Война Доминантов. Раунд 1 (ЛП) - Бейн Люциан - Страница 21

Раздался его крик, и меня оторвали от него. Но я все равно достал его. Он рухнул вниз под мужчиной, который удерживал его, придерживая ладонью свой глаз. От вида крови на его ладони, я улыбнулся, я был чертовски счастлив. Так. Чертовски. Счастлив.

- Она приходит в себя.

Я дернулся и увидел Тару, мне пришлось сдерживаться, чтобы не броситься к ней.

- Пустите. Пустите меня к ней, блять, да пустите же меня к ней!

Она старалась изо всех сил подняться на ноги, протягивая ко мне руку. Взгляд на ее лице буквально сломил меня. Ей было так жаль. Она сожалела.

А я был чертовски влюблен в нее. Я был. Блять. Так чертовски сильно влюблен в нее.

Глава 11

Я сидел на диване в нашей комнате, мое тело было зажатым и напряженным. Но на этот раз оно пребывало в таком состоянии совершенно по другим причинам. Потребности. Их слишком много. Они слишком странные. На этот раз была моя очередь быть Домом, и я просто сломал голову, не зная, как именно мне нужно сделать это. Я приказал Таре приготовить для меня еду. Но она была все еще одета. Я был в ужасе от того, что мог напугать ее. В ужасе от своей потребности обладать ею, потребности, которая могла обернуться для меня полным разгромом. Испуган тем, что я вообще испытываю такое желание. Что нуждаюсь в ней.

Она затронула что-то во мне в тот день, когда я решил соблазнить ее. То самое чувство. То, что вызывало во мне странный голод, который подтолкнул меня сбежать из БДСМ сообщества и пуститься на поиски себя. Под внешним слоем ее силы была отчаянная энергия, та, что таилась глубоко внутри, желая чего-то, желая сделать что-то с ней самой, с чем-то, что таилось внутри. Мне необходимо было выяснить что же это такое.

Ну, то есть, разве я не был настоящим Домом? Или скорее она была Домом, а не я? И что вообще подразумевало под собой понятие быть настоящим Домом? Кто вообще написал эти определения в пособие? Кто решил, кем буду я? Никто, блять. Я принимал решение. Я решал.

Теперь я испытал большее давление и необходимость принять немедленное решение. Мы не знали точно, что повлечет за собой тот небольшой цирк, который мы только что покинули. Мы даже не знали, заработала ли она дополнительные баллы, а если и заработала, потерял ли я их или нет из-за того, что бросился защищать ее. Я не имел ни малейшего понятия, о чем она думала, потому что она даже, блять, не смотрела мне в глаза с того самого момента, как мы вернулись в комнату. Что ж, я догадывался, что это не значило ничего хорошего.

Как я собирался играть Дома ради баллов, когда она была расстроена моим поведением? Я не хотел играть в Дома с ней, и тем более я не хотел делать этого ради баллов.

Пока я наблюдал за ее передвижениями по кухне, мой язык беспокойно двинулся у меня во рту, я фантазировал. Не о том, как разными способами взять ее или испробовать ее, а о том, как заполучить ее целиком. Когда я буду брать ее тело и вкушать ее плоть.

И что такого произошло со мной и моими глазами в последнее время? С каких пор меня начало волновать, что девушка не смотрит мне в глаза? Никогда. Но с ней мне было необходимо это. Мне было необходимо видеть, какие эмоции вызывали в ней мои действия. Я хотел проникать в ее рот, в ее разум, хотел привязать ее к себе так же, как она привязала меня к себе при помощи лишь одного поцелуя.

Господи, да куда там. При помощи одного лишь взгляда. Я увидел это, когда наши глаза впервые встретились, когда мы собирали мелочь, что рассыпалась на земле. Это было прямо там, это... был чертов рай. И это чувство вонзило свои восхитительные ноготки в мое сердце еще до того момента, как я проникся всем таинством. Чем-то замечательным. Чем-то, в чем я хотел полностью раствориться. Хотел обрести это чувство.

- Тара.

- Эээ, да?

- Мы можем поговорить?

- Конечно.

Ее непринужденный ответ подсказал мне, что она была как раз в нужном настроении. Черт возьми, она всегда пребывала в нем. Проблема была в том, что мне было необходимо обойти его. Она села напротив, давая мне понять, что мы вновь стали просто друзьями. Грудь сдавило, и я сделал глубокий вдох, невзирая на это.

- Ты сказала, что расскажешь мне все.

- Оу. Да, – подняв на меня глаза, Тара с хлопком опустила ладони на колени и поднялась на ноги. - Хорошо... - ее голос был легким, всеведущим, как будто она собиралась прогуляться по переулку памяти непринужденной походкой. - Когда мне было девятнадцать, я подверглась групповому изнасилованию в колледже.

Едва заметно улыбаясь, она кивнула и уставилась на меня, в тот момент я подумал, что меня вывернет. Я уставился на нее, но опустил глаза, не выдержав ее взгляда. Я слегка покачал головой, желая понять, почему я не могу вынести этого.

- Как ты делаешь это?

- Делаю что?

- Притворяешься.

Она немного прищурилась.

- Притворяюсь?

- Что ты не пребываешь в заточении.

Она негромко рассмеялась и уставилась на меня, почти настороженно.

- Я не притворяюсь, - она покачала головой, выглядя при этом обиженной. - Почему ты так говоришь? Я знаю, кто я такая. Я знаю, что я чувствую. У меня есть проблемы, и я стараюсь справляться с ними, как только могу, - она демонстративно что-то смахнула со своих колен. - У меня обсессивно-компульсивнoе расстройство из-за травмы, посттравматическое стрессовое состояние, так же, благодаря этому происшествию, я стала обладателем бесконечного списка фобий.

- Прости меня.

- За что?

- Мне следовало быть нежнее с тобой.

- Пфф. Как ты мог об этом знать?

- Есть множество знаков.

- Ооо, они определенно есть. Но чтобы понять, что они обозначают, нужно, как минимум, обладать телепатическими способностями.

Я уставился на нее, и то давление, что обосновалось в моей груди, практически ранило.

- Ты чертовски красивая, тебе это известно? Нет, не стоит. Не отворачивайся. Посмотри на меня. Пожалуйста.

Она держала глаза опущенными, а брови нахмуренными.

- Со мной ты не можешь притворяться. И это хорошо, потому что я терпеть не могу притворщиков. Но я не могу тебе даже выразить, насколько меня убивают мысли о том, что твой разум воспринимает меня как угрозу.

Она кивнула, все еще не встречаясь со мной взглядом, затем указала на меня.

- Ах да. Ты терпеть не можешь причинять женщинам боль. И это мне нужно задаться вопросом, что произошло с тобой, что настолько яростно настроило тебя против этого.

- Ты думаешь, что отсутствие желания причинять женщинам боль - это что-то из области фантастики?

Наконец, она посмотрела на меня с видом профессионала. Внезапно мной овладело желание разбить эту маску на миллион кусочков, чтобы она больше не могла прятаться от меня.

- Это естественно и нормально. Но, как мне кажется, ты выказываешь невероятное количество душевной боли по поводу этого. Ты не замечал?

Теперь пришла моя очередь отводить взгляд. Да, я знал, я замечал. Если кто-то и замечал кроме меня, они ничего мне не говорили.

- Я думаю, это все из-за того, что меня заставили выпороть мою младшую сестру.

Она не произнесла ни слова, и я сделал глубокий вдох. Если я откроюсь ей, обнажит ли она передо мной свою душу? Это стоило того, чтобы попытаться.

- Мне было двенадцать... моей младшей сестренке было велено не играть около ручья рядом с домом. Мне сказали присматривать за ней. Ей было всего четыре года. Будучи двенадцатилетним подростком, я отвлекся, и Рейчел сделала именно то, что ей сказали не делать, и... - я пожал плечами, сжимая в пальцах выступающий шов на своих штанах. - Отец вернулся домой и обнаружил это, и ее наказали. А меня заставили выпороть ее, - я неспешно царапнул зубами по нижней губе. - Мне никогда не было так чертовски больно. Это была только моя вина. Только я один должен был быть наказан, и я умолял его наказать меня, а не ее, говорил ему, что он может нанести мне столько ударов, сколько ему захочется. Но он ответил мне «нет». Что это лучшее наказание. Благодаря такому наказанию я никогда не забуду об этом. И он был прав. Я так и не забыл, - я не мог смотреть на нее, тяжесть стыда прожигала мое тело насквозь.