Нэпал — верный друг. Пес, подаривший надежду - Льюис Дэмиен - Страница 66

Я рассказываю, как Нэпал изменил мою жизнь. Как я провел в больницах в общей сложности почти три года. А теперь мы с Нэпалом постоянно занимаемся волонтерской работой в «Бейлоре» в отделениях нейро- и кардиохирургии. Я рассказываю, что каждый понедельник с семи утра мы общаемся с пациентами и их родными. Может быть, во время операции семья потеряет любимого человека. Но пока они пребывают в неизвестности, Нэпал может их отвлечь. В этом волшебство моего пса. На это способна лишь такая собака, как Нэпал. Я перечисляю все свои достижения с момента получения травмы и говорю, что не добился бы ничего этого без Нэпала. Я говорю это на каждом выступлении и действительно так думаю.

И вдруг я теряю нить. Я убеждаю себя, что если вдруг забуду, что говорить — если отвлекусь посреди выступления, — то всегда могу закрыть лицо руками и просидеть неподвижно секунд пятнадцать. Никто не шевельнется. Мои выступления эмоциональны, и кто-нибудь всегда плачет.

— Секунду, — говорю я. — Мне сейчас очень больно.

Иногда у меня и в самом деле начинается приступ боли посреди выступления, но чаще всего мне просто нужно вспомнить, что, черт возьми, говорить дальше. Когда меня парализовало, у меня стало хуже с памятью и концентрацией, поэтому пришлось освоить небольшие трюки, чтобы выиграть немного времени, не смущая толпу замерших в ожидании людей.

Напоследок я говорю, что знаменитый Нэпал сейчас им поклонится.

— Вы представляете, насколько он знаменит? Это единственный пес, которому позволили сходить в туалет в Розовом саду!

И я рассказываю о нашем посещении Белого дома. Публика в восторге.

После выступления организатор говорит, что мы просто потрясающие.

— Ваша история и ваш путь невероятны. И ваша с Нэпалом работа очень вдохновляет.

Организатор вносит нас в программу торжественных благотворительных мероприятий на три года вперед.

Мы с Нэпалом едем в Мак-Кинни и наслаждаемся отдыхом. На эти выходные сыновья отправились к Карле. Я хочу, чтобы они проводили как можно больше времени с мамой, им полезно с ней общаться. Под журнальный столик, стоящий перед телевизором, падает моя кроссовка. Я прошу Нэпала помочь мне, но задание оказывается непростым даже для него, потому что столик очень низкий. Пес подбирается то с одной стороны, то с другой и добрых пять минут скребет лапами и возится, прежде чем вытаскивает кроссовку и с гордым видом приносит ее мне.

Я хвалю его и наклоняюсь, чтобы погладить, но он отстраняется и бежит на кухню. Странно. С каких это пор Нэпал стал отказываться от ласки? Может быть, я чем-то обидел его, может быть, я его недостоин? Я знаю, что этот пес — истинное благословение. Может быть, я недостаточно его ценю?

Спустя несколько секунд Нэпал возвращается с пакетиком Cesar Softies в зубах. Мой пес забрался в чулан, нашел на полке свои лакомства и открыл пакетик. А теперь сует его мне: «Вот, вот возьми. Это за то, что я сейчас сделал. Иногда обнимашек мало! Я заслужил Cesar Softies!»

Думаю, мой пес чертовски прав. Я даю ему несколько «лапок», а потом мы валяемся в обнимку на диване чуть ли не до утра. Я думаю о том, что сказал мне Дана Боуман в конце мероприятия «HALO-Свобода». HALO расшифровывается как High Altitude Low Opening. Это означает «затяжной прыжок с раскрытием парашюта на малой высоте» — техника прыжков в элитных спецподразделениях, которая позволяет быстро и незаметно снижаться над целью. Во времена службы я и сам так прыгал.

Дана говорил о своих дальнейших планах — взять получивших травмы бойцов на борт самолета, чтобы они могли выполнить такой прыжок. Он спросил, интересует ли это меня. Я прыгал бы в тандеме, привязанный к парашютисту без инвалидности, и у нас был бы один парашют на двоих. Я ответил, что очень хотел бы этого. Я давно лелею мечту снова прыгнуть с парашютом. И Дана пообещал внести нас с Нэпалом в программу следующего мероприятия.

А еще нас приглашают проехать в автомобиле Скотта Тернера на параде в День ветеранов. Скотт баллотируется от штата Техас в палату представителей и хотел бы видеть нас с Нэпалом на переднем сиденье своей машины с откидным верхом. Сбоку на машине будет надпись «Ветеран ВВС США» и мое имя.

Поставив ноги на задние кресла, Скотт сидит высоко на багажнике, чтобы собравшиеся видели его и могли приветствовать. Он играл в Национальной футбольной лиге, и за «Редскинз», и за «Денвер Бронкос». А еще он пламенный приверженец СПНВ. Но во время парада обнаруживается забавная штука: мы с моим псом производим особое впечатление на толпу. Точнее, как вы уже поняли, впечатление производит скорее мой пес.

Я устроился на переднем сиденье, положив Нэпала себе на колени. Высунув голову и передние лапы в окно, он держит нос по ветру. Выражение его морды преисполнено чувства собственного достоинства: «Я — знаменитый Нэпал. Кто из вас, двуногих, проголосует за меня?»

Толпа приветствует автомобиль аплодисментами. Когда люди замечают моего пса, тут же слышатся долгие охи и ахи. И эти сентиментальные возгласы людей, увидевших нечто невероятно милое, преследуют нас по всему маршруту.

А потом кто-то кричит:

— Я проголосовал бы за этого пса!

Думаю, этого человека нельзя винить. Встреться вы с Нэпалом, может быть, вы бы и в президенты его выдвинули. И это наводит меня на мысль: «Пожалуй, у нас с моей собакой действительно такая интересная жизнь, что хватит на целую книгу».

Мы с англичанином переписываемся по электронке и созваниваемся по скайпу, разрабатывая идеи. Наконец решаем встретиться, чтобы он мог посмотреть на моего пса. Он планирует прилететь в Даллас/Форт-Уэрт через пару месяцев. Это будет в воскресенье, после моего прыжка с парашютом.

Джоанна предлагает поехать с нами на летное поле, чтобы все организовать. А еще к нам присоединяются Кэрол Лонг и Джаз — щенок, которого она воспитывает для СПНВ. Кэрол хочет рассказать об СПНВ. Мои родители тоже приедут. Они ждут не дождутся, когда я прыгну с парашютом. По правде говоря, я тоже. Это действительно очень важное событие. Если мне удастся прыгнуть с парашютом, то все мои большие цели будут достигнуты. Все мои демоны до единого будут побеждены при помощи Нэпала.

В этом году в день прыжка будут вручены три Медали Почета — две участникам войны во Вьетнаме и одна афганцу. Там будет много раненых бойцов, которые, вероятно, ничего не знают о собаках-помощниках и о том, как может измениться их жизнь. Я надеюсь, что благодаря мне кто-нибудь из них запишется в очередь СПНВ.

Миссия продолжается. Поэтому мы здесь.

Глава тридцать пятая

Наступает день затяжного прыжка. Всех предупредили, что я не прыгал более десяти лет, с тех самых пор, когда служил военным метеорологом в Авиационном полку специального назначения и приземлился в эквадорских джунглях.

Я подъезжаю к самолету. Джоанна уже там, с камерой, чтобы заснять все на видео. Ребята вынимают меня из коляски и заносят в самолет через грузовой вход — оттуда мы и будем прыгать, когда самолет поднимется достаточно высоко. Пол, мой партнер по тандему, привязывает меня к себе, и мы готовимся вывалиться из самолета на высоте примерно десять тысяч футов.

Накануне вечером мы много общались, поэтому Пол знает мою историю. Он знает, что у меня хрупкие кости ног и существует большой риск перелома. Но он понимает, почему я очень скучал по прыжкам и почему хочу сейчас рискнуть. Он связывает мне ноги, чтобы во время приземления они держались вместе… и мы готовы.

Мигает зеленый сигнал — можно прыгать. Чтобы ни за что не зацепиться руками, я прижимаю их к туловищу, и Пол выталкивает меня в люк. Мы вместе ныряем в клубящийся вихрь. Я в восторге от того, что делаю невозможное.

Мы камнем летим вниз, ветер ревет в ушах.

Адреналин.

— АААААААА! — кричу я, не помня себя от восторга.

— ДАААААА! — вторит мне Пол.

В свободном падении орешь так, что срываешь голос.

Это даже лучше, чем подсказывала мне память. Адреналин свободного падения и рев ветра вызывают каскад воспоминаний о том, каким я был когда-то. Я не жалею о жизни до инвалидности. И в то же время не пытаюсь отрицать эту жизнь.