Из жизни домашних хорьков - Каммингс Мери - Страница 14

Зато попила чаю с домашним печеньем.

Выйдя от старушки, я села в машину и задумалась. День какой-то получался невезучий — нигде ничего интересного…

С одной стороны, не поздно еще было вернуться в редакцию и поработать — сделать все-таки заметочку про драку в отеле и для статьи на среду фотографии подобрать. Тем более и Стивен сейчас наверняка там — будет хоть с кем посоветоваться, раз с Биллом не получилось!

С другой — в редакцию возвращаться по-прежнему не хотелось. Да и разговаривать со Стивеном было предпочтительнее без посторонних ушей.

И тут мне пришло в голову: а не съездить ли мне сейчас к Аронсону?! Возьму у него интервью, как у отца похищенного ребенка, постараюсь вставить туда несколько вопросов, которые могут заставить его занервничать — и посмотрю на реакцию.

А Стивену можно позвонить на сотовый и договориться где-нибудь в городе через пару часов встретиться.

Увы, этот день был определенно «не мой» — по телефону Стивена отвечал автоответчик: «Оставьте сообщение, вам перезвонят». Говорил он, правда, голосом Стива, от этого на душе стало как-то повеселее.

Я оставила сообщение: «Стив, это Джеки. Свяжись со мной как можно быстрее! — Подумала и добавила еще одну фразу: — Это насчет похищения Билли Аронсона, похоже, там дело нечисто». Пусть знает, что это вовсе не какие-то мои личные проблемы!

Потом позвонила папе. Его телефон тоже не отвечал — да куда они все подевались, черт возьми, просто эпидемия какая-то! Тоже оставила сообщение: «Папа, были ли с именем Френка Карсона связаны какие-либо сексуальные скандалы? Не просачивались ли сведения, что он педофил? Перезвони мне, пожалуйста, побыстрее — жду!»

Телефон зазвонил, когда я уже подъезжала к дому Аронсона.

Стивен? Уже, так быстро?! Я схватила трубку, чуть не пропустив поворот.

— Але?!

— Привет, Джеки, — радостно отозвалась трубка голосом Пола.

Чего он звонит каждый день? Влюбился, что ли? Из молодых да ранний!

— Привет, чего тебе?!

— Хотел узнать — по нашему делу что-нибудь новое есть?

— Да нету ничего, — буркнула я. — Мне некогда, пока!

Разъединилась и тут же подумала — не стоило с ним так резко, еще обидится! Да и нечестно это: ведь он, когда я звоню, все свои дела бросает, прибегает по первому требованию — а мне на него пять минут, получается, потратить жалко?

Поэтому, припарковавшись, я набрала его номер.

— Привет, это Джеки!

— Привет, — отозвался он — куда суше, чем пять минут назад.

— Кое — что новое на самом деле есть — я тебе еще вчера сказать хотела, но забыла.

— А что?! — сразу оживился он.

Когда я рассказала ему, что отец похищенного мальчика и красномордый тип с Ленарт-стрит — одно и то же лицо, Пол потрясенно замолчал. Потом спросил нерешительно:

— А ты не врешь?

— Ну чего мне врать?! Присмотрись к фотографии в газете — сам увидишь!

— Так что — выходит…

— Пол, мне сейчас действительно бежать надо, — перебила я его. — Завтра я тебе позвоню, может, у меня еще что-то новое к тому времени появится.

— Давай тогда завтра встретимся, обсудим все? — с надеждой предложил он.

— Посмотрим, может быть. Ладно, пока!

Перед тем, как выйти из машины, я переключила мобильник на виброрежим — я всегда так делаю, когда предстоит брать у кого-то интервью.

В наступивших сумерках дом Аронсона выглядел призрачным и недружелюбным. Фонарь над крыльцом не горел, но боковое окно было освещено — значит, хозяин дома.

И тут меня черт дернул — именно дернул черт, другого слова не подберу: а дай-ка я посмотрю, чем он там занят! Вдруг как раз сидит с кем-нибудь из своих сообщников, например с «бледной глистой»?!

Я обогнула дом и пошла вдоль стены, стараясь ступать бесшумно. Бесшумно, правда, не очень получалось — проход между домом и живой изгородью густо зарос чертополохом; стебли шуршали и царапались, а под ногами то и дело что-то хрустело.

А, черт! Попытавшись отодвинуть доходивший мне до пояса стебель, я поняла, что, кроме чертополоха, там наличествует и крапива.

Наконец подобралась к окну и приподнялась на цыпочки, осторожно заглядывая внутрь. Это оказалась кухня — холодильник, плита, гора немытой посуды в раковине, небольшой телевизор на кронштейне над разделочным столом…

А сам-то хозяин где?!

Ответ на этот вопрос я получила куда скорее, чем мне хотелось бы.

Неожиданно что-то схватило меня сзади за шею — так сильно, что я даже вскрикнуть не смогла — рвануло в сторону и повернуло.

Я увидела перекошенную и побагровевшую от злости морду Аронсона.

— Ты что тут вынюхиваешь, сука?! — рявкнул он.

Глава двенадцатая

(Самая страшная)

Меня чуть не стошнило — так от него несло перегаром и еще чем-то кислым и мерзким.

— Я… я… Я журналистка! — еле выговорила я трясущимися губами.

— Че-его?!

— Журналистка! Интервью пришла взять!

За свою жизнь где я только не побывала, с кем только не разговаривала — журналисту с разными людьми дело иметь приходится — но этот огромный, вонючий и пьяный мужик, который вцепился мне в шею так, будто придушить собирался, перепугал меня до смерти!

— А ну, пошли! — он перехватил меня за плечо и, подталкивая в спину, то ли повел, то ли поволок к крыльцу — вырваться было невозможно, оставалось только перебирать ногами и стараться не упасть. Почему-то мне не пришло в голову закричать, позвать на помощь — может, потому, что ситуация казалась немного нереальной, словно из нормального мира, где светят фонари, ходят люди и машины ездят, я попала в какой-то фильм ужасов.

Вблизи кухня оказалась еще хуже, чем выглядела через окно. Сквозь стекло хоть не чувствовалось, как там воняет. Похоже, в этом доме все, включая и самого хозяина, пропахло этой самой мерзкой кислятиной, к которой примешивался стойкий запах спиртного. В жизни больше пива в рот не возьму!

Войдя на кухню, Аронсон дал мне пинка, так что я отлетела в противоположный угол и быстро села на подвернувшуюся табуретку, надеясь, что она окажется не очень грязной.

Сам он костяшками пальцев, как горилла, оперся о стол и недобро прищурился.

— Я тебя видел… там, когда Билли моего… — как-то ненатурально всхлипнул, будто поперхнулся, схватил со стола бутылку и сделал большой глоток.

— Да, — сказала я торопливо. — Я же говорю, я журналистка, вот! — достала из кармана удостоверение, протянула.

— Джермейна Макалистер, — прочитал он и поднял глаза. — А ты у матери была?

— Что?

— У стервы моей бывшей, спрашиваю, была уже?

— Н-нет…

— Ну и не ходи. Она тебе такого наговорит!.. Будто сама святая, а не тем же говном, что и все вокруг, срет! Сука!

Аронсон кинул мое удостоверение на стол, а сам плюхнулся на табуретку, торопливо вылил из бутылки остатки содержимого в стакан и выпил до дна. Пошарил по столу глазами и, обнаружив «непорядок» — пустую бутылку — отправил ее на пол.

Теперь я видела, что пьян он до невменяемости — еле на ногах держится — и понимала его бывшую жену: я бы с таким человеком и дня не прожила!

— Заплатишь? — глаза его поблескивали, казалось, он присматривается ко мне.

— За что?!

— Ну, за интервью! Или ты чего здесь делала?

— A-а… да, конечно!

— Сколько?

Я немного пришла в себя. Подумала — если он требует мзду за интервью, значит, все не так страшно, как мне почему-то вначале показалось. Обычный пьяный придурок. И чего я его так испугалась?!

— Об этом можно поговорить, если будет… интересный материал.

— Триста, — с вызовом брякнул Аронсон и наклонился вперед. — Я ведь могу сейчас полицию вызвать и сказать, что ты у меня по двору шастала. И тебя, как пить дать, за незаконное вторжение в участке до утра продержат! За незаконное вторжение, — повторил он, словно смакуя эти слова. — А дашь три сотни — и в полицию звонить не стану, и, может, еще расскажу чего-нибудь интересное!