От солдата до генерала. Воспоминания офицера-связиста об управлении войсками в военных кампаниях Тре - Праун Альберт - Страница 28

Ежедневная утренняя прогулка верхом совершалась в Тиргартене, где собирался высший свет столицы рейха, и породистые лошади несли седоков по ухоженным дорожкам для верховой езды, где встречали знакомых, и посвященные шептались и злословили о злодеяниях штурмовиков. Пеструю картину представляла публика, собиравшаяся каждую неделю под звуки оркестра на открытом манеже у вокзала «Зоологический сад», здесь были женщины-амазонки, лица гражданские и военные в форме. Трубачи своей игрой горячили лошадей, которых всадники заставляли то идти шагом, то переходить на рысь и галоп. На второй год я стал заниматься конным спортом в лесу Груневальд; там я со своим фракийцем наслаждался утренним одиночеством в бесконечных сосновых лесах с небольшими озерами. В семь часов взнузданный конь уже стоял перед моим жилищем в районе Берлина Шмаргендорф. Через 10 минут, миновав «Дикого вепря» и «Уголок роз», я оказывался в лесу. Прекрасный город давал возможность встретить много знакомых. С моими баварскими товарищами Рейном и Распом я встречался выпить пива. Жена и дети посещали театр, зоопарк, музеи и универмаги, ходили на прогулки в лес. По случаю я посетил в министерстве авиации майора Мартини, который с несколькими офицерами связи перешел из сухопутных войск в люфтваффе для организации группы воздушной связи. В академии было несколько боевых офицеров-летчиков, как Зейдеманн, не потерявших связь с армией. Их охотно принял преподаватель люфтваффе полковник Клепке. Специалист по воздушной разведке, он преподавал и другие предметы военного летного дела.

На лекциях говорили о важности так называемого вертикального охвата, эту задачу решали парашютно-десантные войска. Никто не придавал этому значения, и говорили об этом с насмешкой, как о развлекательном материале для газет. Преподаватели так планировали свои лекции, что у них оставалось время для продолжительных поездок. Две зимы я провел с третьим курсом в Оберйохе в Баварии, катаясь на лыжах.

Военная академия располагалась в казармах бывшего гвардейского полка полевой артиллерии в Моабите, это был малопосещаемый и непривлекательный берлинский район тюрем и казарм. Шмидт хлопотал о строительстве нового здания в западных районах города по образцу Университетского городка. Его просьбу отклонил его друг, всемогущий начальник главного управления сухопутных войск полковник Фромм. Это обошлось бы слишком дорого, так как нужно было строить конюшни для нескольких сотен лошадей Моабита. Мысли командиров сухопутных частей и их начальства постоянно вращались вокруг одного и того же – лошадей, больших суммах на их содержание, уход и обучение, и при этом получался минимальный коэффициент полезного действия на выходе. Я сам вырос в общении с этими благородными, достойными любви созданиями. Однако если мы бы открыли глаза, то мы должны были бы признать, что пришло другое время – более мощных машин, которым был не нужен овес и требовалось меньше людей для их обслуживания.

В марте 1934 г. во Дворце спорта на Потсдамерштрассе состоялось торжественное мероприятие Союза Кюфхёйзера. Я представил мою жену 87-летнему президенту Германии, который был в форме прусского генерал-фельдмаршала, в остроконечном шлеме и с маршальским жезлом. Начальник штаба СА (штурмовых отрядов) рейхсминистр Рём произнес длинную путаную речь. Ему обещали, что он станет военным министром рейха и вермахт вольется в СА. Мы были уверены, что Гинденбург никогда не согласится на это.

1 мая на Темпельхоферфельд я наблюдал сплоченную толпу в миллион человек. Тот, кто прочувствовал ненависть гражданской войны, слышал речи о классовой борьбе и забастовках, пережил злоупотребления вооруженной силы из-за слабости правительства, должен был только радоваться, видя, как рабочие и служащие и их работодатели объединяются в общенародный союз без всякого военного вмешательства человека с ружьем.

Три недели спустя жена подарила мне нашего третьего ребенка – девочку. Прошло несколько часов после ее рождения, и на Троицу над ее родным городом величественно проплыл гордый цеппелин.

Была командировка в Гольштейн, на побережье Балтийского моря, к военным морякам в Киле. Нашу яхту качал свежий бриз.

В Берлине после путча Рёма ничего не изменилось. О жертвах среди членов СА сожалели мало. Генералы фон Шлейхер и фон Бредов подпали под подозрение. У них не было никакой связи с частями, которые об этом ничего не знали. О смерти фон Кара[67], Клаузенера и мести всем остальным, не имевшим к этому никакого отношения, узнали лишь позднее. Такая вопиющая внесудебная расправа была позором для Германии.

Затем в летной школе в Брауншвайге подполковник Линдеманн прочел свой курс, который посетили учитель авиаторов полковник Клепке и я в качестве гостя. После устрашающего инструктажа о том, каким способом необходимо совершить прыжок на парашюте в особо опасной ситуации, мы приступили к ежедневным полетам на самолетах различных типов. Для привязанных к земле новичков было трудно ориентироваться в воздушном пространстве без исходных данных. Стартовала машина против ветра, затем описывала высокую кривую и только затем брала курс на цель. Прежде чем пилот успевал ориентироваться по карте, он уже был над целью, например над вокзалом, где он должен был пересчитать вагоны. Авиатора раздражал надоедливый парашют и гурт в открытой машине, очки и ветер. Опытный пилот сам помогал наблюдателю, если раньше видел цель.

В прошлом году право наблюдателю пройти первым, когда все еще находились на земле, объясняли как пожелание благополучного возвращения. У нас случалось и такое, когда какой-нибудь пилот, несмотря на предупреждение, играл с ручкой парашюта, последний раскрывался, и помощник пилота обеими руками лихорадочно запихивал парашютный шелк в хвостовую часть самолета, чтобы его не намотало на винты. Мы практиковали также сбрасывание вымпелов с донесениями, полученными при боевой тактической разведке. Некоторые сбрасывали в пикирующем полете жестяные банки, планшеты с картами и схемами. Спокойно прошел полет на «Юнкерсе-52». Мы легли на курс по компасу и определили угол сноса, испытали работу бомбосбрасывателя. Самым волнующим был полет на истребителе, и нас еще вдобавок укачало. Делать мертвую петлю запрещалось, разрешался только иммельман. Подъем шел круто вверх до мертвой точки, затем машина опрокидывалась влево или вправо и с возрастающей скоростью устремлялась вниз. Мы получили задание атаковать воздушную и наземную цель. В воздухе висел макет, который нужно было поразить снизу. Я находился в турели, оснащенной пулеметом, и, поборов свой страх, начал делать упражнения на прицеливание, когда, как мне показалось, нам грозит столкновение с другой машиной. Затем самолет спикировал вниз. Хорошо, что радиопеленгатор вышел из строя, иначе он показал бы, что я очень редко попадал в цель. Результаты проходивших одновременно занятий по теории полетов были весьма скромны. Преподаватель предмета «Связь и средства связи» капитан Заттлер, который некогда в Мюнхене сменил меня на посту командира роты радиосвязи, показывал фотоснимки самолетов Первой мировой войны, вместо того чтобы рассказать о радиосвязи в воздухе и навигации. Практические полетные задания ставил лейтенант фон Берхем, тоже из моей роты в Мюнхене, получивший направление в авиацию. Все только обустраивалось. Нам были важны сами полеты, которые часто отменяли из-за того, что некоторых наших товарищей укачивало. Клепке отважно летал ежедневно с пилотами – офицерами штаба, которые пилотировали спортивные машины. Нам было не по душе подобное сопровождение. Мы сомневались в их авиаторских способностях.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.