Грозные версты
(Днепропетровщина 1941-1944 гг.) - Суворов Рем Николаевич - Страница 34

Зимой 1944 года седневцы провели удачный бой в селе Александродаре (сейчас Рахмановка), разгромили карателей в селах Николаевке и Софоново, уничтожив гебитскомиссара и начальника полевой жандармерии.

Разумеется, и партизаны несли потери: гибли в боях, попадали в руки карателей, подвергаясь зверским пыткам. Так погиб и командир отряда Георгий Седнев. Каратели зверски расправились с ним, потом спустили в прорубь под лед. Партизаны поклялись отомстить за своего любимого командира и под руководством Л. В. Ткачука с еще большей яростью громили оккупантов.

29 февраля партизанский отряд Седнева-Ткачука принимал участие в изгнании оккупантов из Широкого, которое в этот день и было освобождено, а партизаны соединились с передовыми частями Красной Армии.

В этот день, 29 февраля 1944 года, оккупанты были изгнаны из последнего райцентра Днепропетровской области. Вся Днепропетровщина вновь стала свободной советской землей.

Родина высоко оценила подвиг партизан и подпольщиков Днепропетровской области.

Николаю Ивановичу Сташкову 2 мая 1945 года присвоено звание Героя Советского Союза.

За героизм и мужество, проявленные в борьбе с врагом, 1113 партизан и подпольщиков, действовавших на Днепропетровщине, награждены орденами и медалями.

В областном центре на набережной воздвигнут памятник Н. И. Сташкову. О нем сняли кинофильм болгарские кинематографисты. Установлены памятники героям Амур-Нижнеднепровского, Кайдакского, Синельниковского, Криворожского, Никопольского подполья. Героев-подпольщиков и героев-партизан навечно зачисляют в трудовые коллективы. У героев — одна дата. Дата рождения. Они всегда в нашем строю.

Н. О. Сарана,

бывшая связная ЦК КП(б)У

Мы, группа связных Большой земли, в сопровождении армейского разводчика шли по полям Лозовского района на Харьковщине.

…Путь мой лежал на оккупированную врагом Днепропетровщину — к родному городу, где остались мать и сестра. Думалось, поход этот будет не таким трудным, ведь шла к своим. Однако понимала: в Днепропетровске встречу многих знакомых. Поэтому отправилась на задание без клички, под собственной фамилией и с подлинными документами. По легенде, в которую каждый должен был поверить, училась в Харькове в авиационном институте, эвакуироваться на восток не захотела. Возвращаюсь домой.

Эта встреча состоялась в конце мая 1942 года. Осторожный, хорошо знающий законы конспирации, секретарь обкома — настоящая фамилия его была Сташков Николай Иванович — долго расспрашивал, проверял документы, пока не убедился, что имеет дело с посланцем ЦК КП(б)У. «А тебе, случайно, не страшно было пробиваться через фронт?» — спросил тепло, по-отцовски. И мне вспомнилась прощальная встреча в Ворошиловграде с Д. С. Коротченко. Секретарь ЦК ласково разговаривал со мной, маленькой, худенькой, а потом спросил: «Не боишься?». Я чуть слышно от волнения ответила: «Боюсь, что не пошлете».

Николай Иванович жил в Павлограде, но почти постоянно находился в дороге — пешком обходил подпольные организации области, устанавливал связи с надежными людьми. Жил в большой нужде. К тому же у него обострилась старая болезнь — туберкулез. И хотя я его видела всегда подтянутым, бодрым, чувствовалось, что болезнь мучает его и эта бодрость — нелегко дается.

В Днепропетровск Сташкова привело то же, что и меня: отсутствие связи с подпольем города.

— Итак, договоримся, — сказал он, — побудешь здесь, пока сформируем подпольный горком партии. Будешь помогать мне. Потом вернешься на Большую землю и доложишь Центральному Комитету обо всем, что сделали.

В городе в то время действовало немало подпольных организаций, у которых не было единого руководства. Николай Иванович начал разыскивать руководителей организаций, интересовался их деятельностью. Познакомил он и меня с некоторыми работниками подполья, рассказал о трудностях, с которыми приходилось встречаться. Одновременно я много ходила, наблюдала жизнь в оккупированном городе, бывала на базарах, разговаривала с жителями. Надо было как можно подробнее рассказать в ЦК о жизни днепропетровцев, о зверствах, которые совершали гитлеровцы на советской земле. Часто, принарядившись, прогуливалась по улицам с сестрой, высматривала размещение вражеских военных объектов.

Особенно запомнилось мне совещание руководителей групп подпольщиков, состоявшееся в городе где-то в конце мая. В маленьком домике в Жоржинском переулке, где жила связная подпольного обкома, молодая красавица Валя Алексеева, собрались гости. Звучали песни, танцы, смех, и никто не подумал бы, что это секретарь подпольного обкома проводит совещание, которое важной страницей войдет в историю днепропетровского подполья.

Первое слово секретарь обкома предоставил мне. В комнате сидели коммунисты, которые почти год не давали покоя гитлеровцам, совершали диверсии, и я должна была передать им руководящие указания ЦК, советы, чем заниматься в оккупированном городе, так дальше жить. Откровенно говоря, смутилась. Но сразу вспомнился четырнадцатилетний Саша Козак, посланец киевских подпольщиков, которому удалось прорваться на Большую землю, выдержав пытки в гестапо, голод. Три месяца шел он в лютые морозы по оккупированной территории, разыскивая линию фронта, и принес-таки в ЦК КП(б)У ценные сведения. А я, двадцатилетняя?!

И мой голос окреп — спокойно стала рассказывать о первомайском приказе Верховного Главнокомандующего, излагать директивы, которые мне поручили передать. Подпольщиков взволновал рассказ, и они забросали меня вопросами о жизни на Большой земле, положении на фронте: «Как там Москва?», «Где именно проходит линия фронта?», «Достаточно ли оружия, танков, артиллерии у Красной Армии?».

Людей, долго не имевших достоверной информации, интересовало все. И я, как могла, отвечала на их вопросы. Потом говорили об организационных делах, необходимости координации действий в пределах города. На совещании был избран новый состав подпольного горкома партии. Секретарем его стал Г. П. Савченко — политрук Красной Армии, которому посчастливилось бежать из плена. После возвращения в родной город он установил связь с коммунистами и комсомольцами, начал создавать подпольные организации, группы, которые все шире развертывали свою деятельность.

Подпольные партийные и патриотические организации и группы, действовавшие на многих предприятиях, выпускали листовки, разоблачали фашистский режим, предательскую роль украинских буржуазных националистов, призывали советских людей вести беспощадную борьбу с врагом. Они срывали планы гитлеровцев по восстановлению промышленных объектов, выполняя установки Родины: ни одной тонны сырья, металла не дать фашистам. Совершали смелые диверсии — взрывали склады с боеприпасами, горючим, организовывали аварии на транспорте и т. д.

Посчастливилось мне встретиться со многими подпольщиками. Познакомилась, в частности, с Лукой Берестовым, который до войны был инженером котельного завода. Подпольщики помогли ему стать директором завода, изготовлявшего оборудование для пищевой промышленности. Директорствовал он своеобразно: объединил вокруг себя надежных рабочих, организовывал вместе с ними экономические диверсии, срывал планы оккупантов. Но, конечно, действия свои старательно маскировал.

Большое впечатление произвел на меня и Александр Кравченко — мужественный, смелый коммунист. Он свободно владел немецким и английским языками. Фашисты назначили его главным механиком паровозоремонтного завода и поселили на территории предприятия, по городу разрешали ходить под надзором. Но это не мешало Кравченко совершать диверсии. В тот вечер, когда мы познакомились, его ребята повредили что-то в мартене, металл поднялся, заливая все вокруг. Тогда же им удалось взорвать электростанцию.

Выполнив задание, я должна была возвратиться на Большую землю. Распрощалась с товарищами. По дороге наведалась в Павлоград, еще раз встретилась со Сташковым — хотела убедиться, что он в безопасности. Как будто все было хорошо. Через полтора месяца добралась до Саратова — там находился тогда ЦК КП(б)У. Доложила о героических действиях днепропетровского подполья, не ведая, что Николай Сташков, Георгий Савченко, Александр Кравченко, Лука Берестов и многие другие уже были схвачены гестапо. Бесконечные допросы, жесточайшие пытки, обещания сохранить жизнь ценой предательства не сломили мужественных подпольщиков.