13 кофейных историй (СИ) - Ролдугина Софья Валерьевна - Страница 106

А сегодня - горячим шоколадом. Котелок подвешен высоко, и рыжий огонь до него не достает; тягучий напиток не булькает, закипая, а томится на сильном жару.

- Замёерзла?

Леди Милдред - в плотном, жёстком платье из багряной шерсти, которое весит, кажется, как целая карета. Ворот его глухой, а юбки старомодно длинны. На плечо падает одна-единственная прядь, выбившаяся из гладкой "анцианской раковины" на затылке. На правой руке у бабушки скромно поблескивает кольцо - роза из чернёного серебра.

Зябко переступаю с ноги на ногу. Детское домашнее платье мне, взрослой женщине, коротко и узко.

- Да. Можно? - киваю на котелок с шоколадом.

Ковш медный, а ручка у него из красного дерева, как у моей любимой турки в "Старом гнезде". Чашка - фарфоровая, тонкая, белая; снаружи она расписана голубым и золотым. Шоколад не льётся из ковша - тягуче перетекает бархатно-коричневым языком.

На вкус - горьковато-пряный. Милдред любит добавлять в напитки перец и мускатный орех. Но сейчас это сочетание отчего-то меня не греет.

- Мир - бесконечная зимняя ночь, Гинни, - задумчиво произносит она. - Те, кого мы любим и кто любит нас - дар тепла и света. Без них жизнь становится борьбою и мукой... Но те, кто никогда не знал тепла и света, страдают без них куда меньше тех, кто знал, но утратил...

Заставляю себя улыбнуться.

- Со временем к морозу привыкаешь и перестаешь ощущать его укусы. А глаза начинают видеть в темноте.

Милдред качает головой. Зыбкие тени колеблются.

- Самообман, Гинни. Не мороз перестает кусать тебя - нет, это ты немеешь, а онемение - первый знак смерти. Глаза начинают видеть в темноте, верно; однако цветов они не различают. Мир становится унылым и тусклым.

- И что же делать? - раздраженно отставляю чашку - слишком резко, и горячий шоколад выплескивается мне на пальцы. - Ох...

- Конечно, искать другой источник тепла и света, Гинни. Сначала тебе покажется, что ты предаёшь память о своих близких самой любовью к другим людям; но потом осознаёшь, что эти другие нуждаются в тебе не менее, чем ты в них.

- Ты говоришь о Дугласе Шилдсе? - Голос мой звенит от волнения.

Она улыбается. Я не вижу, но чувствую.

- Нет, Гинни. О тебе.

Эллис придержал свою лошадь и с интересом развернулся ко мне.

- Итак, Виржиния. А теперь поведайте мне, что это за люди - Пауэллы? Что в них необычного? Материалы из архива в Бромли придут только завтра, а сейчас я целиком и полностью зависим от вас.

На сей раз Эвани осталась дома; Пауэллы - старинные друзья Эверсанов, и рядом с ними можно оставить некоторые светские условности, вроде компаньонки или подруги. Детектив только обрадовался такому повороту. Да и Эвани, кажется, была счастлива, что может выгадать несколько часов и провести их за непринужденной беседой с Оуэном.

А я тоже наслаждалась прогулкой, несмотря на то, что спина уже начала побаливать от напряжения. Шелестели бумажно выгоревшие на исходе лета высокие травы; сухо трещали цикады, выводя бесконечную свою песню; темнела вдалеке громада леса - дуб, вяз, граб, ясень... Поговаривали, что хоть Бромли и подобрался уже совсем близко, дикие звери ещё не перевелись в округе, и встречались тут не только зайцы и косули, но даже и лисы, и волки, а особенно невезучий путник мог столкнуться и с медведем.

Впрочем, как показали последние дни, в здешних местах водились хищники и пострашнее.

- Что необычного? - с некоторым трудом вернулась я из сумрачных мыслей к действительности. - Пожалуй, что и ничего. Обыкновенная семья. Эрик Пауэлл - сын древнего рода. Титул и земли первый барон Пауэлл получил за сражение при замке Рок, когда спас жизнь Георгу Второму Счастливчику. С тех пор, правда, Пауэллы не воевали. Что же до Черити, то её отец - богатый промышленник, и ныне здравствующий, к слову. Девичья фамилия у нее Дэвис, приданное к свадьбе давали очень щедрое. Брак был совершен по уговору, однако вскоре супруги с удивлением обнаружили, что "терпеть" друг друга им вовсе не нужно - они, оказывается, успели влюбиться, взаимно и накрепко. Черити до сих пор обожает своего "драгоценного Эрика", хоть он и облысел, а он и рад бы носить супругу на руках, да вот беда - она после рождения трёх сыновей изрядно пополнела, - улыбнулась я, вспомнив забавную пару.

Эллис расхохотался от души:

- А вы говорите - "ничего необычного"! Виржиния, да такая любовь, пронесённая через годы - это самое настоящее чудо, без преувеличения! Ну, скоро я смогу наблюдать его воочию. Долго ли ещё до особняка Пауэллов?

- Обогнём холм, проедем по Дубовой аллее и как раз окажемся у порога. Пауэллы живут весьма скромно. Для баронов, разумеется. Поместье у них обширное, но ничем не огороженное и нисколько не облагороженное - дубы растут, дикие нарциссы по весне, трава по пояс... Впрочем, вы сами увидите, и уже очень скоро.

Как ни готовила я себя к встрече с Пауэллами, но, как обычно с ними и бывало, всё пошло не по плану.

Когда мы проезжали мимо густых зарослей шиповника, послышалось негромкое пение. Не знай я Черити так хорошо, то так и поехала бы дальше. Но...

- Эллис, будьте любезны, помогите мне спешиться. Я познакомлю вас с баронессой Пауэлл.

Детектив скептически выгнул брови, но возражать не стал и любезно исполнил мою просьбу. Закрепив шлейф амазонки, я привязала повод к молодому дубку и решительно направилась вглубь зарослей по еле заметной тропке. Колючие ветви шиповника цеплялись за ткань, точно не хотели пускать меня дальше, но когда это мелкие неприятности могли переломить упрямство Валтеров?

Пение подозрительно стихло.

- Черити, дорогая! - окликнула я негромко, и спустя всего мгновение окрестности огласились радостным:

- Гинни, малютка!

Черити сложно было перепутать с кем-то - только она говорила, как девочка десяти лет, таким же чистым, дрожащим и тоненьким голоском.

- Гинни! - Кусты шиповника опасно заколебались, отмечая путь маленькой баронессы. - Как же я соскучилась, деточка! Дай-ка, я тебя обниму! - и из шиповниковой арки вынырнула немолодая уже, полненькая женщина на две головы ниже меня.

Она носила странный костюм, какой обычно надевают садовники, только из более плотной ткани. Голова у Черити была завязана ярким платком, на манер гипси. За спиной у баронессы мотался ивовый короб, в котором ворохом лежали ароматные лепестки.

- Ах, милая! - Она стиснула меня в самых сердечных объятиях, уткнувшись носом куда-то в подмышку. - Давно же ты нас не навещала, совсем забросила стариков! А как похорошела-то, как похорошела - чисто фея!

- А вы ничуть не изменились, Черити. - Я обняла ее в ответ. - Кажется, время обходит вас стороной... Я тоже скучала. Как поживает Эрик?

- Чудесно! - Черити запрокинула лицо и счастливо рассмеялась, жмуря желтоватые, словно у кошки, глаза. - Всё так же охоч до моих домашних настоек. Я как раз собираю шиповник - замечательный из него ликёр получается, честное слово! Кстати, а ты сама не хочешь опрокинуть рюмочку-другую? Моего фирменного? - и она задорно подмигнула.

- Почему бы и нет? - легко согласилась я, чувствуя себя вернувшейся в детство. Только тогда маленькой Гинни предлагали карамель, а вот Милдред... Впрочем, не время вспоминать о бабушке. - Ох, Черити, чуть не забыла. Помните, нынче весною я писала вам о парикмахере-убийце и о детективе, спасшем мне жизнь? - Черити кивнула, все так же улыбаясь, но глаза у неё стали серьёзными. - Так вот, счастлива представить вам мистера Норманна, - и я указала рукою на Эллиса.

Тот не сплоховал - в кои-то веки! - и согнулся в почтительном поклоне.

- Польщён знакомством с вами, леди, - произнес Эллис бархатным голосом. В глазах у него плясало лукавство. - И не сочтите за наглость, но упоминание фирменной настойки очень и очень меня заинтересовало. Вы же знаете, какие мы, столичные "гуси", - закончил он с непередаваемой иронией.