Арестант - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 23

Его напарник сразу проснулся.

Обнорский в защитной натовской куртке остановился на ступеньках подъезда. Закурил. Несколько секунд задумчиво смотрел на свою «Ниву», затем махнул рукой и направился к перекрестку. Там и встал, протянув руку… Разведчики профессионально оценили некоторую припухлость лица и еле заметную неуверенность движений. Клиент приехал с Большого Бодуна (есть такой древний русский город), сделали они правильный вывод. Второй вывод был: объект действительно не профессионал. Он не сделал ни малейшей попытки провериться и сел в первую же остановившуюся возле него машину.

Дряхлый «Москвич» с Андреем Обнорским ехал в центр. Серая копейка следовала за ним, то сокращая расстояние до двух-трех автомобилей, то отпуская подальше. На набережной Фонтанки, напротив здания Лениздата, клиент расплатился и вышел. Все ясно, решили разведчики, прибыл на службу. Из установочных данных им было известно, что Обнорский, он же Серегин, работает в городской «молодежке».

Но объект повел себя странно. Глядя на серую громадину издательского комплекса на противоположном берегу, он выкурил сигарету, щелчком отправил окурок в черную воду и пешком направился обратно, в сторону Невского.

При всем своем опыте, умении анализировать и прогнозировать поступки людей разведчики никак не могли представить, что им придется более двух часов бесцельно болтаться по улицам. Объект двигался без какого-либо определенного маршрута, трижды заходил в питейные заведения. Минут двадцать простоял на набережной канала Грибоедова. Выкурил за это время три сигареты и выбросил пустую пачку из-под «Кэмэла».

Когда он двинулся дальше, один из разведчиков последовал за ним, а другой еще минут двадцать наблюдал за брошенной пачкой. Ею, однако, никто не заинтересовался. Разведчик нехотя вылез из салона и сам подобрал пустую пачку с верблюдом. Подобное поведение объекта, за которым ведется наблюдение, всегда настораживает. За внешней нелогичностью и бессмысленностью действий может скрываться желание срубить хвост или провести конспиративную встречу. Возможно — моменталку. Объект, однако, ни разу не пытался войти с кем-либо в контакт, как явный, так и скрытый. Ни разу не попытался хотя бы элементарно провериться. А возможностей для этого в центре города было полно…

В конечном итоге разведчики пришли к выводу: за бесцельным шатанием объекта ничего нет. Клиент просто прогуливается, вяло похмеляется и обдумывает какие-то свои проблемы. Судя по мрачному выражению лица — не особо веселые.

Разведчики были правы. Андрей Обнорский действительно шел без какой-либо определенной цели. Первоначальное намерение зайти в редакцию пропало, когда он оказался напротив комплекса Лениздата… а ведь раньше он любил саму атмосферу чумовой газетной жизни. Ее ритм, ее напряжение, непонятные непосвященному… Он выкурил сигарету на набережной Фонтанки и пошел прочь. Несколько раз он заходил в разливухи и понемногу выпивал. Андрей всматривался в пропитые лица питерских алкоголиков. Ни в одной стране мире вы не найдете таких лиц у пьяниц… Он шел по Санкт-Петербургу, и город уже не казался мертвым. Город продолжал оставаться великой загадкой. Иллюзией.

Неожиданно для себя Андрей оказался возле Главного штаба, у центрального переговорного пункта. Он колебался несколько секунд, потом решительно вошел. Ясновидец Обнорский не заметил, что вслед за ним вошел серый неприметный мужичок в поношенной джинсовой куртке. Он вообще ничего не замечал.

…Оба Катиных телефона молчали. Он набирал номера раз за разом… Гудки. Гудки. Гудки.

Андрей вышел из переговорного пункта, полез в карман за сигаретами. Из дверей переговорника вышел мужчина… Сигарет не было, и этот пустяк почему-то показался Андрею очень важным. Тревожным и неправильным… Нижний Тагил — он и есть Нижний Тагил. А при чем здесь Нижний Тагил?

— Скоро узнаешь, — засмеялся Леня Голубков голосом капитана Кукаринцева.

Андрей стоял на углу Невского и Большой Морской. Его толкали. Он не замечал. Как не замечал и внимательных глаз, наблюдающих за ним из салона серой копейки.

Он уже находился между огромными жерновами, которые перемалывают людей как зерна, но еще не знал об этом. Его толкнули, обозвали алкоголиком… Он засмеялся и повторил:

— Алкоголик. Шизанутый алкоголик… И двинулся к авиакассам на Малой Морской. Когда он вышел из помещения касс с билетом авиакомпании САС в руках, мужчина в серой копейке быстро переговорил с кем-то по мобильному. Он даже не знал, с кем говорит. Полковник Тихорецкий дал ему номер для экстренной связи на случай если объект попытается скрыться. Покупка авиабилетов под такой случай вполне подходила. Разведчик наружки доложил об этом неизвестному, которого звали Николай Иванович.

Жернова закрутились быстрее. Вместо муки из-под них текла человеческая кровь, хрустели ребра.

Обнорский поймал такси и поехал домой. Около подъезда его и встретили. Двое одинаковых мужчин одновременно шагнули к Андрею. Оба были в плащах, костюмах, при галстуках.

— Обнорский Андрей Викторович? — утвердительно сказал один из них.

— Похоже, комитетские за парнишечку взялись, — сказал разведчик своему напарнику в салоне серой копейки. Они наблюдали за этой сценой метров с семидесяти.

— Похоже, так, — скупо отозвался напарник. Он взял трубку и связался с Николаем Ивановичем. Выслушав доклад, Наумов ответил:

— Все в порядке. Я знаю. Наблюдение можно снимать.

Эту команду разведчики выполнили с облегчением. Если парнишечку Комитет к себе забирает, то уж лучше остаться в стороне. Тихорецкий, когда поручил им пасти объект, намекнул, что задание особое… трепаться не надо.

— Обнорский Андрей Викторович?

— Я. С кем имею честь? — ответил Андрей, уже начиная догадываться. В ответ он услышал именно то, что ожидал, и увидел красную с золотом книжечку.

— Федеральная служба контрразведки. Вам придется проехать с нами, Андрей Викторович. Есть некоторые вопросы.

Андрей пожал плечами и шагнул к серой «Волге». Он не знал, что удостоверение комитетчика — липа, а сам сотрудник ФСК не имеет к этой организации никакого отношения. Хотя когда-то он и служил в КГБ СССР. Но было это давно, в другой стране, в другой жизни… Уже более года бывший майор КГБ возглавлял службу безопасности банка «Инвестперспектива» и, по совместительству, личную контрразведку Наумова. Бог ведает, которая из сторон его деятельности была для майора более важной.

Обнорский сидел на заднем сиденье между двумя крепкими тренированными мужиками. «Волга» нырнула под Литейный мост, но, к удивлению Андрея, прошла прямо, дальше по набережной. Большой Дом остался сзади, слева, на противоположном берегу Невы. Шевельнулось нехорошее предчувствие.

— Куда мы едем? — спросил Андрей.

— Не волнуйтесь, Андрей Викторович, мы едем на конспиративную квартиру. Встреча носит неофициальный характер.

Противно заныло в затылке, вспомнилось предупреждение Никиты и собственный самоуверенный ответ: на меня у смерти все лимиты выбраны.

Свернули на Кантемировскую. У моста стояла милицейская машина, гаишник и двое омоновцев. А если…

— Бросьте, Обнорский. Глупости все это, — сказал один из комитетчиков, не поворачивая головы. — Раньше надо было думать.

У «Лесной» снова повернули. В глубине квартала возле неприметного здания со стальной дверью машина остановилась. Никаких вывесок, табличек, только телевизионная камера и переговорное устройство справа от двери. Щелкнул дистанционный замок, Андрея провели внутрь. «Волга» отъехала. Щелкнула, закрывшись, дверь за спиной.

— Извините, Андрей Викторович, — бесцветным голосом сказал сотрудник ФСК и сноровисто обыскал Обнорского. После этого он ушел куда-то в глубь коридора, а Андрей остался в просторном предбаннике под контролем второго комитетчика и охранника в камуфляже. Охранник сидел за столом с монитором и микрофоном. Вдоль другой стены стояли несколько стульев и стальной шкаф. Больше в помещении ничего не было.

Через минуту первый комитетчик вернулся и сказал: