чтобы Стиви, гад этакий, меня если не как женщину, то как журналиста зауважал!

Лучше всего, конечно, было бы раскопать загадочную историю с похищением ребенка в парке Баллантайн — все газеты об этом на прошлой неделе писали.

Мать оставила пятилетнего мальчика ненадолго одного — в туалет зашла. Выходит — а его нигде нет. Она туда, сюда — нет! К охраннику бросилась — тот сразу всю службу безопасности парка по тревоге поднял, потом полицию вызвали. А через полчаса ребенка нашли, целого и невредимого, в кустах возле ограды парка. Он сказал, что его «дядя увел» и здесь, у ограды, велел сидеть. На вопрос, какой дядя, сказал «хороший» и показал «сюрприз» от шоколадного яйца — фигурку динозавра. Мальчику были предъявлены фотографии известных полиции педофилов — но он уверенно ткнул пальцем в прикнопленную в полицейском участке старую фотографию Клинтона и заявил: «Вон тот дядя».

Поскольку трудно себе представить, что бывший президент-бабник специально приехал в наш город, чтобы похитить ребенка, то дело застопорилось. По городу поползли нехорошие слухи — будто были и другие случаи похищения детей, но полиция их от людей скрывает…

Черта с два были такие случаи! Я бы знала!

Да, вот если бы мне удалось найти этого «дядю» и взять у него интервью — такой материал и Стивену с его копанием в политике нос бы утер!

Но в данный момент мне предстояло забыть про все сенсации, спуститься с неба на землю и начать, наконец, делать статью для воскресного номера…

Глава пятая

(Ноутбук и письма)

Для начала я решила перекачать информацию из старого ноутбука в новый. А заодно посмотреть, что в этом новом есть — вдруг что-нибудь сенсационное, например интимная переписка какой-то знаменитости?!

Увы — интересного ничего не оказалось, только бесконечное количество непонятных чертежей из разноцветных линий с цифрами. Похоже, Информатор спер ноутбук у какого-то инженера.

В «Почте» оказалось пусто — ни отправленных писем, ни принятых. Но это и к лучшему: если бы были письма, да еще можно было бы установить по ним адресата — то получилось бы, что я заведомо чужую вещь владельцу не возвращаю.

Я уже соединила оба ноутбука кабелем, как Стивен меня когда-то учил — и тут… новый ноутбук тихонько застрекотал, и на серой полоске в самом низу экрана появился маленький голубой конверт. Это значило, что мне пришло письмо. Точнее — не мне, а владельцу этого ноутбука…

Я почувствовала на плече коготки — Гарольд всегда знает, когда в доме что-то интересное происходит — обернулась, взглянула в глаза-бусинки и спросила:

— Ну, чего делать будем?!

Хорек завозился на плече, устраиваясь поудобнее, но мне почудилось, будто он подталкивает мою руку: «Давай посмотрим скорее, что там!» И я сделала так, как он советовал…

Письмо гласило:

Я перечитала загадочный текст трижды. Понятнее он от этого не стал. Но чутье опытной журналистки не то что подсказывало — орало во весь голос: «Разберись!!! Это — неспроста!»

Ясно было одно: речь наверняка идет о чем-то незаконном или скандальном. А следовательно — о чем-то, что, умело поданное, может стать «убойным» материалом!

Я еще раз перечитала текст. «А»? «Маленький Б»? Непонятно… «ДФК»? Согласитесь, что покойному президенту (кстати, тоже бабнику)[2] волноваться уже не о чем…