Октябрь, который ноябрь (СИ) - Валин Юрий Павлович - Страница 54

- Даже так?

- Именно. Вот и думай.

- Понятно. Что еще?

- Еще девчонка врет.

- Угу, я тоже так подумала.

Оборотень фыркнула:

- Ты подумала, а я уверена. Явно девка догадывается, кто кого и зачем укокошил. Но вытрясти из нее нужное при таком количестве зрителей не получится. Да и наврет она сходу, недорого возьмет. Характер в этой худобе есть, это я тоже заметила. Нужно как-то в обход к ней выходить. Местный товарищ из Красной гвардии подтвердил что хозяин комнаты был сочувствующий революции, и не только на словах. Конечно, сам одноногий в бой идти не мог по состоянию организма, но ненависть к буржуям испытывал солидную. Предполагается, что помогал оружие в порядок приводить и прочим. Солдатский опыт у него был изрядный. Надо бы все-таки найти этого одноногого, расспросить спокойно, без лишних свидетелей. Да, но сейчас мысль поважнее мне в голову пришла. Если сопоставить все эти пулеметки, карандашики, и особенно гранатку...

Договорить оборотень не успела - появился Дугов, конвоировавший доктора - в прямом смысле конвоировавший, то есть подталкивающий в спину стволом нагана.

Доктор, молодой и на редкость непричесанный, возмущался:

- Хам вы, а не анархист! Я буду жаловаться! По какому праву?! Не смейте меня толкать! Кто здесь главная мадам-комиссар?

- Если по поводу приема жалоб - то я главная, - отозвалась Катрин. - Жалуйтесь. Потом встанете вот к той стене - там посвободнее, и я вам в лоб выстрелю. Устроил десятый круг ада, эскулап вонючий. С людьми, даже мертвыми, так не обращаются. Элементарный порядок трудно навести?! Урод, твою...

- Понятно, барышня, - врач неожиданно успокоился, достал папиросы. - К стене, так к стене. А что товарищам революционерам от меня-урода нужно, кроме как расстрелять?

- Три тела. Привезли утром от Ерорхинской фабрики. Огнестрелы, - поспешно сказал штабс-капитан Лисицын, явно поверивший, что доктора могут немедля кончить.

- Этих знаю, в третьей лежат, - сказал, закуривая, хозяин преисподней. - Их с документами привезли.

- А эти все бездокументные?! - поразился Дугов.

- Вы догадливы, молодой человек. Шестьдесят четыре тела: здесь и в анатомическом зале. Больше мне трупы класть решительно некуда. И у меня один санитар. Было двое, но одного вчера избили. Жив, но два перелома. Остальные разбежались. Нам, видите ли, не платят-с уже месяц.

Доктор довел следователей до двери в небольшую комнату:

- Ваши слева. Впрочем, разберетесь. Тех что справа, топором отработали, внешне немного отличаются. Документы на столе.

Доктор утопал, не дожидаясь ответа, а следователи вошли в комнату.

Трупы лежали тесно, но в относительном порядке, под простынями и с бирками.

- Яаан Лайттонер, мещанин, 35 лет, уроженец города Цесиса... - зачитывал штабс-капитан.

Остальные следователи сличали фото удостоверений личности с малоузнаваемыми мертвыми лицами, осматривали повреждения на телах. В общем-то, во вскрытии нужды не было - и так все понятно.

Мальчик лежал третьим. Круглолицый, глаза закрыты - верхнюю часть головы пули не затронули. В остальном...

- Да, явно не на шальную пулю налетел, - с сочувствием сказал анархист. - За что его так?

- Похож он на кого-то, - в замешательстве, столь несвойственном ей, прошептала оборотень. - Лицо знакомое. С отцом я его виделась, что ли?

- Выписка из метрической книги. Борис Сальков, - зачитал Лисицын, - четырнадцати неполных лет, в январе исполнилось бы. Знаете каких-либо Сальковых, а, товарищ Людмила?

- Вроде бы нет, - Лоуд явно силилась вспомнить.

- Похоже, его почти в упор расстреливали, - сказала Катрин. - Надо бы одежду посмотреть. Может, в карманах что-нибудь найдется. Возможно, его как свидетеля убирали.

- Свидетеля? - оборотень бестрепетно взяла негнущуюся руку покойника, принюхалась. - Не, паренек не из жертвенных был. Сам стрелял. От правой порохом так и разит. Держу пари, как говорили в нашей лондонской эмиграции, он вот того толстого и уложил. Это как раз в комнатушке было.

- Да ладно, мальчишка же совсем, - не поверил товарищ Дугов.

- Порох - субстанция весьма пахучая, - напомнила Лоуд. - Иди-ка сюда, сам нюхни.

- Чего идти, у меня насморк, - уклонился анархист. - Ладно, они, значит, в комнате были, расстреляли друг друга, а снаружи добавили. Но кто тогда уличного мещанина Лайттонера добил? На нем кучно, прямо в корпус. Кстати, кто вообще такие эти эстонцы?

- Видимо, исполнители, - ответила Катрин, прощупывая извлеченную из отдельных мешков одежду покойников. - Шли они кого-то зачищать, но что-то повернулось не так.

- "Зачищать" - странноватое определение, - отозвался штабс-капитан. - Кстати, третьего, того что стоял на улице, могли убрать свои. При условии, что он получил ранения и не мог самостоятельно двигаться. Увы, слышал я о таких фактах у преступников. Шуму нападавшие наделали, народ стал сбегаться, вот и... застраховались.

Предположение было разумным. Больше у следственной группы никаких мыслей не возникло - возня с одеждой оказалась малопродуктивной, никаких писем, шифровок, тайных знаков найдено не было. От одежды вроде бы попахивало оружейной смазкой, но пятен на брюках и рубашках имелось столько, что что-то определенное сказать трудно. Решили изъять ключи покойников - вдруг что-то подскажут.

Следователи поспешили на свежий воздух, а Катрин пошла искать, где можно помыть руки - заскорузлые частички засохшей крови стряхиваться не желали. В коридоре опять начался ад - в "неопознанной" мертвецкой кто-то нечеловечески выл - узнали таки своего, пропавшего. Мигал на потолке желтый свет ламп - опять на электростанции чудят. Навстречу Катрин из засады качнулся батюшка, забормотал:

...- Отпусти ему вся согрешения его вольная и невольная, словом и делом, ведением и неведением coтвopeннaя... Отпеть недорого, обмыть, обрядить. Есть хорошие специалистки, опытные, знающие, монастырские.

Про монастырь это он зря упомянул, шпионка и так была на взводе. Катрин сгребла батюшку за рясу на широкой груди, с силой обтерла о ткань ладони.

- Ты что, дщерь божья?! - перепугался чуткий служитель культа.

Шпионка выдернула из-за пояса маузер, ткнула ствол в поповскую бороду:

- Еще раз здесь увижу, шлепну.

- Да за что, безумица безбожная?! Страждущим утешение надобно, иначе как...

- В церкви утешенья обрящут. А здесь мирское, здесь не душе, а телам последний долг отдают. Нашел место мошну набивать, гадина.

Поп панически фыркнул, вырвался, протопало сводчатым коридором эхо его сапог, сгинуло в полутьме. Катрин, морщась, сунула пистолет на место.

- Стало быть, мне можно не удирать? - спросили из сумрака.

- Доктор? Все опасаетесь?

- Не особенно. Привык-с. А вы всех подряд пистолетом пугаете?

- Нервничаю. Готова извиниться, - пробормотала Катрин. - Но не буду. Толку от моих извинений маловато, да и сама я проезжая, мимолетная, ненастоящая. Но если доведется говорить с людьми, облеченными властью, про здешний ужас непременно упомяну. Невыносимо стыдно для столицы. Даже для переломного исторического момента, очень стыдно. Полагаю, должны помочь людьми и деньгами.

- Практичная вы женщина, - восхитился доктор. - Слушайте, оставайтесь, а? Будете документацию вести, по вышестоящим инстанциям ездить. Сработаемся, потом я вас замуж позову.

- Предложение неожиданное, но лестное, - улыбнулась шпионка. - Увы, я уже очень семейная женщина, даже многодетная.

- Вот так всегда. Очень жаль.

Оставив веселого доктора в его аду, Катрин вышла во двор, вспомнила, что руки так и не помыла. Ладно, о батюшку вытерлись, тоже очистительная, отчасти богоугодная процедура. Следственная группа мрачно курила у автомобиля - возвращение из преисподней требовало паузы на отдых.

- Слушайте, а вы обе и по медицинской части, что ли? - поинтересовался анархист, предлагая папиросы. - Уж на диво хладнокровны.

- И по медицинской тоже, - согласилась Катрин. - Я как-то даже во вскрытии участвовала, но живо осознала, что то не мое призвание. Благодарю, я курить заканчиваю, семье обещала.