Лжецы и разбойники (ЛП) - Мейтленд Карен - Страница 2

Зофиил снова дернул за поводья Ксанф, но этого было мало, требовалась мотивация посильнее, чтобы заставить ее двигаться. Желания лезть в ледяную воду у неё явно было не больше, чем у нас.

День не достиг ещё и полудня, но под деревьями и свинцовым зимним небом лес был мрачен, словно сумерки на погосте. Внезапно Ксанф пронзительно заржала, завалившись на одну ногу. Она яростно дернула головой, вырвав узду из рук Зофиила и лягнулась. Я резко отпрянул от копыт, но мои ноги тоже взбрыкнули вверх и потеряли опору. Должно быть, я орал громче, чем бедная лошадь, когда ударился о землю и почувствовал мучительную боль, пронзившую плечо. Ошеломлённый падением, я некоторое время не мог и помыслить о том, чтобы шевельнуться. Переместившись в сидячее положение, я осторожно коснулся левого плеча. Было так больно, что поначалу я заподозрил перелом, но мои пальцы скользнули по острому металлическому шипу, впившемуся в плоть. Стиснув зубы, я вырвал его и почувствовал, как горячая струйка крови побежала по спине. Я непонимающе уставился на кусок железа в своей руке. Мой мозг был затуманен от шока и боли, поэтому потребовалось некоторое время, чтобы осознать то, что я должен был понять сразу же. Это был калтроп-металлический шар с четырьмя длинными острыми шипами, торчащими под разным углом. Всё было устроено так, чтобы при броске, три шипа сидели твердо в земле, а четвертый всегда указывал прямо вверх, готовый глубоко вонзиться в любое копыто или ступню, неосторожно на него наступившую.

Ксанф стояла, поджав переднюю ногу, уткнув край копыта в землю. Она испуганно дрожала и заржала от боли, лишь только Зофиил прикоснулся к её ноге, пытаясь успокоить. Видимо, одна из этих грязных штуковин была загнана в ее копыто. Вздрогнув от боли в плече, я всё же попытался найти в себе силы, встать на ноги, но головокружение от потери крови отозвалось волной тошноты, что подкатывала к горлу всякий раз, стоило мне пошевелить головой. Адела стояла покачиваясь и пыталась присесть рядом со мной в грязь, прижимая подол своих юбок к моей ране. Ее лицо побледнело при виде крови.

«-Зубы Господни! Кто оставил здесь эти штуки..?»- начал было я. Даже когда я это произносил, я понимал, что они, явно, не случайно попали на дорогу. Я сделал попытку подняться, но было уже слишком поздно. Прежде чем я смог приподнять себя более, чем на колени, мне на голову набросили вонючий мешок и заломили руки, привязывая их к бокам. Я слышал, как кричали Адела и Зофиил и догадывался, что их тоже схватили. Длинная веревка быстро обвивалась вокруг моих рук и плеч. Я вскрикнул, когда она затянулась, впиваясь в рану на моем плече. Чужие руки поставили меня на ноги, и я обнаружил, что меня кладут лицом вниз на спину какого-то животного, не Ксанф, а поменьше -пони или осла. Новые веревки обвили меня, крепко привязав к спине животного. Должно быть по крайней мере трое мужчин, может быть, больше. Но им явно не требовалось раздавать друг другу советы. Это было тщательно организованное похищение.

Адела кричала, зовя на помощь своего мужа Осмонда, но он мог быть где угодно в лесу, и даже если бы услышал своё имя сквозь завывания ветра, ему понадобилось бы некоторое время, чтобы добраться до нас. Крики Аделы внезапно прервались, и меня охватил леденящий страх. Что если они оглушили её или заставили замолчать навсегда?

Я услышал пронзительное ржание Ксанф и догадался, что кто-то выдернул калтроп из её копыта. По крайней мере, они не оставили её страдать. Моя голова ударялась и тряслась в такт, идущей шагом пони. Мои ребра были впечатаны в позвоночник, и я изо всех сил пытался сделать вдох внутри удушающего мешка. По голове и ногам хлестали тонкие ветви. Они тащили нас через густую растительность. Голова так пульсировала от боли, что я начал опасаться, не был ли наконечник калтропа смазан каким-то ядом? Это мне было неизвестно.

Пони остановились. Чужие руки возились с узлами на веревке, привязавшей меня к её спине. Канат ослаб, и я соскользнул на землю. На краткий миг я почувствовал облегчение, когда давление на мои ребра ослабло. Но мое больное плечо ударилось о камень и болевой шок отправил меня в небытие.

Рев ветра в моей голове медленно нарастал параллельно со жгучей болью в плече. Каждая косточка в моём теле болела так, будто их все вытащили из тела и загнали обратно молотком. Открыв глаза, я не увидел ничего, кроме тусклого света, пробивающегося сквозь мешковину. Меня обездвижили и зафиксировали в сидячем положении, прислонив к дереву, я чувствовал, как грубая кора царапала мне спину. При попытке поднять руки, я обнаружил, что мои запястья и лодыжки туго связаны

«-В его сумке нет ничего стоящего», - проревел мужской голос, «За исключением нескольких зубов и косточек. И эти кости настолько старые и иссохшие, что их даже не бросишь в котёл для навара».

Они нашли мощи святых. Жаль, что они не могли почувствовать всю святость, исходящую от этих костей, что, впрочем, было и неудивительно, учитывая, что они были выкрадены из склепа и могли принадлежать любому старому грешнику. Возможно, мне следовало рассказать им, то же, что я говорил людям на базаре: «Этот клочок ткани был вырезан из плаща Святой Аполлонии и является верным средством от зубной боли. Повесьте эту фалангу пальца Святого Гиацинта себе на шею, и вы избавитесь от страха утонуть.» Но есть некоторые люди, которых даже я не могу убедить своими россказнями.

«-У него должно быть серебро под рубашкой». Ко мне проследовали чьи то шаги. Я услышал неровное дыхание мужчины, когда он наклонился надо мной. Инстинктивно я поджал ноги, пытаясь защитить свою грудь от удара кинжала, которым, я уверен, он был вооружён. Мой страх еще боле усилился, не имея возможности увидеть, куда он нанесёт удар

«- Если бы у меня было с серебро или золото», - подал я голос, - «я бы не стал топтать грязь, таская на плечах мешок с иссохшими костями. Я-всего лишь бедный камлот.»

Мужчина хмыкнул: «Он очнулся. Что он говорит?». Чьи-то руки схватили меня за рубашку, подталкивая вперед. «Будешь делать глупости, порву тебя как пустельга полёвку» -голос у него был странно свистящим.

Я почувствовал, что мешок тянут вверх. Холодный влажный воздух ударил меня по лицу, словно пощечина. Я жадно глотал его, обжигая легкие. Мир начал постепенно выстраиваться вокруг меня, и я обратил свой взор вверх. Мы находились на лесной поляне, в окружении стволов берёз, поросли молодняка и трухлявых древесных пней. Неподалёку располагались руины древнего здания. Его углы были закрыты рамами из ветвей, переплетённых с камышом и папоротником, чтобы обеспечить некоторое укрытие от дождя. Несколько крошечных лачуг, сложенных из обломков камня и грубой неотёсанной древесины, прижались к полуразвалившимся стенам.

Зофиил и Адела сидели, привязанные к стволам деревьев, в нескольких ярдах отсюда. Голова и плечи Зофиила были скрыты мешком, похожим на тот, что сдёрнули с меня. Он неестественно наклонился к собственным путам. Невозможно было определить, был ли он просто без сознания или уже умер. На голове Аделы не было мешка, но грязная тряпка крепко стягивала ей рот наподобие кляпа. Я видел, как её грудь вздымалась короткими, неглубокими вздохами, а её глаза были полны ужаса.

В руинах здания двое мужчин, с лицами спрятанными под клобуки, сидели вокруг очага, а женщина, одетая, как и мужчины в грубые лосины и тунику, ловко ощипывала вальдшнепа, который был настолько окровавленным и растерзанным, будто она вырвала его из зубов какого-то хищника.

Человек, снявший с меня мешок, стоял в нескольких шагах от меня. Голос доносился из узких прорезей для носа и рта в разбойничьем клобуке, скрывавшем его лицо. «Мы ничего не нашли в твоей сумке. Так где же золото?»

«-У меня ничего нет»,- мое горло пересохло настолько, что я едва выдавливал слова. «Сказал же вам, я-камлот. Во время чумы и этих бесконечных дождей одноногий канатоходец заработает больше, чем я за последние месяцы путешествий».

«-Забавно, но так говорит каждый, правда, парни?»,- усмехнулся разбойник,- «Просто диву даёшься, как много людей отправляется в дальний путь, не имея за душой даже ломаного гроша». Он оглянулся на своих спутников, которые беззаботно смеялись.