Кровь и туман (СИ) - "nastiel" - Страница 54

– Чувак, ты лучший! – благодарно присвистывает Бен.

Карта выполнена идеально. Без смазанных черт, без неровных штрихов. Ни один цвет, в который окрашены объекты, не выходит за его грани.

– Ты что, заставляешь Даню делать за тебя домашку? – уточняю я, не забывая о возмущённых нотках в голосе.

Бен, не отвлекаясь от разглядывания карты, пожимает плечами. Даня, тем временем, достаёт из рюкзака ещё один такой же рулон.

– А это для тебя, – произносит он, улыбаясь немного виновато. – Я подумал, что тебе сейчас не до этого.

Не знаю, как, но Дане удалось начертить одинаковые карты двумя разными почерками.

Мне стоило бы остаться гордой, – (и в итоге получить от Юрия Геннадьевича “неуд” за невыполненное задание), – но чем дольше я разглядываю Данину работу, тем сильнее начинаю убеждать себя в том, что та уже выполнена, и хуже точно не станет, если я приму её.

Ведь не зря же Даня сидел за столом, сгорбившись, чёрт знает сколько часов подряд?

– Ты и правда лучший, – соглашаюсь я, не в состоянии скрыть восторг.

Даня скромно улыбается и дёргает лямку рюкзака в быстром, нервном жесте.

– Ладно вам, мне не сложно, – отвечает он. А когда Бен, сияющий и предвкушающий хорошую оценку, чуть отдаляется от нас, уходя вперёд, полушёпотом добавляет, глядя точно мне в глаза: – Спасибо, что была с Ваней вчера. Я… – Даня трёт лоб. Краем глаза я замечаю остановившегося и внимательно нас разглядывающего Власа. – Я ночевал у Амелии, звонков не слышал. – Даня сильно хмурится. – Скажи мне честно, я плохой брат?

– Ну что ты, – я качаю головой. – Ты ведь не знал.

Даню такой ответ явно не устраивает. Возможно, ему было бы легче, если бы я сейчас в чём-нибудь его обвинила, но как я могу, если к тому, что случилось вчера вечером между Леной и Ваней, никто не был подготовлен?

– Я должен был, наверное, почувствовать, или что-то типа того, – Даня так сильно кусает губы в паузах между предложениями, что я начинаю не на шутку волноваться за его состояние. – Это разве не фишка близнецов?

– Понятия не имею. Но то, что ты так себя мучаешь, делу явно не помогает.

Даня кивает, но, скорее, на автомате, нежели действительно в качестве согласия на сказанное мною. И тогда я тянусь, чтобы крепко обнять его за шею.

– У тебя будет ещё уйма времени, чтобы быть рядом с Ваней в нужные для него мгновения, – тихо сообщаю я ему на ухо. – Так что не переживай о том, что уже случилось.

Взгляд скользит по продолжающему стоять неподалёку Власу. Я вижу, что он напряжён, и, кажется, пытается подслушать наш разговор, даже несмотря на обратившегося к нему миротворца.

“Не переживай о том, что уже случилось” , – говорю я Дане, чтобы ему стало легче.

“Прошлые ошибки – это то, что будет преследовать тебя до конца твоих дней” , – говорю я себе, чем делаю только хуже

Как это вообще работает?

***

Юрий Геннадьевич словно сошёл с худших анекдотов про студентов и преподавателей, которых те ненавидят. Одним своим видом лысоватый худой мужчина в круглых очках и по форме, которая болтается на нём мешком, вызывает у меня раздражение на клеточном уровне. А стоит ему только рот открыть – так вообще трясти начинает.

– Передаём, начиная с задних парт, свои карты мне на стол, – у Юрия Геннадьевича скрипучий, как старые дверные петли, голос. – Я проверю их, пока вы будете писать проверочную работу по основным элементам содержания карт.

Мысленно я переворачиваю стол и в панике выбегаю из кабинета, но фактически я лишь тяжело вздыхаю и гляжу на Бена по левую руку. Его потерянное выражение лица даёт мне немного успокоиться.

– Кое-кто, я так понимаю, не готовился? – спрашивает Лейла, склоняясь к столу, чтобы переманить внимание Бена, сидящего между нами, на себя.

Волосы Лейлы, заплетённые в толстую причудливую косу, спадают с плеча на столешницу. Я не могу долго смотреть ей в глаза: её полупрозрачные радужки вызывают у меня смешанные ощущения. Они напоминают мне чистые глади озёр и противных рыб-стекляшек одновременно. Это сбивает с толку.

– Это что, так очевидно? – уточняет Бен, поворачивая голову в её сторону. – Я слишком обильно потею?

– От твоего дёрганья ногой шатается парта.

Бен успокаивается, правда тут же находит замену в том, чтобы стучать пальцами по столу.

– Почему это вообще так тебя беспокоит? – спрашиваю я.

– Потому что военная топография – профильный предмет, – за Бена отвечает Лейла, и произносит это она таким тоном, что я сразу начинаю жалеть о проявленном любопытстве. – И Юрий Геннадьевич может передать результаты проверочной Антону, чтобы он взял их во внимание на экзамене. И если тебе уже всё равно, то нам – нет.

Я одариваю Лейлу прищуренным взглядом, на который она отвечает улыбкой, вызывающей у меня желание перегнуться через Бена и вмазать ей по лицу.

Кстати, о Бене. Это что за самодовольное выражение у него на физиономии?

– Лучше бы в конспекты заглянул, пока есть возможность повторить, – говорю я.

Но Бен не успевает и руку к тетради протянуть, когда Юрий Геннадьевич громко сообщает:

– Убрать с парт всё, кроме ручек, линеек и карандашей.

Вскоре перед нами с лёгкой руки Юрия Геннадьевича оказываются листы с заданиями. У каждого свой вариант – это мы с Беном понимаем, когда быстро глядим на листы друг друга.

– Мне конец, – шепчет Бен, пока Юрий Геннадьевич в последний раз обходит кабинет, внимательно исследуя своих учеников на предмет первых попыток списывания.

– Не тебе одному, – отвечаю я, пробегая глазами по заданиям.

Из всего я смогу ответить лишь на пятую часть. Кое-что, возможно, сумею поставить наугад. А всё остальное – полный провал.

Юрий Геннадьевич занимает место за учительским столом и приступает к проверке карт. Все защитники вокруг, включая даже Бена, который ещё секунду назад, округлив глаза, пялился в лист с заданиями как баран на новые ворота, начинают что-то лихорадочно писать. Я же подпираю подбородок кулаком, принимаюсь выводить на полях бумаги ничего не значащие узоры и раздумывать о том, не сымитировать ли обморок, чтобы получить уважительную причину не сдавать работу.

– Ты планируешь хоть что-то делать? – шёпотом спрашивает Бен спустя некоторое время.

– Я делаю, – отвечаю я, не отрывая взгляда от круглых линий, оставленных синей ручкой. – Видишь, рисую.

Бен выхватывает у меня ручку и чиркает что-то в первом задании.

– Этот вариант правильный, – поясняет он под мой вопрошающий взгляд.

– Спасибо, но я не просила…

– Вторая парта! – разносится предупреждение на весь кабинет. Бен вжимает голову в плечи и утыкается в свой листок. У меня вспыхивают щёки. – Первое и последнее предупреждение.

Едва я решаю, что Бен прав и пора бы мне хотя бы попытаться немного поразмыслить над заданиями, как в кармане джинсов раздаётся жужжание. Я быстро достаю телефон и, не глядя, сбрасываю вызов. Ставлю беззвучный режим. Поднимаю глаза на Юрия Геннадьевича, но в этот раз, похоже, пронесло. Любопытство берёт верх, и я решаю проверить, кто же это всё-таки был, но не успеваю – звонок повторяется. Уже секунду спустя сбрасывается и повторяется ещё раз. Я не понимаю, что происходит, но меня пугает то, что абонент – Лия.

Меня бросает в жар.

Я едва ли думаю о последствиях, когда вскакиваю с места и вылетаю из кабинета, готовая принять следующий звонок сразу, как только он поступит.

Так и выходит, стоит мне только захлопнуть за своей спиной дверь кабинета.

– Слава, – шепчет Лия в динамик.

– Что случилось? – спрашиваю я.

– Что-то происходит… Что-то странное. Первый этаж весь в дыму, и сильно пахнет гарью. Мне кажется, где-то пожар, но я не уверена…

Предложение обрывается, хотя по интонации ясно, что Лия ещё не закончила. Я вздрагиваю, как если бы за шиворот попали холодные капли дождя.

– Лия? – зову я, когда на другом конце провода паузу держат слишком долго. – Лия, ты здесь?

– Да, – шёпот становится совсем тихим, мне его почти не разобрать.