Кровь и туман (СИ) - "nastiel" - Страница 103

– Ты слышишь?

Один указательный палец он поднимает в воздух, другой прикладывает к губам. Мы оба превращаемся в слух. Я понимаю, о чём он говорит, по едва различимому глухому звуку, который исчезает так же быстро, как появляется. Нет, не могло мне показаться… Кто-то точно… Вот оно!

– Кто-то мычит? – неуверенно спрашиваю я.

– Похоже на то…

Влас поднимается с места, и мы проходим по периметру помещения, прислушиваясь. Он первым находит источник странного звука, который оказывается за стеной. Чтобы быть уверенным на все сто, Влас несколько раз стучит по штукатурке.

– Там пусто, – он глядит на меня. – Полое место. Как туда добраться?

Стена явно должна быть очень тонкой. Я закатываю рукава, прикидывая, с какой силой нужно будет ударить. Замахиваюсь правой рукой, но так и не совершаю задуманное: Влас хватает меня за кисть, останавливая.

– Без пальцев останешься, – излишне спокойно произносит он, будто ему и вовсе всё равно.

Однако позволяет вернуть руку, только когда чувствует, что мои мышцы расслабляются.

– Есть другой способ? – спрашиваю я.

Влас кусает губу. Оглядывает помещение в поисках хоть чего-то, что поможет, и я следую его примеру. Скамейки привинчены к полу металлическими частями. Кафедра слишком огромна, её будет не повернуть. Остаётся только…

– Тебе не понравится, но я, кажется, его нашла.

Иду к стене с пустыми руками, возвращаюсь уже с крестом, который, к моему удивлению, не был закреплён на стене абсолютно ничем. Влас смотрит на деревянный крест у меня в руках со смесью сомнения и недоверия.

– Я атеистка, – говорю я. – Но если это обидит твои чувства верующего, то…

– Значит, теперь ты заботишься о моих чувствах? – язвительно спрашивает Влас. – Бей уже, мне всё равно.

Я игнорирую его замечание, но оно встаёт комом в горле. Вымещать эмоции на стене – не лучшая идея, но кто я такая, чтобы противиться животным инстинктам, а потому бью её краем креста с особым остервенением.

Удар, второй, третий, больше и больше, сильнее и сильнее.

Маленькое пробивное отверстие превращается в сквозной провал, в который легко можно просунуть голову.

– Вижу! – оповещает Влас.

Но я не перестаю бить, пока провал не становится достаточно большим. И когда пелена спадает с глаз, а пыль оседает, я вижу тоже.

Гло. Теперь понятно, почему мычание, а не различимая просьба о помощи.

Я доламываю полый остаток стены и отбрасываю крест прочь. Влас вытаскивает Гло из-за стены, придерживает, помогает держаться на ногах. Кажется, сирена в порядке, только очень напугана.

Мои ладони саднит. Я умудрилась всадить несколько заноз в пальцы.

– Вот чёрт, – ругаюсь вслух.

– Что такое? – уточняет Влас.

– Ничего, просто небольшая заноза, – я растираю ладони. – Ерунда. – Фаланга на указательном пальце припухла. Интересно, клятва сама справится с тем, чтобы вытащить щепку у меня из-под кожи? – Что-то мне подсказывает, что нам предстоит найти всех членов нашей горе-команды именно таким способом. Один есть – осталось ещё трое.

Смотрю на Гло. Она облизывает пересохшие губы, стирает пыль с лица. Отстраняется от Власа, но пока, видимо, не уверена, что сможет стоять ровно, а потому одной рукой упирается в стену, а второй делает жест: касается кончиками пальцев подбородка, затем медленно отводит их вперёд от лица.

Я знаю, что это значит. Точнее, только это я и знаю из языка жестов.

– Она говорит “спасибо”, – поясняю я Власу.

Но он не выглядит озадаченным. Наверняка и без меня это прекрасно знает.

Одолеваемая неловкостью, я в очередной раз оглядываюсь. Нужно идти дальше, но куда? Помещение церкви не содержит дверей. Единственный выход отсюда – тот, откуда появилась я, но там может быть водный поток. Больше ничего… Ничего, кроме дыры в стене, которую мы проделали.

– Кажется, нам нужно обратно, – произношу я то, чего от меня явно не ожидают услышать.

– Обратно? – переспрашивает Влас.

Косится на Гло. Он знает, она не сможет.

– Ага, – киваю на дыру в стене. – Туда. Выход там.

– Уверена?

– Нет. Но попробовать стоит.

Уговорить Гло вернуться за стену оказывается невероятно сложным делом. Она глухонемая, а я, как и всё-таки Влас, оказываемся полными профанами, когда дело касается языка жестов. Приходится показать Гло на собственном примере, что это – необходимая мера.

Лезу первая. Хорошо, что у меня нет клаустрофобии. Места за стеной не больше площади кладовки у нас в квартире, и как только я думаю об этом, ступая обеими ногами на покрытый пылью и кусками штукатурки и камня пол, появляется свет, которого раньше не было. Я запрокидываю голову и вижу лампочку. Свет мерцает. Я протягиваю руку, достаю до лампочки и легко стучу ногтем по стеклу.

– Слав, поможешь?

Влас передаёт мне дрожащую Гло. Мне неловко от того, что из-за меня ей снова приходится испытывать страх, поэтому я держу её даже тогда, когда она встаёт рядом и больше в этом не нуждается.

Последним лезет Влас. Я удивляюсь, что мы вообще помещаемся здесь, и нам даже нет необходимости забираться друг другу на плечи. В какой-то момент кажется, что место за стеной увеличилось в размерах.

– Что теперь? – спрашивает Влас.

Они с Гло глядят на меня, а у меня нет ответов – только предположения. Молча, я хватаюсь за висящую металлическую цепочку, служащую переключателем света лампочки, и дёргаю вниз.

Свет выключается.

Причём везде. Даже тот, что должен был поступать сквозь дыру в стене – и его нет. Мы в абсолютной темноте, такой, что я не вижу ни свои ноги, хоть и опускаю голову, ни Гло, ни Власа. Не удивлюсь, если я включу сейчас свет, а они пропадут.

Всё же рискую. Снова дёргаю за цепочку, снова раздаётся короткий щелчок. Гло и Влас на месте; я выдыхаю. А вот всё остальное меняется. Мы больше не в стене, а на открытом воздухе. Я опускаю руку, ведь больше нечего переключать – теперь над нашими головами светит солнце.

– Кто-нибудь знает, где мы? – спрашиваю я, вертясь на месте.

Вокруг не горы, но явные возвышенности, только они; из них, цветных, в основном фиолетовых, оранжевых и жёлтых, состоит весь ландшафт, который виден на горизонте.

– Я знаю, – подаёт голос Влас. – И Гло тоже.

Гляжу на сирену. Её глаза широко распахнуты, на губах играет странная улыбка, а рука, лежащая на груди, легко дрожит.

– Имитация Проклятых земель, – объясняет Влас. – Это родина сирен и нимф, поэтому, полагаю, именно здесь мы и найдём Филиру.

– Отлично. Интересно, сколько идти придётся?

– В Волшебных землях время имеет другой ход, – говорит Влас. Вся его манера, тон голоса и то, как он выпячивает челюсть, говорят: “Предательница!”. – Самого понятия времени здесь не существует в принципе. Иллюзии здесь создаются внутри разума и за его пределами, и всё происходящее может тянуться одновременно и лишь мгновение, и целые десятки лет.

Страшновато. И странновато, конечно, но больше это наводит именно ужас.

Идём недолго, на моё счастье. Филиру находим у ручья. Абсолютно голая, она сидит на его берегу и вплетает в волосы влажные водоросли причудливых цветов. Завидев нас, подскакивает на ноги, радостно хлопает в ладоши. Не переставая трещит о том, что невероятно соскучилась по дому, и о том, как её душа сейчас отдыхает.

Влас отдаёт Филире свой плащ, а ещё напоминает о настоящей географии нашего местоположения. И Филира всё понимает, хотя и выглядит теперь не такой безмятежной.

Ещё одна с нами. Куда идти дальше? Проходом в следующую локацию, где скрыт наш товарищ, может быть что угодно…

– Что-нибудь странное видите? – спрашиваю я.

– Всё, – отвечает Влас.

– Нет. Что-то особенно странное. Ты поймёшь, о чём я, если увидишь.

– Как это, например? – спрашивает Филира.

Она указывает вперёд. Я не успеваю посмотреть на что, потому что едва не падаю от толчка. Земля под ногами слоится и крошится.

– Землетрясение? – я отпрыгивая в сторону на островок земли, оставшийся целым.