Поворот в рассказе - Чейз Джеймс Хедли - Страница 4

Я начал переодеваться к ужину. Бродя по просторной комнате и раскидывая по полу одежду, я прокручивал в мозгу трагедию женитьбы Джорджа.

Для меня было вполне очевидно, что он питал отвращение к Майре. А она явно жаждала выйти замуж за какую-нибудь знаменитость, но не было и речи о каком-либо истинном чувстве к нему. Это был неприятнейший брак по расчету.

Раздался стук в дверь, и вошел Джордж. Он сел на кровать. Я видел, что он изрядно на взводе, но, когда он внимательно посмотрел на меня, его лицо было серьезным.

— Что вы о ней подумали? — спросил он напрямик.

Это был тот самый вопрос, которого я от него никак не ожидал. Мне было неприятно из-за того, что он принуждает меня солгать, ведь он должен знать, что я не могу сказать ему правду.

Он увидел мое колебание.

— Скажите. Валяйте начистоту. Вы — единственный здесь, кто соответствует моему уровню. Поэтому говорите.

— Боюсь, что вы не очень-то счастливы, — промолвил я. — Простите, Джордж.

— О Господи! Вам нечего извиняться передо мной. Я же сам навлек на себя все это, ведь так? Я знал, что делаю. Да, я негодяй. Я продался этой женщине за кучу долларов, которой она владеет. Вы понимаете это, не так ли?

Я закурил сигарету и подошел к окну.

— Я должен вам сообщить, что ходят слухи, будто ваша фирма — «Хемингуэй, Сойер и Кэртис» — терпит бедствие.

Джордж взглянул на меня в упор.

— Так вы это знаете? — спросил он. Его лицо сильно побледнело. — Кто еще знает?

— Это пока не стало всеобщим достоянием. Но боюсь, что скоро станет.

— Вы считаете меня негодяем, не так ли? — сказал он. — Вы думаете, что я женюсь на этой девушке ради спасения своей собственной шкуры. Ну, вы ошибаетесь. Я стараюсь спасти всех тех мелких людишек, которые вложили свои деньги в нефтяные месторождения, потому что я им говорил, какое это верное дело. Я и вправду думал, что все будет хорошо. Мы все так думали. Мы предпочли участие мелких вкладчиков и отмахнулись от крупных спекулянтов. Это была мечта маленького человека. Это была моя идея, и я несу за нее ответственность. Я был тем дураком, который вознес эту идею до облаков. Моим партнерам было на это наплевать, они искали, куда вложить деньги. Я им сказал: «Дадим шанс маленькому человеку». И вот скважины иссякли.

Я подошел к нему и сел рядом.

— Как собирается поступить со всем этим Майра?

— Ей нужен ее фунт мяса. Она выдаст мне достаточно средств, чтобы расплатиться с акционерами, если… — Он встал и начал ходить по комнате.

— Ну, продолжайте. Если… что?

— На следующей неделе в Майами состоятся большие гонки. Приз получит тот, кто покажет на дистанции наивысшую скорость. Не надо будет обгонять соперника, я просто должен побить свой собственный рекорд. Она говорит, что если я этого добьюсь, то получу гроши.

— Почему вы стали снова пить? — спросил я.

— Мне так страшно, что я должен напиваться. Я ненавижу этот дом и все, что в нем, я ненавижу звук ее голоса и ее смех. Если я не напьюсь, я тресну.

— Сожалею об этом, Джордж, — сказал я. — Не смогу ли я чем-нибудь помочь?

Он сделал маленькую гримасу.

— Да, сможете. Боюсь, что это будет неприятная работа. Видите ли, я не доверяю Майре. Я хочу изложить уговор на бумаге. Мне хочется, чтобы вы сыграли роль свидетеля и последили за тем, чтобы в случае несчастья она выполнили обещанное.

— Не говорите так. Не будет никакого несчастья. Кроме того, что все рухнет, если вы не выиграете гонку.

Он насупился:

— Ну, собственно говоря, она получит большое наслаждение, если я буду убит. Видите ли, ей будет очень приятно, если она станет вдовой победителя гонок, и она вполне готова уплатить за это.

Что я мог сказать? Все это дело с самого начала было фантастическим, а теперь ускоренным темпом превращалось в кошмар.

Он был вполне прав насчет мрачной недели. Майра, казалось, находила меня забавным. Она принимала особые меры, чтобы держать меня подальше от Джорджа. За всю неделю мы не урвали на рыбалку ни одного дня. Я по возможности находил убежище в своей комнате под тем предлогом, что навожу лоск на последнюю главу моей книги.

Разговоры были целиком посвящены предстоящим гонкам. Джордж был редко трезвым и общался с толпой, как будто не имел на уме никаких тайных замыслов. Мы с Майрой никогда не оставались наедине, а остальная компания, видимо, не находила в этом ничего странного. Майра получала свою долю восхищения в качестве жены Джорджа, а я видел, как она стремилась всегда быть в центре внимания.

В течение недели у меня были самые благоприятные возможности наблюдать за ней, и я пришел к выводу, что она была чрезвычайно опасной женщиной. Иногда я ловил ее на том, что она пристально наблюдает за Джорджем. Я видел тщательно скрываемую ненависть в ее глазах, и это вызывало мое крайнее беспокойство.

В воскресенье перед гонками Джордж попросил меня прийти в библиотеку.

— Я набросал, кое-что. Хочу, чтобы вы просмотрели это и засвидетельствовали ее подпись.

Мы прошли в библиотеку. Майра сидела в кресле. Она улыбнулась мне, когда я вошел.

— Итак, Джордж посвятил вас в наш маленький секрет, — сказала она. При этом глаза ее сверкали, как у тигрицы. — Что вы думаете о нем? Не думаете ли вы, что ужасно мило жениться на девушке ради денег?

— Конечно, миссис Хемингуэй, — ответил я спокойно, — в этом есть и другая сторона. Я, полагаю, что и для вас тут имеется некая выгода.

Она рассмеялась:

— Ну, разумеется, я всегда снимаю сливки со сделок. Я не так глупа, как вы думаете.

Джордж резко сказал:

— Давайте покончим с этим и присоединимся к прочей публике.

Она пожала плечами:

— Бедный малютка Джордж. Его так заботит спасенье каких-то глупых вкладчиков.

Джордж протянул мне листок бумаги. Там было всего несколько слов:

«Я обещаю уплатить сумму в один миллион долларов моему мужу, если он выиграет приз „Морган голден род“. Если он погибнет в результате несчастного случая во время гонок, я уплачу указанную сумму фирме „Хемингуэй, Сойер и Кэртис“. Мой чек будет вручен немедленно после победы на гонках».

Я взглянул на нее.

— Вы это видели? — спросил я.

Она рассмеялась.

— Дорогой мой, я набросала это сама. Вы удовлетворены? Вот и дайте это мне. Я подпишу.

Я перечитал обязательство и, не найдя никакого изъяна, протянул документ ей, и она его подписала. Я засвидетельствовал ее подпись и хотел отдать бумагу Джорджу.

Он покачал головой.

— Держите это у себя, так надежней.

Она взглянула на него с язвительной улыбкой:

— Удались, Джордж. Мне нужно несколько минут поговорить с мистером Арденом.

Когда он оставил нас вдвоем, она закурила сигарету и встала. Без сомнения, она была очень красива.

— Вы, должно быть, считаете мое поведение очень странным, — сказала она.

— Все это дело настолько необычно, что я предпочел бы его не обсуждать, — ответил я резко.

— Джордж боится, не правда ли? — уверенно продолжала она. — Никто, кроме вас и меня, об этом не знает. Он ужасно боится. Я наблюдаю за ним в течение нескольких недель. На последних гонках он едва не погиб, потому что у него сдали нервы. Я не думаю, что он победит на этих гонках. А вы?

Я посмотрел ей в лицо:

— Вы думаете, что он разобьется? Вы это хотели сказать?

Она пожала плечами:

— Я этого не говорю. Я сказала: не думаю, что он победит.

— Он что-нибудь значит для вас?

Ее глаза сверкнули.

— Почему вы об этом спрашиваете? Он вам что-нибудь говорил?

— Если он действительно что-то для вас значит, почему бы вам не дать ему деньги и не сказать, что вы против его участия в гонках.

— Вы что, с ума сошли? — Она разразилась смехом. — Подумайте о возбуждении, которое я намерена пережить. Я ставлю на кон миллион долларов. Я буду наблюдать за каждым ярдом гонок. Подумайте о Джордже, окаменевшем от страха, понимающем, что если он не победит, то разорятся сотни его мелких сосунков. Предположим, его обгонят другие. Подумайте, как он будет себя чувствовать при этом. Или, предположим, он поймет, что просто не сможет победить, тогда его единственный выход — убить себя. Боже мой! Какая сенсация! Ценит ли он своих маленьких сосунков больше, чем собственную жизнь? — В ее глазах мелькнуло безумие. — Мне наплевать, сколько мне это будет стоить. Я не отдам эти гонки ни за что на свете.