Орленок - Харченко Людмила Ивановна - Страница 11

Геннадий долго смотрел вслед уходившему товарищу.

Неожиданная ссора

Вечерело. От лучей солнца искрился снег, и яркие оранжевые блики ложились на верхушки деревьев. Лохматые лапы веток клонились от тяжести снега. Крепчал мороз. Вдруг в тишину леса ворвался звонкий молодой голос:

— Ми-ша! А-а-у-у!

Эхо передразнило Геннадия, понеслось от дерева к дереву, от поляны к поляне и, ослабев, где-то далеко замерло. Голенев на ходу обхватил ствол ясеня, остановился. Щеки его пылали. Из-под ушанки, сдвинутой на затылок, выглядывала задорная челка.

Миша шел на лыжах, неуверенно опираясь на палки.

Ребята потихоньку направились к городу. Спустились у дачи.

За деревьями увидели несколько десятков машин, возле них возились солдаты.

Двое солдат в шинелях и пилотках приблизились к ребятам. Один из них рявкнул, показывая на лыжи:

— Забралы!

Ребята не понимали, чего от них хочет немец.

Видя, что приказ не собираются выполнять, другой солдат тряхнул Геннадия, с силой рванул палки из его рук. С лыжами пришлось расстаться. Пошли пешком.

— Миша, давай сегодня «проверим» их работу, — со злостью предложил Голенев.

— Конечно, им это так не пройдет! Сейчас понаблюдаем, куда они ходят ночевать. — И сразу спросил — Кто останется первым?

— Я. Ты иди домой, Миша, потом сменишь меня.

Настала ночь. Мальчики проверили, все ли взяли: отвертка, шило, граната — и начали опасный путь от Гениного дома.

Отошли на небольшое расстояние и остановились. Нигде никого. Неслышно подобрались к даче. Несколько минут выглядывали из-за невысокого каменного забора. Где-то внутри двора скрипели шаги. Машины чернели почти рядом. Геня шепнул:

— Ты наблюдай, а я поработаю. Потом переменимся.

Миша в знак согласия кивнул головой. Геня полез.

Миша озирался по сторонам. На белоснежном фоне увидел темную фигуру с автоматом и дал условный сигнал. Патруль дошел до стены, круто повернулся. Миша нервничал: пора сменить товарища, а он не возвращается. И всегда этот Генька так: все сам! До боли в ушах вслушивался Миша в ночные звуки. Час казался вечностью. Миша продрог.

Геннадий вынырнул из темноты неожиданно.

— Идем, — еле слышно сказал он, — я сам все сделал.

Продвигались поодаль друг от друга.

Ольга Ивановна услышала шорох на лестнице, встала, провела рукой по постели сына и убедилась, что она пуста. Тут же дверь открылась, и на пороге появились Геня и Миша. Мальчики молча разделись. Легли вместе.

Ольга Ивановна заботливо подоткнула под них одеяло, накинула на себя халат и стала сметать со ступенек снег — следы ребят.

Постель дяди Коли не разобрана. Последнее время он почти не жил дома.

…Утром Валя Зорина шагала посреди улицы и присматривалась к номерам домов. Вот он высокий, двухэтажный, с деревянной надстройкой под номером девятнадцать. Валя вошла во двор и не успела открыть рот, чтобы спросить о Голеневых, как сам Геннадий вышел ей навстречу.

— Геня, я пришла тебе сказать…

Геннадий предупредил ее жестом: молчи.

— Извини, но я не могу пригласить тебя в квартиру: дома мама и другие. Пойдем на улицу. — Геня открыл настежь калитку.

— Теперь говори, — попросил он, когда убедился, что близко никого нет.

— Знаешь, к нашей соседке пришел сын. Он расспрашивал про ребят, моих друзей, что остались в городе. Ну, я рассказала. А когда назвала тебя, он переспросил почему-то фамилию, и сразу… Валя заметила недовольный взгляд Гени.

— Откуда пришел? Зачем? Ты знаешь? А если он работает на них? — набросился на нее Геннадий. — Сказано, девчонка! С первым встречным разболталась.

Валя растерялась на секунду, неожиданно для самой себя передразнила:

— Девчонка! Девчонка! У Елены Павловны сын не может быть плохим! — Валя отстранилась от Геннадия и, став в защитную позу, продолжала — В такое время дружить крепче надо! Понял? А если мы будем друг друга подозревать… — Валя отвернулась. — Он, наверное, по заданию здесь и хотел, чтобы ты пришел. А ты…

— Валя, не сердись, — виновато попросил Геннадий.

— Не сердись? А вот знакомить тебя с Володей я не буду— не стоишь ты этого.

Круто повернувшись, Валя ушла от Геннадия.

«Через три часа они взорвутся»

Шифрованная телеграмма из штаба фронта об отступлении войск привела Шульца в бешенство. Он приказал усилить вокруг города посты на случай налета партизан. Затем созвал всех своих офицеров и приказал немедленно очистить гестапо и тюрьмы: «Мелкую рыбку выпустить, крупную — отправить к праотцам».

В последние дни все чаще открывались ворота гестапо, откуда выезжала крытая машина — «душегубка».

Нина Васильевна дала Вадиму совет — собрать комсомольцев и договориться, как спасать школу: гитлеровцы собирались ее взорвать.

От учительницы Вадим пошел на Советскую улицу. У него были еще и другие планы, о них он учительнице не сказал. Вместе с Мишей пошли к Голеневым. На полпути встретили самого Геннадия.

— Ребята, у меня идея! — И, понизив голос, Вадим поведал ребятам свои планы.

— Немцы драпают. Комендант уже давно лыжи навострил. А мы ему их подмажем — в машину подсунем мину замедленного действия. Как? А?

Геннадий и Михаил замерли от восторга.

— Я ее как-то случайно «позаимствовал», по выражению Генки, у фрицев. Ихним салом и их по мусалам. Ну как идея?

— Спрашиваешь?

Геннадия и Михаила не надо было уговаривать.

— Тогда пойдемте, присмотримся к обстановке.

Медленно прошли мимо открытых ворот дома коменданта и заметили: шоферы делали профилактику машин, на застекленной веранде стояло несколько чемоданов. Все трое пришли к выводу, что комендант «с драпаньем спешит», и действовать надо быстро.

Договорились, что мину лучше укрепить под машиной. Ночевать будут у Вадима.

Под вечер Геннадий отпросился у Ольги Ивановны и ушел. Он надел теплый лыжный костюм, плотнее надвинул на уши шапку.

Мать Вадима ушла в село, там задержалась, и он хозяйничал сам. Вскоре пришел и Миша. О чем они только не говорили до часу ночи!

— Дайте слово, что никому не разболтаете то, что я скажу? — почти шепотом сказал Вадим.

— Мы давно дали такое слово, — с обидой ответил Геня.

— Ну, ладно. Слушайте. 19 января у нас состоится комсомольское собрание. На повестке дня один вопрос — как спасти школу от разрушения. Тебе, Геннадий, обязательно надо прийти на это собрание.

— А куда?

— В парк. К летнему театру.

— Приду, и заявление принесу, в комсомол. Вадим, а у меня Валя была, говорила, что к учительнице, Елене Павловне, сын пришел. О ребятах расспрашивал и обо мне, — Геннадий помолчал. — А я с ней поссорился, обидел. Она и ушла.

— Кто? Учительница?

— Да Валя же!

— Как обидел?

— Да сказал, что с первым встречным разболталась и еще…

— Ну, это ты зря. Валя не то, что с первым встречным, а и со своим не разболтается. Пойдешь к ней и все узнаешь. Ясно?

Геннадий кивнул головой.

…Ночью дворы казались таинственнее. Ребята подошли к лазу.

Вадим пригляделся и опознал машину коменданта. Она стояла между двух «виллисов». Миша и Геня не спускали глаз с товарища. Вот он приподнялся у машины, заглянул внутрь и, когда убедился, что она пуста, махнул товарищам рукой. Геннадий, как самый опытный, залез под машину, взял из рук Миши мину и начал ее укреплять.

Притаившись за колесами, Вадим и Миша следили за двором. Обоим казалось, что Геня страшно долго возится.

Со ступенек веранды, разговаривая, спустились гитлеровцы. Закурили.

Что делать? До лаза не добраться, заметят.

— Геня, вылезай, идут, — требовательно прошептал Вадим.

— Скорее, скорее! — заторопил Миша.