Грозные версты
(Днепропетровщина 1941-1944 гг.) - Суворов Рем Николаевич - Страница 37

Несмотря на недавнее увольнение из рядов Советской Армии по болезни и снятие с воинского учета, Николай Иванович первым делом пошел в военкомат. Затем утром 23 июня отправил телеграмму в Москву на имя наркома обороны и начальника Политического управления Советской Армии.

«Считаю своим долгом защищать Родину, — писал он. — Прошу назначить в действующую армию. Здоровье восстановил, семью устроил. Назначение телеграфируйте…»

И подпись — «Сташков».

Как солдат революции и верный сын партии, Николай Иванович стремился быть в первых рядах защитников Родины. Получив из Москвы отрицательный ответ, он явился в обком партии. «Мне 34 года, я полон сил, готов выполнить любое задание», — заявил он.

Сташкова хорошо знали в областной партийной и комсомольской организациях.

Начались горячие будни без сна и отдыха, когда он стал работать в обкоме КП(б)У. Вместо фронта он поехал в Криворожье по делам эвакуации промышленного оборудования и людей на восток. А когда враг подошел к Днепропетровщине, Николай Иванович стал секретарем Днепропетровского подпольного обкома партии.

Для борьбы в тылу врага областная партийная организация, руководствуясь решениями Центрального Комитета партии, создала сеть коммунистического подполья и партизанских отрядов.

Немецко-фашистские оккупанты, захватив к концу августа 1941 года Днепропетровск, стали огнем и мечом устанавливать свой «новый порядок». Начались массовые аресты коммунистов и всех советских патриотов. 13–15 октября гестаповцы и полицейские расстреляли в Днепропетровске 12 тысяч мирных жителей, зарыв их в противотанковом рву на окраине города. Такими зверскими мерами враг хотел запугать советских людей, поставить их на колени.

День ото дня росло и ширилось партизанское движение патриотов, возглавляемое и направляемое подпольным обкомом партии. Н. И. Сташков в октябре — ноябре 1941 года обошел пешком многие районы области и установил личный контакт с руководителями Павлоградского, Синельниковского и других подпольных горкомов и райкомов партии, а также с вожаками комсомольско-молодежных организаций. В ноябре он провел «лесную» партийную конференцию, на которой присутствовали коммунисты партизанских отрядов области. В январе и апреле 1942 года под руководством Николая Ивановича были проведены в Павлограде совещания секретарей подпольных горкомов и райкомов партии.

Рабочие Днепропетровска, Днепродзержинска, горняки Криворожья и Марганца, рабочие других промышленных центров саботировали все мероприятия фашистов. Так и не удалось им пустить в ход ни одного сколько-нибудь значительного завода. Оккупанты были вынуждены отправлять на ремонт в Германию подбитые пушки, танки, паровозы, автомашины. На железных дорогах все чаще происходили крушения.

ЦК КП(б)У для связи с Днепропетровским подпольным обкомом партии направил в тыл врага своих связных. Одна из них, Н. А. Сарана, рассказывала: «Незабываема была первая встреча с Н. И. Сташковым в Днепропетровске в мае 1942 года. Пришел он на явочную квартиру весь какой-то просветленный, широко улыбающийся. «Спасибо ЦК, — сказал он, — что нас не забывают, знают о нашей скромной работе, помогают».

На следующий день собрался актив Днепропетровской подпольной организации. «Тут я встретила замечательных соратников Н. И. Сташкова — секретаря горкома партии Георгия Савченко, Захара Демьянченко, Тихона Маслова, Луку Берестова, Игоря Клюева, Игоря Дементьева, Валентину Алексееву, — продолжает рассказ Н. А. Сарана. — Все они были молоды, излучали какую-то внутреннюю энергию, присущую настоящим бойцам».

Гестаповцы долго и упорно искали организаторов и руководителей советского подполья. Одному из провокаторов все же удалось в июне 1942 года проникнуть на «свадьбу» молодых подпольщиков Веры Хитько и Николая Токмакова, во время которой Н. И. Сташков провел нелегальное совещание активистов.

После «свадьбы» была арестована первая группа подпольщиков, а 8–9 июля — вторая, более значительная. Но гестаповцам никак не удавалось выследить Н. И. Сташкова. В начале июля он перебрался в Павлоград, где находился подпольный обком партии, и оттуда руководил движением.

28 июля 1942 года Николай Иванович Сташков пришел на павлоградский рынок, чтобы встретиться с нужными людьми. Здесь его выследил шпик. Завязалась перестрелка. Николай Иванович был ранен в бедро и руку и схвачен подоспевшими гестаповцами.

В Павлоград тут же примчался начальник СД (службы безопасности) штурмбанфюрер Мульде и под сильной охраной увез пленника в Днепропетровск, в 20-ю камеру гестаповской тюрьмы на улице Короленко. Здесь он узнал, что гитлеровцы не пощадили его 75-летнего отца, расстреляли его на глазах у жителей города.

Но и в тюрьме руководитель подпольщиков чувствовал себя ответственным за судьбы товарищей, всячески поддерживал и подбадривал их. Об этом, в частности, свидетельствует и публикуемая записка из тюрьмы.

В конце января 1943 года Сташков был казнен.

За подвиги во время Великой Отечественной войны Николаю Ивановичу Сташкову посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Одна из улиц города Днепропетровска названа именем славного секретаря подпольного обкома партии.

Жена героя Екатерина Степановна, дочь Алла и сын Валерий во время войны находились в эвакуации. После освобождения Днепропетровска Советской Армией они вернулись в родной город. Алла Николаевна окончила институт и ныне работает в Днепропетровске, а сын Валерий Николаевич живет в Москве.

Письма Н. И. Сташкова хранятся в партийном архиве Днепропетровского обкома партии.

ПИСЬМО И ЗАПИСКИ СЕКРЕТАРЯ ДНЕПРОПЕТРОВСКОГО ПОДПОЛЬНОГО ГОРКОМА КП(б)У Г. П. САВЧЕНКО

19 марта — 21 декабря 1942 г.

Письмо родным

Дорогие родители, сестричка Тина!

Если когда-либо встретимся, на что я, несмотря на усложненную обстановку, не теряю надежды, то расскажу побольше. А пока опишу вкратце, что было со мной за последние девять-десять месяцев. Этот период в моей жизни более богат событиями, чем все, вместе взятые, предыдущие годы. За это время пришлось перенести разное: начиная от боевого крещения и кончая концентрационными лагерями. Словом, повидал немало.

До августа с боями отступали на восток. Затем наше соединение окружили, и вот здесь началось. Плен. Лагерь. Побег. Несколько дней на свободе. Снова плен. Снова побег. И опять плен. На этот раз заключен в Бобруйскую крепость. Началось избиение палками, после которого около двух недель пролежал. Как только поправился, совершил побег. Решил идти в Днепропетровск, чтобы увидеть семью и продолжать бороться.

Какие причины толкают меня на это?

1) Я — коммунист. Не на словах, а прошедший большую коммунистическую школу. Партийный билет — это моя жизнь, а не ширма, которой можно в удобный момент прикрыться от житейской бури.

2) Вся моя прошлая жизнь заставляет принять именно это решение. Я рос, воспитывался и учился в годы Советской власти. Она вошла в мою кровь и плоть, и жизнь без или вне этой власти для меня немыслима. Все силы и старания я приложу к тому, чтобы над нашей страной и родным Днепропетровском развевалось красное знамя и моя земля была освобождена от этих горилл, бандитов, кровососов…

Какая ненависть кипит в груди! Ни один подлец и фашист, попавший ко мне в руки, не уйдет живым. Смерть гадам, которые осквернили нашу святую землю!

Если погибну, то знайте, что отдал все за освобождение Родины, умер за вас, мои дорогие.

Надеюсь, что «до свидания».

Крепко целую. Ваш сын и брат Юрий.

19 марта 1942 года.

Днепропетровск.

ЗАПИСКА ТЕТЕ — К. А. ШЕПИТЬКО

Спасибо за хлеб и особенно за белье, дорогая тетя. Мне жаль, что я причинил тебе и всем родным столько горя. Отсюда я, наверно, уже не выйду. Нас всех должны расстрелять сегодня или завтра. Знай, я ни о чем не жалею. Правда все равно будет на нашей стороне. Передай Клаве, чтобы воспитывала Галю честным, справедливым человеком. Тяжело ей будет без мужа, а дочке без отца. Пусть выходит замуж, если найдет друга по душе. Я отдаю жизнь за Родину. Прощайте.