Псы войны. Гексалогия (СИ) - Пауллер Олег - Страница 33

   - Фредди, принеси-ка нам что-нибудь покрепче мартини, - громко произнёс Земмлер.

   - Арак, месье? Ром?

   - Неужели здесь нет ничего получше?

   - Береговой джин?

   - Какой, какой? Опять местное дерьмо? - возмутился Курт по-английски.

   - Но, сэр, - Фред неожиданно проявил знание второго языка. - Так здесь называют розовый джин.

   - Опять коктейль! Есть что-нибудь типа водки или виски?

   - Только гаванский ром.

   - Тащи его сюда.

   - Сколько сэр?

   - Всю бутылку.

   Шеннон решил не вмешиваться в действия Земмлера, прекрасно понимая состояние товарища по оружию. Он бы и сам был непрочь напиться, но, учитывая обстоятельства не мог себе это позволить. После того, как Лангаротти заказал себе третий "береговой", а африканцы - арак, он решил вмешаться:

   - Ребята, прекращайте, всем завтра на службу.

   Неожиданно дверь в столовую распахнулась и вошёл священник. Шеннон сразу его узнал: четыре месяца назад тот подвозил его до отеля. Он осенил сидящих крестным знамением и нисколько не смущаясь объявил:

   - Мсье! Я требую, чтобы вы немедленно вернули автобус миссии. Он по утрам развозит школьников миссии.

   Наша мать-церковь содержит школу-интернат уже шестидесят пять лет. В ней работают французские монахини, которые приезжают сюда на всю жизнь. Старшей из них больше восьмидесяти лет, она ни разу не покидала страну с тех пор, как приехала в девятнадцатилетнем возрасте. Они очень стараются, чтобы их просветительская деятельность давала желаемый результат.

   - А ты кто такой? - пьяно спросил его Земмлер.

   - Курт, постой! Я сам с ним поговорю, - оборвал немца Шеннон. - Святой отец! Вы меня узнаёте?

   - Здесь мало белых, сын мой, - последовал ответ. - Конечно! Наша мать-церковь содержит школу-интернат уже шестидесят пять лет. В ней работают французские монахини, которые приезжают сюда на всю жизнь. Старшей из них больше восьмидесяти лет, она ни разу не покидала страну с тех пор, как приехала в девятнадцатилетнем возрасте. Они очень стараются, чтобы их просветительская деятельность давала желаемый результат.

   - Заверяю Вас, что автобус в целости и сохранности будет стоять завтра на том месте, где находился.

   - Лучше отгоните его к церкви, сын мой! Завтра приходите к окончанию утренней мессы, там и и поговорим, - многозначительно сказал священник и, осенив всех крестом удалился.

   - Что это было? - спросил Жан-Батист.

   - Явление духовной власти, - съязвил Курт, допивая очередной стакан с ромом. - С меня сегодня хватит и приключений, и выпивки.

   Не успел он закончить, как на лестнице вновь раздались шаги. Увидев в проёме фигуру, Жан насторожился, но затем расслабился.

   - А инспектор! Какими судьбами? Проходи! Садись!

   - Это местный флик Хорас, - шепнул корсиканец. - Вроде он на нашей стороне...

   - Мсье Хорас! - Шеннон протянул руку полицейскому.

   - Мсье Шеннон!

   - Позвольте представить: мсье Земмлер, лейтенант Рольт. Чем обязан?

   - Прошу прощения за вторжение, но я узнал, что вы здесь ужинаете и решил зайти. Надеюсь, что у вас тут всё в порядке?

   - Да, в лучшем виде,- промямлил Земмлер. - Дело в том, что Жюль, старый знакомец нашего командира.

   - Ах вот как? Кейт Браун?

   - Вы прекрасно осведомлены. Выпьете с нами?

   - Не откажусь! Жан, с тобой хочет поговорить Алекс. Он там внизу...

   - А, щелкопёр, что ему там надо? - проворчал Земмлер. - Не нравится мне этот писака...

   - По-видимому, информация, - ответил инспектор. - Лучше ему что-то дать, чем он напридумывает своего...

   Шеннон на короткое время задумался и решил:

   - Жан! Возьми Барти и спустись вниз. Пусть даст интервью. Ты - только переводчик.

   Жан и оба африканца направились к выходу. В комнате на какое-то мгновение зависла тишина.

   - Что хотел наш святоша?

   - Чтобы мы вернули школьный автобус, - ответил Земмлер.

   - Ага! Я так и думал, что он под каким-нибудь предлогом захочет установить контакт с Вами.

   - А что тут такого. Духовная власть должна знать возможности светской. Лучше расскажите мне о школе миссии.

   - Туда берут девочек пяти лет из обеспеченных семей. Они остаются там до четырнадцати. Родители обязуются всецело доверить дочерей попечению монахинь и видеться со своими детьми не чаще нескольких раз в год; зато миссия берет на себя все расходы по содержанию воспитанниц. Недавно я по долгу службы посетил интернат. В нем числятся восемьдесят три ученицы, преимущественно в младших классах. Им преподавали французский язык, домоводство, закон божий, рукоделие, пение, очень отрывочно историю. Современные педагогические приемы сюда еще не дошли, обычно монахиня читает вслух, а дети хором вторят ей. Они с поразительной скоростью выпаливают молитвы, спряжения, пословицы, имена королей, псалмы, ничего во всем этом не смысля.

   - Значит ли это, что обучение никуда не годиться?

   - Естественно. Как только четырнадцатилетние девочки выходят из школы, в их жизни тотчас наступает коренная перемена. Бывшие затворницы познают полную свободу. Их родители, как здесь принято, совершенно не интересуются, чем занимаются дети; к тому же девочка в четырнадцать лет здесь считается взрослой, способной жить самостоятельно. Вот почему воспитанницы, покинув интернат, предаются веселью и забавам. Потом наступает пора замужества, и все, чему их учили в школе, быстро забывается. Через несколько лет остается разве что умение шить.

   - Местные женщины способны без конца шить пестрые платья,- неожиданно выпалил Барти. - Я знаю!

   Хорас поглядел на него с удивлением и продолжил:

   - Школа по сути дела никак не влияет на нравы и их жизненный уровень. Одна из главных причин этого -- оторванность школы от внешнего мира, а также отсутствие интерната для мальчиков. Кроме того, не нужно быть слишком придирчивым человеком, чтобы усомниться в правильности методики, которую избрала миссия. Не лучше ли обучать детей нужным профессиям, давая одновременно необходимые теоретические познания в области биологии, зоологии, ухода за больными, мореходства? Увы, главная обязанность миссии -- спасение душ: об этом напомнила мне начальница интерната, когда я попытался поделиться с ней этими соображениями. Все прочее -- постольку, поскольку...

   - Так почему же Кимба не закрыл эту школу? Он же был социалист и вроде как враг религии!

   - Вы забыли про дотации и различные благотворительные акции, которые проводит церковь. Без них жить здесь было трудно...

   Хорас допил свой ром и встал:

   - Не хочу Вам мешать после тяжёлого дня, позвольте откланяться, - сказал на прощанье. Шеннон устало кивнул:

   - Надеюсь нам удастся с Вами ещё встретиться и поговорить...

   - Эта полицейская ищейка, сама вежливость! - зло проговорил немец, когда дверь за полицейским закрылась.

   - А, по-моему, этот флик - очень неплохой человек, - задумчиво сказал Кот. Дверь открылась и вошёл Жан и бодро доложил:

   - Алекс получил свою дозу информации. Сейчас угощает нашего бойца. Однако его волнует другое?

   - Что?

   - Как передать репортаж в газеты. Связи то нет!

   - Пусть пробует сам через миссию или какое-нибудь посольство!

   - Они ему отказали. Шеф! Надо помочь!

   - Сам понимаю. Значит так. Пусть завтра передаст лейтенанту Бенъарду свой репортаж. Мы его отправим через дворцовую радиостанцию. Заодно и проверим его на вшивость...

   - Хорошо, шеф. Пойду обрадую его!

   - Постой! Что ты думаешь об инспекторе?

   - Он мне помогал на площади и, вообще, первый раз вижу приличного флика.

   - Не знаю, как насчёт честности, но смекалки ему не занимать, - подытожил Шеннон. - Земмлер, давай собираться! Не забудь жратву для Тимоти и Патрика!

   - Шеф! Мы с Жаном поселимся в отеле, - безапелляционно заявил Курт, спускаясь по лестнице в общий зал. - Хочется пожить в нормальных условиях! Помыться, побриться, выспаться...